– Я… даже не знаю, что и сказать, – пробормотал Теодор, пытаясь разобраться в сотне вопросов, крутившихся в голове. – Постой. Ты забрал этот ключ-камень у Хейтера – ты встретил его здесь?

– Конечно, – с гордостью заявил Ламберт. – Я видел его три дня назад.

– Тогда нам нельзя терять времени! – воскликнул Теодор и вскочил. – Мы должны сообщить в полицию и поймать его, пока он не убежал!

– Друг мой, в этом нет необходимости, – Ламберт усмехнулся. – Он никуда не денется, уверяю тебя. Он сидит у меня под замком. Если хочешь, мы можем вместе наведаться к нему завтра: посмотрим на его состояние – и может, он ответит на твои вопросы.

– На его состояние? – переспросил Теодор.

– Многочисленные травмы, которые он получил в Мексике, требуют срочного лечения. Я нашёл его в Коулуне у хирурга-самоучки, который накачал его седативами. Мой доктор сказал, что ему ампутировали руку. Как я понял, состояние у него ужасное. Я надеюсь его подлечить, чтобы он мог предстать перед правосудием и ответить за свои преступления.

Волна облегчения захлестнула Теодора. Неужели это правда?! Если да, то он готов пересмотреть своё отношение к Ламберту. Значит, ему всё-таки можно доверять?

– Извини, – проговорил он с трудом. – Мне очень стыдно! – Он обхватил голову руками. – Всё это время я клял тебя и был уверен, что за всеми безобразиями стоял ты.

Ламберт похлопал его по плечу:

– Я сам виноват, правда, потому что откладывал объяснение до твоего приезда. Вот ты и поторопился с выводами.

– Нет, я должен извиниться перед тобой, Ламберт, – сказал Теодор. – Мне очень, очень жаль – пожалуйста, прости, что я сомневался в тебе, друг мой.

На следующее утро Аня отправилась с детьми по магазинам – купить всё необходимое перед их новым приключением. Февраль бывает в Японии снежным, и хотя Би пыталась объяснить брату, что такое снег, он всё равно ничего не понимал.

– Он безвкусный? – спросил Картер, когда Аня купила им мороженое.

– Нет, он на вкус как вода, потому что это и есть вода.

– И мокрый как вода?

– Не совсем, – ответила Би. – Только когда растает, а так он и не твёрдый, не как лёд – он мягкий и пушистый.

– И очень холодный, – добавила Аня. – Вот почему нам нужно купить для вас подходящую одежду!

Дети занялись покупками, Бастер отдыхал в загоне, и мужчины могли отправиться в короткую поездку к докам торговой компании «Заурия», где Ламберт держал Хейтера на одном из больших грузовых пароходов.

– Прошу прощения за такую обстановку, – извинился Ламберт, отпирая поочередно несколько тяжёлых металлических дверей. – Это самое надёжное место, какое я мог для него придумать.

В холодном тёмном трюме грузового парохода в наспех сколоченном кубрике, освещённом единственной лампочкой, лежал привязанный к койке человек. Его рука и тело были перевязаны окровавленными бинтами. Теодор отшатнулся.

– Не жалей его, – посоветовал Ламберт, когда они подошли ближе. – Не забывай, что он чудовищный негодяй.

Теодор снова вспомнил слова стегоколдуна: что его с Хейтером дороги проходят рядом и время от времени будут пересекаться. В прошлый раз в Мексике, когда они разговаривали друг с другом, Хейтер был в сильной позиции. Теодор был связан и ждал казни. Он не мог и вообразить, что их следующая встреча окажется такой. Тогда Хейтер сильно пострадал от горного литронакса, но теперь Теодор увидел, что состояние его хуже, чем он думал.

Правая рука Хейтера ужасно распухла и, туго забинтованная, висела на шее. На лице было множество инфицированных ранок, а левый глаз закрывала повязка. Левая рука свесилась с края койки, из ладони капала жидкость. Сцена была неприятная, и Теодору даже чуть не пожалел коротышку.

Из полумрака появился тощий китаец с металлическим подносом, на котором лежали медицинские инструменты.

– Нужно ослабить ремни, которыми он привязан?

– Да-да. – Китаец поклонился Ламберту. – Я должен найти вену и сделать инъекцию.

– Только потом обязательно закрепи ремни, понятно? – приказал Ламберт. – А как вообще себя чувствует наш пациент?

– Так же, как раньше, – ответил доктор.

– Как именно? – спросил Теодор.

– Ужасно.

– Может, пускай Хейтер понесёт заслуженное наказание, умерев от ран? – предложил Теодор. Он не понимал, как можно говорить о высоких моральных и этических принципах в такой ситуации.

– Пускай суд разберётся, – настаивал Ламберт. – Мы не должны быть выше закона, и я не хочу опускаться до уровня этого ужасного человека. – Он снова повернулся к доктору. – Что, никакого улучшения?

– Нет.

– Он говорил что-нибудь? – спросил Теодор.

Доктор помотал головой:

– Я могу привести его в сознание, если вам нужно с ним поговорить.

– Почему бы и нет? – сказал Ламберт, потирая руки.

Доктор поставил поднос с большими шприцами на тележку возле койки, достал из кармана серебристую жестяную коробочку и открыл её.

– Что это? – поинтересовался Теодор.

– Толчёное гуано птерозавра, китайская народная медицина, приведёт в чувство кого угодно. – Доктор сунул жестянку под нос Хейтеру, а сам отстранился подальше.

Реакция была мгновенной. Здоровый, налитый кровью глаз больного открылся, Хейтер рванулся вперёд, натянув держащие его кожаные ремни, и заорал.

– Отойди! – крикнул Теодор, когда свободная рука коротышки взметнулась кверху и едва не вцепилась в Ламберта. Койка продолжала подпрыгивать, по миллиметру отодвигаясь, ножки её неприятно стучали по мокрому стальному полу: «дум-дум-дум».

– Быстрее задавайте свои вопросы, – озабоченно сказал доктор.

Теодор всё ещё с ужасом смотрел на Хейтера, не в силах выдержать жуткое зрелище, стук и крики.

Койка придвинулась ближе к тележке, и внезапно рука Хейтера метнулась к ней, сбив поднос со шприцами. Доктор, машинально нагнувшийся поднять шприц, упавший к его ногам, оказался при этом близко от койки, и Хейтер – или то, что от него осталось, – крепко схватил китайца за руку. Теодор и Ламберт бросились высвобождать китайца. Постепенно мёртвая хватка Хейтера ослабла, и они упали на холодный пол.

Теодор с Ламбертом тут же вскочили на ноги, а доктор, схватившись за пострадавшую руку, крикнул что-то по-китайски и выскочил за дверь.

– Свяжи его, Теодор! – крикнул Ламберт сквозь жуткое рычание Хейтера, отдающееся эхом от металлических стен.

К ним на помощь прибежали двое охранников.

– Отодвиньте его от тележки, – крикнул Теодор, – чтобы я мог поднять с пола шприцы!

Подбежав с правой стороны, подальше от свободной левой руки Хейтера, парни оттащили койку на прежнее место. Теодор схватил один из шприцов и единственный уцелевший пузырек. На этикетке были китайские иероглифы.

– Бог знает, что это такое, но надо попробовать. – Он набрал полный шприц бледно-зелёной жидкости. – Надеюсь, после укола он успокоится.

– Верните доктора! Приведите его! – приказал Ламберт. Один из парней выбежал наружу, крича доктору, чтобы тот вернулся, другой держал койку.

Хейтер всё ещё бушевал, от его конвульсий койка прыгала вверх-вниз. Казалось, внутри него клокотала невероятная сила, первобытная ярость титанических масштабов, раз он одной рукой натворил столько всего.

– Мы не можем ждать, – сказал Теодор Ламберту, пытающемуся осторожно подойти к разбушевавшемуся коротышке. – Я сделаю ему укол, и будь что будет. – Он нервно покосился на полный шприц и выдавил капельку бледно-зелёной жидкости, прикидывая, в какое место сделать инъекцию.

– Может, посоветуемся с доктором? – в отчаянии спросил Ламберт.

Теодор покачал головой, нагнулся и вонзил иглу Хейтеру в бедро под грязной простыней. Крик Хейтера был демонический, на его лице вздулись вены, и он издал ещё один оглушительный вопль.