— Защитник Максим просил никого сюда не пускать, — безбоязненно заявил один, сверкая бирюзовыми глазами и серебристыми коротко остриженными волосами. Со своей белой кожей он весь походил на какую-то драгоценность.

— Я думаю, мне можно пройти на правах такого же Защитника. К тому же, меня прислал Грос. Пропустите, пожалуйста, — без каких-либо командных нот проговорила я, будучи уверенной, что мне не станут перечить. Если уж моя репутация не сработает, то отказать Гросу — это кощунство и смертная казнь. Наверное, Воин тоже это понял и поспешил открыть ворота. Я с благодарностью кивнула ему. — А вот теперь точно никого не пускайте.

Оглядевшись в поисках тропинок, вскоре поняла, что их здесь в принципе нет. Я словно попала в кусочек дикой природы, где деревья с густыми кронами переплетаются ветвями и создают живой купол из листвы. Хотя трава то ли плохо росла, то ли была аккуратно подстрижена, но доставала только до щиколоток. Запах дождя смешался с прохладной свежестью ветра, ароматом листвы, коры, и от всего этого природного коктейля мои легкие пытались вобрать в себя все больше и больше чудесного воздуха. Я почти неслышно ступала по травяному ковру, наслаждаясь шелестом листвы и шепотом ветра. Из-за туч и плотного лиственного навеса в парке оказалось темнее, чем на улице, но эта темнота была не страшной, а волшебной и таинственной. Теперь я понимаю, почему Максим выбрал именно этот парк. Полумрак, отсутствие людей, вокруг только трава, деревья и воздух — разве не прекрасно? Неспешно продвигаясь вперед, вскоре я услышала тихую музыку где-то вдалеке. Не веря своим ушам, пошла чуть быстрее и вскоре убедилась, что это действительно играла гитара. Легкая, красивая, почти воздушная музыка так невероятно гармонировала с окружающим видом, что сердце забилось чаще от этого волшебства. Я, стараясь не шуметь, подходила всё ближе, и спустя несколько мгновений услышала, что к музыке добавился голос.

— Твои ладони… Такое странное тепло.

Чаще всего ты сильно обжигаешь

Тех, кого не знаешь.

Другие спорят о том, как мне не повезло

Знать и молчать о том, что ты сжигаешь,

Кровь не согревая.

Я в изумлении остановилась и на несколько мгновений перестала дышать, лишь бы лучше слышать этот голос. Боже, это Максим поет?.. Я никогда не слышала, да я вообще не знала, что он петь умеет! Сейчас его голос звучал немного иначе, и я как будто впервые услышала его. Прислонилась к широкому и холодному стволу неизвестного дерева, закрыла глаза, подставив лицо прохладным потокам ветра, и постаралась раствориться в окружающей природе, впитывая в себя каждый аккорд, каждый звук удивительно красивого голоса.

— Вдоль ночей по пустым полям,

Океанам и седым морям

Ветер тебе донесет запах цветов,

Подаренных лугами.

Вдоль ножей да по лезвиям

Ты придешь снова в гости к нам.

Может, кому повезет

Выбросить лед в бушующее пламя

Нервных окончаний уставших людей.*

С каждой спетой строчкой я влюблялась в голос всё больше, желая, чтобы он никогда не переставал петь. Но неожиданно мне на подбородок упала тяжелая холодная капля — и песня оборвалась, к моему вселенскому сожалению. Сверху полетела еще одна капля, затем ещё и ещё, как-то умудряясь пробиваться сквозь плотную завесу из листьев, и я поспешила к Максу, чтобы спрятать его от дождя. Увидела его на крошечной полянке: он сидел на траве, прислонившись спиной к дереву, и не видел меня, пока я не вышла прямо к нему. В его руках был инструмент, по форме почти такой же, что и наша земная акустическая гитара, только я не поняла, из какого он сделан материала. Максим встрепенулся, отложив гитару, а я посмотрела в небо и скрыла нас под невидимым куполом. Пару секунд подумав, села напротив командира, прислонившись к другому дереву, посильнее запахнув кардиган и позавидовав Максу, который снова был в коротком черном плаще с капюшоном и чёрных штанах, очень похожих на джинсы. Мы смотрели друг другу прямо в глаза и не решались заговорить, не зная, что именно нужно сказать. И нужно ли вообще?

— Я не знала, что ты поешь, — наконец проговорила я, обхватив колени руками, чтобы согреться. Максим смущенно улыбнулся, из-за чего мое сердце решило пробить не так давно зажившие ребра.

— Да я так… Когда делать нечего, — скромно ответил он, с нежностью посмотрев на гитару.

— Ты очень красиво поешь, — тихим голосом сделала я комплимент и отвела глаза. — Мне безумно понравилось.

— Спасибо. Мне от матери достались слух и голос, — пояснил парень, и мы оба надолго замолчали. Я просто пыталась прокрутить в голове услышанную песню, желая слушать ее снова и снова, а о чем думал Макс, понятия не имею. Дождь перерос в ливень, который, как ни старался, всё же не мог проникнуть в нашу сухую, но холодную обитель. Когда я подняла глаза, мой огненный друг (надо же, я мысленно назвала его так впервые за все время с момента неудачного ритуала) снова заговорил. — Как ты себя чувствуешь? Что врачи говорят? — почти с заботой спросил он. Может, и не с заботой, и это все мое самовнушение. Я пожала плечами, не поднимая подбородка с колен.

— У меня оказалась куча переломов и повреждений внутренних органов, но все срослось. Иногда только что-нибудь да заноет, но до свадьбы заживет, — небрежно проговорила я, словно изломанное тело было сущим пустяком. По лицу Максима проскользнула тень улыбки

— До свадьбы? — повторил он, и я насторожилась. Он ведь не мог узнать, что мне снилось? Я же никому не говорила!.. Боже, если он действительно знает, я провалюсь под землю прямо тут. Но откуда? — Пустыня Забытия посылает два вида снов: невероятно счастливые или ужасные и мучительные. Боюсь спросить, но наша свадьба была для тебя счастливой или кошмарной? — Как Макс ни пытался, но скрыть лукавую улыбку ему всё же не удалось. Я спрятала лицо в ладонях, потому что оно наверняка стало пунцовым.

— Откуда ты знаешь? — досадливо воскликнула я, желая умереть прямо здесь.

— Очнувшись, ты сказала мне, что я сорвал нашу свадьбу, вернув тебя к жизни, — ответил командир, и я с ужасом поняла, что ничего такого не помню. Я так сказала?! Вот он оборжался, наверное. — Ну так что, Ник? Каким был этот сон? — снова спросил Максим, и я осмелилась на него посмотреть. К моему удивлению, он перестал улыбаться, казалось, ему действительно был жизненно необходим мой ответ. Я подняла воротник и натянула рукава до кончиков пальцев, выдыхая белые облачка пара.

— Счастливым, — непослушными губами ответила я, и лицо Макса так резко посветлело, что я испугалась, уж не начал ли он по-настоящему светиться. Неужели и для него это стало бы таким же счастливым событием? — Там все были живы. Мама успокаивала меня все утро, Грета вдруг оказалась моей тетей, а Тран — братом. Эрика, увидев мое свадебное платье, сказала, что Ремен бы от нее сбежал, только заприметив. Я так переживала, что оно тебе не понравится. Я вообще психовала все утро, но в то же время была самым счастливым человеком на свете. Потом вы подъехали к нашему дому, девчонки побежали мучить тебя выкупом и разными конкурсами, а я вылезла на улицу через окно — это Ян придумал такой свадебный квест… Отец вёл меня к тебе, я шла и думала, что мне достался лучший жених в мире. А потом вокруг появилась вода, которая всё затопила, и я очнулась. — Из последних сил сдерживаясь, чтобы не расплакаться, я снова уткнулась носом в колени. Максим вроде бы что-то хотел сказать, но я резко подняла голову, вперив в него безумный от такого несбыточного счастья взгляд. — Но этот сон ничего не меняет, слышишь? Между нами ничего не изменится. Я знаю, что причинила тебе слишком много боли своим предательством, и…

— Я причинил тебе ее еще больше, — сдавленным голосом перебил меня Макс, закрыв глаза рукой. — И я понимаю, что такое нельзя простить, поэтому…

— Я простила тебя, — теперь уже я перебила его, и после сказанных слов мне стало настолько легче, словно всё это время я тащила на себе какое-то вселенское бремя. Ведь я действительно простила его.