Святой Ангел явно меня услышал. Поднимающуюся волну паники смело под натиском безрассудного, безудержного поцелуя, наполненного такой любовью и жаждой жизни, что я вмиг позабыла о людях, страхах и мире вокруг. Я вцепилась в своего командира, словно он был центром моей Вселенной, и растворилась в поцелуе, ставшим для меня воздухом, светом, спасением. Только сейчас я поняла истинное чудо, кроющееся в нашем спасении Миртрана, пусть и ценой огромных жертв. Стоило выжить только ради этого поцелуя, вдохнувшего в меня необузданную жажду дышать полной грудью и видеть красоту в каждой минуте такой короткой жизни. Поэтому даже возникшие из ниоткуда аплодисменты, крики и летящие цветы (ха, я знала, я знала!) не смогли выбить меня из равновесия. Максим нехотя отстранился и посмотрел на меня с таким обожанием и нежностью, что я была готова растаять в его объятиях немедленно.
— Ты была так напугана, выйдя на улицу, что я решил тебя спасти, — с самой обескураживающей улыбкой на свете сказал Макс. Я рассмеялась и даже помахала рукой толпе, которая заметно увеличилась за последнюю минуту. И когда вокруг нас успело нападать столько цветов?
— Мы словно выиграли кинопремию в номинации на лучший поцелуй!
— В таком случае нам надо репетировать новый для премии в следующем году, — подыграл мне парень-с-самыми-красивыми-глазами и, отвесив публике поклон, схватил меня за руку, помчавшись прочь с лестницы и вообще подальше отсюда. Так мы и неслись с ошалелыми улыбками мимо смеющихся прохожих, пока не оказались на крошечном островке живой природы, спрятанном от посторонних глаз. Маленький пруд оказался скорее даже большой, но чистой лужей, окруженной живой изгородью из кустов и деревьев с ярко-желтыми листьями. Вдоволь нацеловавшись, мы вспомнили о том, что вообще-то находимся на улице, лишь когда легкие начали гореть от нехватки воздуха, а в одежде стало нестерпимо жарко. Угомонившись, уютно устроились под деревом. Интересно, у него всегда листья желтые, или в Миртране уже начинается осень?
Какое-то время мы просто молчали, наслаждаясь теплом соприкасающихся тел и ровным дыханием друг друга. Всё вокруг говорило нам, что жизнь продолжается, и мы впитывали эти послания, наполняя наши сердца до краев выстраданной любовью и счастьем с легким привкусом вины. Я разглядывала блики Церона на воде и в какой-то момент неосознанно протянула к ней руку, желая создать какую-нибудь сверкающую завитушку. Не почувствовав внутри себя никакой зарождающейся волны, растекающейся по сосудам, вздохнула и вернула руку на место.
— Грустно? — негромко спросил Макс, прижавшись губами к моему виску. Сколько же счастья дарит этот простой поцелуй!
— Ага, — ответила я, закрывая глаза. — А тебе?
— Тоскливо. Теперь все ощущается как-то иначе. Если раньше, когда у меня была эта сила, я чувствовал себя в Миртране вполне комфортно, то без нее я слишком отчетливо ощущаю себя здесь чужаком.
— Словно мы исполнили свое предназначение, и теперь Миртран хочет нас выплюнуть.
— Вечно эти твои сравнения! — усмехнулся командир. Интересно, я когда-нибудь отвыкну считать его командиром? Не хотелось бы переносить это на наши личные отношения! — И в то же время я не чувствую себя потерявшим что-то важное. Да, слегка непривычно и грустно, но это всё такое… — Максим щелкнул пальцами, пытаясь подобрать нужное слово.
— Правильное, — подсказала я. — Как будто так и должно быть. Стихии пришли, стихии ушли. Они слишком прекрасны и могущественны, чтобы оставаться в наших телах навечно, да?
— Может быть, — согласился Макс. — Представляешь, что могло бы случиться, если бы они были с нами до старости? А вдруг я бы впал в маразм и начал просто отжигать, причем в прямом смысле этого слова?
Еще несколько минут он приводил разные примеры того, что могло бы случиться с ним в старости, заставляя меня хохотать до боли в животе. Остановился только тогда, когда я взмолилась дать мне передышку.
— Я вот все думаю, как бы все сложилось, если бы Грета не дала прочитать мне историю сотворения Миртрана, Грос не оставил подсказку, а мы бы не выпустили Стихию?
— Если долго думать о том, что случилось, «если бы, если бы, если бы», можно сойти с ума, Ник. Думай лучше о том, что в итоге получилось.
— Когда я думаю о том, что получилось, вспоминаю десятки людей, которых мы убили, — я все-таки произнесла это вслух. Максим прижал меня к себе так крепко, насколько это было возможным.
— Нам этого никогда не забыть, — совсем не утешил он. — Я, когда только пришел в себя и всё вспомнил, больше всего на свете хотел, чтобы мне стерли память, — признался он, и я замерла, думая, признаваться или нет в аналогичных мыслях. — Но потом я вспомнил о тебе. И об Эрике, Глебе, всех людях, которых я встретил и полюбил благодаря моей судьбе Защитника Миртрана. И это сильнее, чем боль и вина, которые будут преследовать меня всю жизнь. Благодаря всему, что я обрел, я смогу жить с памятью о случившимся. Благодаря тебе, — прошептал Макс, разворачивая меня к себе и целуя трепетно и осторожно. Этот поцелуй был совершенно иным, отличным от всех предыдущих. Он хранил в себе все те чувства, от которых мы хотели сбежать, и одновременно был символом того, что мы стали сильнее, обретя эту память, переосмысление ценности жизни и, конечно же, нашу прекрасную и еще хрупкую любовь. Я первая отстранилась от одного из самых драгоценных людей в моей жизни, но лишь затем, чтобы соприкоснуться лбами, обхватить его лицо дрожащими ладонями и выдохнуть:
— Я люблю тебя.
— Я тебя люблю.
Мы словно отключились от общего течения времени, ибо, когда решили возвращаться к людям, Церон уже давно закатился за горизонт. Последние яркие краски дня растеклись по небу кровавыми разводами, вызывая не самые приятные ассоциации. Я уже привычно от них отмахнулась.
— Куда пойдем? — поинтересовалась я, пролезая сквозь щекочущий кустарник.
— Ну, учитывая, что сейчас мы живем в храме, туда и вернемся, я думаю. Можем, конечно, зайти в какое-нибудь кафе и устроить романтический ужин, если ты хочешь интимной обстановки в окружении пары десятков миртранцев.
— Нет уж, спасибо! А где, кстати, все остальные?
— Богдан с Сеней и Яном после небольшой помощи в восстановлении города — от нас теперь мало пользы — потребовали экспресс-тур по живописным местам Миртрана. Так что как раз и спросишь, где они сегодня были. А Глеб улетел в Горную Долину пару дней назад.
— Чего? — я изумленно вытаращилась на Макса, и только после этого в моей голове родилась запоздалая догадка. — А-а-а… Он что, он… Хочет позвать Улитарис с собой? Вернуться с нами?
— Нет, — Максим покачал головой и помахал рукой какому-то мальчишке, восторженно тыкавшему пальцем в нашу сторону. — Он полетел прощаться. Собирался еще позвать её к нам на прощальную вечеринку, но был не уверен, что она согласится.
Из левого глаза вытекла непрошеная слеза. Черт, а я думала, что все выплакала сегодня утром! Максим остановился и, смахнув слезинку, прижал меня к себе.
— Эй, ну ты чего?
— Это всё так нечестно. Так несправедливо! Что за жестокая ирония судьбы: найти здесь по-настоящему родного человека и здесь же его и потерять. Это такая проверка на износоустойчивость Защитников Миртрана? Ремен, Тари, Грос, Лир и… — я запнулась, спрятав лицо в черной футболке Максима, но он заставил меня посмотреть ему в глаза.
— Не бойся произносить имя Трана. Он спас тебе жизнь, и я буду всегда благодарен ему за это. Мы справимся, Ник. Мы пережили такое, что не каждому доведется в нашем возрасте. Ничего страшнее с нами уже не случится.
— Сейчас-то как раз и начнется самое страшное, — всхлипнула я, с ужасом представляя, как каждое утро до конца своих дней я вспоминаю кучи мертвых тел.
— Какая же ты у меня пессимистка, — вздохнул мой любимый брюнет, и я невольно улыбнулась. Как это тепло звучит — «у меня». — Давай я найду тебе какое-нибудь очень вкусное мороженое, обещаю, сразу полегчает.
- Я не хочу мороженое, которое нам будут пытаться всучить бесплатно, да еще рассыпаться в благодарностях за спасение мира. Странно, что ещё никто ни разу не спросил нас “Ну, какой он, Святой Ангел?”. Давай просто вернёмся в храм, вдруг ребята уже там? — с улыбкой предложила я, беря командира за руку. Он покачал головой в такт своим мыслям, которые так и не озвучил, и последовал за мной.
