— Ничегошеньки не понимаю в этом мире, — выдохнула я, пристально вглядываясь в линии на ладонях и гадая, подействует ли на мою судьбу значительная длина линии жизни. Везёт же тем людям, которые могут наперёд прочитывать главы своей жизни по ладоням, по картам, по звездам… Взор опять невольно устремился к небесному куполу, который, я уверена, хранил в себе все тайны наших судеб и с печальной молчаливостью наблюдал, как мы вечно выбираем самые извилистые дорожки и принимаем заковыристые решения. — Тран, — непроизвольно произнесли непослушные губы, попытавшись растянуться в подобии улыбки, — ты меня видишь, я знаю. Ну, будучи настоящим миртранцем, хоть ты скажи, что меня ждет в твоем мире? Или, может, знаешь дату моей смерти? Поговори со мной, а? Если мне еще удастся поспать, приходи в мой сон, пожалуйста, я так хочу с тобой поговорить…

Внезапно мой мелодраматичный монолог оказался наглым образом прерван упавшей прямо на пересохшие губы каплей дождя. Самого обыкновенного, совершенного не магического, прохладного дождя, о существовании коего я уже стала благополучно забывать, погрязшая в собственной и чужой магии. Подставив лицо ласковым каплям, я наслаждалась их нежными и теплыми прикосновениями, дарившими позабытое ощущение легкости и невесомости, благодаря чему смогла хотя бы какое-то время не думать о том, в какой плачевной ситуации сейчас нахожусь со своими друзьями. Но спустя несколько минут заметила одну странность: вода не стекала по лицу, шее, ладоням — она полностью впитывалась в кожу. Тут же распахнув глаза и воззрившись на собственные ладони, с удивлением осознала, что догадка оказалась верна. Создавая бесчисленное количество раз магические водяные потоки, я никогда не видела, чтобы вода возвращалась обратно в тело, и теперь это действо просто-напросто восхитило меня и ввело в легкий ступор.

— Ты восстанавливаешься… — ошеломленно пробормотала я, обращаясь к родной Стихии, и она откликнулась, пронесшись по сосудам привычным холодом, который тут же исчез. Обрадованная правильной догадкой, я, разумеется, сразу решила проверить уровень силы, до сего момента скорбно пребывающий на плачевной отметке «ноль». Из слабо пошевелившихся пальцев в воздух устремились пять тоненьких струек, витиевато переплетающихся между собой в затейливый сверкающий узор, смутно напоминающий какие-то вензеля. Правда, примерно через минуту это ювелирное творение распалось холодными брызгами, ибо снова накатившая усталость оповестила меня о том, что уровень, хоть и поднялся, всё еще недостаточен для искусного управления водой. Теперь он был приблизительно таким же, как и при появлении у меня Стихии, что уже радовало по сравнению с пугающим отсутствием каких-либо сил вообще. Решив, что просижу под этим целительным дождем максимально долго, я устроилась поудобнее, открыв как можно больше кожи и мысленно поблагодарив Трана за то, что он ответил таким своеобразным и чудесным образом. Почему-то я была по-детски уверена в правильности такого вывода. Уже намереваясь возобновить разговор со звездным небом, скрывающим в своих глубинах душу моей родной половинки, я резко выпрямилась, сделав болезненный вдох от слишком сильно ударившего в грудную клетку сердца. В него словно неожиданно влили чересчур много крови, а оно возмутилось в ответ на такую кощунственную перегрузку. Не понимая, что произошло, я делала равномерные вдохи и выдохи, стараясь привести работу органа в порядок, и вдруг снова почувствовала такой же сильный толчок, только на сей раз его сгенерировало чье-то чужое сердце. Какое-то невероятно огромное и ужасающее сердце, равномерное биение которого я теперь если не слышала, то чувствовала всем телом, будто до меня доходили незримые волны от его ударов. Мой собственный перегоняющий кровь мотор на секунду замедлился, и, как оказалось, подстроился под работу странного исполинского сердца, находившегося где-то неподалеку: я чувствовала, что оно где-то рядом. Осторожно поднявшись на ноги, огляделась, словно это как-то могло мне помочь. Судя по ощущениям, неведанное сердце по своим размерам должно принадлежать синему киту. Наверное, его я и искала, скользя остекленевшим взглядом по мрачному саду, утратившему краски без света Церона. Повинуясь порыву своего органа, который словно соединился с источником глухих и мощных ударов, я вернулась в комнату и подошла к двери, надеясь, что Крайм не запер её снаружи. Удача оказалась на моей стороне, и я вышла в безлюдный коридор, утопающий в полумраке.

Постояв в нерешительности возле двери, я сгенерировала гениальную, на свой взгляд, идею: притвориться снова закованной в магические цепи, чтобы ни один Воин не вздумал пресекать мой наглый побег. Пусть себе думают, что меня опять куда-то потащил мерзкий Фандиф, ради этой конспирации я даже стерплю любые едкие замечания в свой адрес, если таковые снова возникнут. Практически вытянувшись по стойке «смирно», я, подгоняемая никуда не девшимся страхом, быстро зашагала по коридорам, ведомая собственным сердцем, отзывающимся на биение неизвестной громадины.

«Боже, Ника, ты в своем уме? — очнулся внутренний голос, тут же принявшийся противно сверлить мозг. — Ты идёшь неизвестно куда под влиянием какого-то неведомого притяжения! Тебе конец», — заботливо добавило второе Я в завершение своего коротенького предупреждения. В принципе, я была с ним совершенно согласна: это наверняка могло являться очередной ловушкой, но я оказалась бессильна перед странным притяжением, возникшим от синхронизировавшейся работы двух сердец. Почему я почувствовала эту пробудившуюся жизнь так внезапно? А остальные сейчас тоже бредут, как и я, к неизвестному исполинскому источнику жизни? Я смогу когда-нибудь ответить хотя бы на один вопрос, возникший во время всего пребывания в Миртране?..

Не задумываясь над маршрутом, я уверенно шагала по коридорам, радуясь тому, что пока не встретила ни одного Воина, хотя это и было весьма странно. Не мог же Михаэль сослать на восстановительные работы всю дворцовую стражу. Мысль о загадочном Воине снова разворошила во мне целый спектр противоречащих друг другу эмоций и ощущений. Если верить словам Фандифа, то этот миртранец всего лишь выполнял данное ему задание, но вся суть кроется во фразе «верить словам Фандифа», которая уже сама по себе звучит противоестественно. Если Краймиус смог хоть как-то достучаться до моего доверия, чего случиться было не должно, то Фандифу даже это окажется не под силу. Продолжая верить в то, что Михаэль на нашей стороне, я пыталась понять, кто же он такой и как сможет помочь нам выбраться отсюда. Противный внутренний голос снова очнулся и тут же заскрежетал, что я видела этого человека всего лишь два раза, и то в первый раз он не позволил мне восстановить свои силы, а во второй раз хладнокровно убил на наших глаза безобидного, по своей сути, человека. Да, хорош спаситель, ничего и не скажешь. А уж со способностью верить не тем людям и не доверять соратникам мне вообще стоит засунуть все рассуждения о потенциальном спасителе куда подальше и наконец-то понять, что я могу положиться только на себя и нашу команду. Так, занятая разными безрадостными размышлениями, постоянно скатывающимися к теме нашего освобождения, я не сразу заметила, что моё сердце бьется сильнее, и это означало только одно: невидимое сердце этого дворца уже близко. Но, что бы это ни было, страха перед ним я не чувствовала — лишь странное, лихорадочное возбуждение, уже намеревающееся перейти в легкий озноб и тем самым запутывающее меня ещё больше. Решив наплевать на меры предосторожности — всё равно все Воины как под землю провалились — почти бегом преодолела последние повороты и резко затормозила перед огромными белоснежными дверьми, покрытыми замысловатыми узорами, наверняка таящими в себе скрытый магический смысл. Мое сердце забилось так сильно, что в груди, не выдерживающей такой нагрузки, растеклась противная, ноющая боль, мешая нормально дышать. Я расстегнула верх куртки и процарапала ногтями кожу, желая вырвать из себя это давящую тяжесть, но легче не стало ни на йоту. От равномерных и гулких ударов двух сердец заложило уши, и я почувствовала, что вот-вот могу потерять сознание, а это сейчас было крайне непозволительно. Тряхнув головой в попытке сбросить дурманящую пелену, снова подняла глаза к громадным дверям, белый цвет которых почему-то был мне противен, и вдруг в мозгу что-то болезненно щелкнуло. Перед глазами тут же поплыли сменяющие друг друга картинки из рассказа Эрики и Глеба, я вспоминала, как они описывали своё путешествие, дворец с бесчисленными коридорами, зеркальную студию, в которой танцевала девушка, и ослепительно-белые врата, скрывающие главное оружие Горной Долины.