– Для меня огромная честь – взять Хиноки с собой. Виконт Ламберт Кнутр хочет сохранить его наследственность.

Масаки с сомнением посмотрел на Теодора.

– Я даже не пытаюсь понять, каким образом «клонирование» животного может походить на выращивание дерева из побега, но поскольку ты заврочеловек, я не возражаю. Но всё-таки я не уверен, что это разумно, – добавил он.

– Почему же? – удивился Теодор. – Ведь ты наверняка не хочешь, чтобы Хиноки стал последним из его породы? Ламберт говорит, что, если не принять решительные меры, спинозавры вымрут.

– Если я не ошибаюсь, мир изменился, мистер Логан, – осторожно возразил Масаки. – Завры ничего не стоят, если люди не могут найти им применение. Мой спинозавр натренирован специально для сражений; он не боится ничего – ни выстрелов, ни взрывов. Вот почему из Хиноки получился такой хороший «дракон». Ты хорошо знаешь, зачем твой друг так стремится сохранить спинозавров? Ты ведь сам сталкивался с ужасами войны. И представь себе тысячу спинозавров, таких как Хиноки, на поле боя – ведь это чудовищная сила. Пожалуй, будет лучше, чтобы Хиноки и спинозаврам позволили оставить позади их страшное прошлое, как сделал это я сам.

– Я понимаю вашу озабоченность, Масаки-сан, – вмешалась Би. – Но уверяю вас, что у Ламберта самые благородные намерения. Он помог открыть в Калифорнии питомник «Спасти завров». Я могу подтвердить, что он любит всех завров.

– Я верю, друг мой, что ты поступаешь правильно, – сказал Масаки Теодору. – Можешь взять с собой Хиноки. Жестоко держать его здесь и дальше в одиночестве, и я вижу, что ваш тиранн неплохо с ним ладит. Но ты должен учесть ещё одну вещь, мистер Логан.

– Какую?

– Я больше не седьмой спинозаврий, – ответил Масаки и поднял руку, в которой всё ещё держал свои отрезанные волосы. – Эта гордая порода умрёт, если не появится восьмой спинозаврий.

– Эй-эй! – Теодор вскинул руки, догадываясь, к чему клонил Масаки.

– Мне больше не нужны доспехи и оружие, поэтому ты можешь их взять, – продолжал Масаки. – Монаху они без надобности.

– Но ведь это твой меч, – возразил Теодор, – и я только что вернул его тебе!

– Мне была нужна только спрятанная в нём реликвия. Возьми эту катану, мистер Логан, я настаиваю, и обещай мне, что она останется у тебя, а не попадёт в музей.

– Не знаю, что и сказать, – пробормотал Теодор. Он понимал, что Масаки для душевного спокойствия нужно было передать кому-то своё оружие и не оказаться человеком, на котором оборвётся традиция благородных спинозавриев.

– Между прочим, не думай, что это ты делаешь выбор, – пояснил Масаки. – Этот меч сам выбрал тебя.

Масаки протянул Теодору свою катану, и тот с низким поклоном принял этот роскошный дар, надеясь в душе, что со временем станет достойным его.

– Ты больше не ученик. Ты мастер. – Масаки улыбнулся. – Как там у вас говорят? Встань, Теодор Логан, восьмой спинозаврий!

Би засмеялась, а старик, несмотря на свою шутку, продолжил мудрые наставления.

– Постарайся не потерять этот ключ-камень, парень, – предупредил он Картера. – Теперь соединились все три части этого опализованного черепа, и разъединять их больше нельзя.

Картер достал из кармана крошечный череп, но неожиданно почувствовал не радость, я тревогу.

– Я… я… я не уверен, что хочу оставить его у себя, – нерешительно сказал он. – Я часто теряю вещи, я не помню, где оставляю обувь, а уж зубных щёток потерял столько, что и не сосчитать. – У него пробежали мурашки по спине, и он попытался отдать ключ-камень Теодору.

– Я придумала! – воскликнула Би. – Тео, ключ-камень, который ты носишь, предназначался для Картера, верно?

Теодор кивнул.

– Ну, тогда пускай Картер и носит его, он ведь уже на шнурке, а ты можешь новый ключ-камень опять спрятать в рукоять катаны, где ему и место!

– Мне нравится это предложение, – быстро сказал Картер.

– Ты уверен? – спросил Теодор. – Ключ-камень твой по праву – почему бы тебе не хранить его самому?

Картер яростно потряс головой и едва не уронил реликвию, торопясь отдать её Теодору. А Теодор взамен повесил ключ-камень Франклина на шею мальчику и стал думать, как лучше всего спрятать ключ-камень в рукоять меча.

– Вот возьми, – Масаки протянул Теодору повязку, которую носил на волосах. – Она мне уже не нужна, а ты привяжи опять реликвию к мечу.

После сытного завтрака пятерка путешественников, взяв провизию и маленькие подарки монахов – в знак благодарности за то, что они сделали, – оседлала завров. Масаки, уже в одежде монаха и с бритым черепом, немного побыл со своим старым другом Хиноки и попрощался с ним, стоически сдерживая слёзы печали и радости.

– Конец ещё не конец, – крикнул им вслед Масаки, когда они выезжали из ворот. – Как и начало ещё не начало!

Несколько дней они ехали по горным тропам, одолевали перевалы и наконец выехали в предгорье, где снова увидели террасы с рисовыми полями. В деревнях, через которые они проезжали, крестьяне видели улепётывавших бандитов, в том числе раненых и привязанных к заврам. Ходили слухи, что их одолели легендарный седьмой самурай и его огнедышащий спинозавр, и Саи всячески старалась поддерживать эту легенду.

Теодор возглавлял процессию верхом на Хиноки, Саи ехала с Картером на Бастере, Джеральдина и Би следовали за ними на паразаврах и увлечённо беседовали. Они столько лет прожили врозь, и Би старалась наверстать упущенное.

– Мама с папой уехали в Америку с Грейс, когда ей исполнилось девять лет, – рассказывала Джеральдина. – Я училась в пансионате и очень хотела остаться в Англии со своими подругами. Потом я мало виделась с семьёй – лишь изредка приезжала на каникулы: очень не любила такую длинную дорогу.

– А когда ты познакомилась с Тео? – робко спросила Би. – Это правда, что он тайком пробрался на их судно и отправился с ними в Америку?

– Да, правда, – подтвердила Джеральдина. – Мы встретились, когда я впервые приехала в Калифорнию. Тогда Теодор был лучшим другом Грейс. Конечно, я была старше, и мне было скучно общаться с малявками.

– Но ведь потом… – начала было Би.

– Да, потом всё переменилось, – с неохотой подтвердила Джеральдина. – После окончания школы я уехала в Америку, и Тео… ну, он уже вырос, и его было не узнать. Он стал остроумным и галантным джентльменом. На родео всегда был в числе победителей. Многие девчонки сохли по нему.

– Но только не ты? – подсказала Би. Ведь недавно её озадачила Саи, упрямо твердившая о романе между ними, хотя не было видно даже намёка, во всяком случае, по мнению Би.

– Ну, конечно, я… я не осталась… равнодушной к его… лучшим качествам, – пробормотала Джеральдина.

– И что? – допытывалась Би.

– Ты удивительно настырная, Би, должна тебе заметить, – проворчала её тётка.

– Саи считает, что вы с ним… – Би умолкла, не зная, как закончить фразу.

Джеральдина вздохнула:

– Саи всегда отличалась проницательностью. Она угадала. В то лето у нас была безумная любовь.

– Так это правда?!

– Всё очень сложно, – вздохнула Джеральдина. – Тогда это была правда, но времена меняются. Люди тоже меняются. Началась война, и мы расстались.

Би молчала, боясь прервать рассказ тётки.

– Война тянулась долго, и от Тео не было никаких известий. В конце концов я перестала надеяться, что он вернётся ко мне. Потом я уехала в Сингапур и стала там работать в британской администрации – преподавала английский. Когда мама с папой сообщили мне, что Тео вернулся, я была счастлива, что он жив. Они любили Тео как родного сына и после войны повезли его в Кению, чтобы он там окончательно поправился. К тому времени Грейс с вашим отцом уже жили отдельно от родителей и собирались путешествовать. Я же всегда мечтала и надеялась, что Тео приедет к мне, но он так и не приехал. – Джеральдина вздохнула. – А потом Грейс пропала, а отец умер в Кении от разрыва сердца. Тео решил найти ваших родителей: он видел в этом свою миссию. Он всюду сопровождал Банти – как бы в благодарность за всё, что мои родители делали для него всю жизнь. – Джеральдина помолчала, задумавшись. – Долгое время я винила сестру и Франклина за их легкомысленные авантюры, изменившие жизнь всей семьи. Я ушла с головой в работу и в конце концов оказалась там, где вы меня и встретили.