Теодор сунул руку в сумку и достал предмет, завёрнутый в холст. Он был лёгким, но не слишком, и Теодор держал его обеими руками. Он преклонил перед Масаки колено и сказал:

– Я приехал вернуть то, что по праву принадлежит тебе, и только тебе, Масаки Сакаи, седьмой спинозаврий.

Масаки развернул ткань и, увидев, что она скрывала, снова залился слезами.

Соединившись со своим мечом и ключ-камнем, Масаки мгновенно переменился, он даже казался теперь выше и сильнее. В сердце старого воина вновь вспыхнул огонь. Он велел молодым монахам нагреть воды для омовения и приготовить сытную трапезу. Его завр встал на ноги и тряхнул длинными шипами на хребте. Масаки обнял верного спинозавра и что-то прошептал ему, а потом засмеялся:

– Я сказал Хиноки, что ты думаешь, будто он дышит огнём!

Масаки вскочил на шею Хиноки и выехал на улицу, чтобы спинозавр размял свои мускулистые ноги и оба, человек и завр, наполнили свои лёгкие холодным и свежим горным воздухом.

Увидев, что самурай и его завр снова полны жизни, Би, Картер, Си и Джеральдина обрадовались.

– Боже мой, – удивилась Джеральдина, – оказывается, вылизывание в самом деле лечит!

– Это не единственная причина, почему его пороховница снова полна пороха, – пояснил Теодор. – К Масаки вернулась его катана, и теперь он снова чувствует себя воином.

– И его ключ-камень, – добавил Картер. – В Мексике ключ-камень вернул зрение старому пастуху брахиозавров Поппо Мигелю; здесь случилось то же самое – только к Масаки вернулась его сила.

– И теперь я знаю, где реликвия, – спокойно сообщил Теодор.

Все сразу бросились к нему, и он объяснил, что сейчас она в руках Масаки и что всё это время она была у них.

– Отлично! – обрадовалась Джеральдина. – Значит, когда появятся бандиты, мы отдадим её и уедем отсюда.

– Не торопись, – сказал Теодор, а Би и Картер покачали головой.

– Эта реликвия слишком бесценная, её нельзя отдавать, – сказал Картер своей тётке.

– Это его ключ-камень, Джерри, – пояснил Теодор. – Масаки не намерен расставаться с ним.

– Тем более что камень только что вернулся к нему, – добавила Би.

– Но ведь он уже отдал его один раз – императору! – воскликнула Джеральдина. – Если он отдаст реликвию, это спасёт жизнь всем монахам, и нам тоже. В чём проблема?

– Одно дело – тогда, другое – теперь, – твёрдо заявил Теодор. – Масаки Сакаи заврочеловек и спинозаврий, и он больше не расстанется со своим ключ-камнем.

– Он может отдать его только следующему правомочному владельцу – Избранному, кто бы тот ни был, – сказала Би.

– Мне даже не верится, что я слышу такое! – воскликнула Джеральдина. – Почему мы должны оказаться заложниками в его делах? Мы приехали сюда с научной целью, чтобы забрать его и спинозавра и привезти к виконту Кнутру. Если Масаки не безразлично благополучие окружающих, он должен отдать бандитам то, что они требуют. Он может поехать с нами, монахи всё сделают и без него. Император будет недоволен…

– Хватит, Джеральдина! – сердито прикрикнул Теодор.

Саи никогда не видела, чтобы кто-то кричал на её наставницу, и она боязливо прижалась к Картеру. Джеральдина застыла на месте и ужасно побледнела.

– Что с тобой? Раньше ты не была такой эгоисткой! – воскликнул Теодор. – Та Джерри, которую я знал, всегда первая предлагала помощь и корила других за трусость! Неужели ты не видишь, что этим людям нужна наша помощь?

– Эгоистка?! – взвилась Джеральдина. – Уж если кто эгоист, так это ты!

Теодор и Джеральдина стояли друг напротив друга с пылающими лицами, взъерошенные, словно завры перед дракой.

– Пожалуйста, леди Браунли, ваше сиятельство, – с сарказмом проговорил Теодор, театрально поклонившись, – поясните мне, почему я эгоист. Мне до смерти хочется это узнать.

– Потому что не я сбежала и не вернулась, – ответила Джеральдина, – не я обещала писать – и молчала! Ты говорил, что любишь… – она замолчала и тихонько всхлипнула, – говорил разные красивые слова, я принимала их за правду… А потом – хлоп! – упорхнул и исчез.

– Исчез! – повторил Теодор. – Шла война!

– Война давным-давно закончилась, – напомнила ему Джеральдина.

– Не для всех, – возразил Теодор. Он заметил, что дети крутят головой, поочередно глядя то на него, то на Джеральдину, словно на игру в теннис. – Для некоторых из нас война никогда не закончится, Джерри, – спокойно сказал он, – во всяком случае теперь, когда зло может разрушать человеческие жизни. Я заврочеловек, и мой долг – помогать другим завролюдям. Мы должны защитить эту реликвию и людей в монастыре.

Все замолчали, потом заговорила Би:

– Я тоже завродева, и я буду бороться вместе с тобой.

– И я тоже, – сказал Картер.

– Но вы ещё дети! – ужаснулась Джеральдина. – Я ваша тётка, и я запрещаю вам!

– Ваша тётя права, – кивнул Теодор, повернувшись к Би и Картеру, – рано вам сражаться. Но вы можете пригодиться в другом. Монахи превращают монастырь в крепость, им требуется помощь. А мы с Масаки встретим бандитов.

Джеральдина ходила взад-вперёд, заламывая руки.

– Джерри, прости, – ласково сказал Теодор. – Я понимаю, что ты не ожидала такой переделки. Мне нельзя было говорить с тобой в таком тоне. Но я… мы не можем уйти. Не сейчас. А я изменился – и больше не убегу.

– Тео, ты ведь можешь погибнуть! – взмолилась Джеральдина.

– Постараюсь уцелеть, – ответил Теодор. – Мне и раньше приходилось собирать себя по кусочкам. Слушай, Джерри, если меня убьют, тебе придётся позаботиться о детях. Отвези их домой, отдай в школу, выполняй все скучные родительские обязанности, с которыми я не справлялся. Например, следи, чтобы они делали уроки и чтобы Картер не ходил босиком.

– Но ведь… – запротестовала Джеральдина, но Теодор пресёк её протесты самым неожиданным образом, какой они могли себе представить: он взял её за подбородок и поцеловал в губы.

– Делай, как я сказал, Джерри, и всё будет хорошо. Поверь мне, – сказал он с усмешкой.

Саи толкнула Би локтем и подмигнула. Картер озадаченно смотрел на взрослых – всё-таки они какие-то непонятные.

Масаки меньше всего хотел, чтобы о возвращении реликвии узнал настоятель – тогда монахи будут настаивать на выдаче её бандитам. Пускай уж они укрепляют стены монастыря, пока ещё есть время, и готовятся к обороне. Тем временем Масаки помылся и поел: казалось, его совершенно не волнует возможная гибель. Он тщательно приготовил доспехи, свои и Хиноки, почистил, проверил и разложил на камнях.

– Ваш чёрный тиранн когда-нибудь участвовал в сражениях? – спросил Масаки у Теодора, который с восхищением разглядывал старинные доспехи.

– Этот тиранн наводил страх на целый остров, пока мы не взяли его к себе, – ответил Теодор. – Бывший владелец жестоко с ним обращался и научил его делать страшные вещи. А мы стали относиться к нему с любовью и лаской. Картер очень привязан к нему, да и все мы тоже. Но я боюсь, что если он примет участие в сражении, это скажется на нём роковым образом и пробудит его тёмные инстинкты.

– Я ценю твою честность, – сказал Масаки. – Самое большое и важное сражение, которое надо выиграть, находится вот тут. – Он постучал себя пальцем по лбу. – Доспехи нужны не для того, чтобы защитить меня, а чтобы ослабить моих противников, и они должны грозно выглядеть, чтобы поселить страх в их сознании.

– У тебя нет запасных, а? – спросил Теодор.

– У меня найдутся доспехи для тиранна, но они и не нужны. У вашего завра острые зубы, и он покрыт густыми перьями. Для бандитов ещё одной ценной вещью, кроме реликвии, наверняка станет шкура вашего тиранна. Возможность прибрать к рукам неограниченный запас чёрных перьев, приносящих удачу и счастье, слишком соблазнительна, и эти жадные люди не остановятся ни перед чем. Вашего тиранна можно использовать только для того, чтобы он отвлекал нападающих от нас.