– Это же классический эндшпиль Ласкера! Рональд, я не ожидал от вас такого! Не удивлюсь, если вы обкуриваете своих противников дешёвыми сигарами…

Через некоторое время мужчины, как это часто бывает, принялись спорить о политике и преимуществах одного политического строя над другим, а я по большей части молчала, попивая кофе…

Из репродукторов раздался механический голос «Надюши»:

– Внимание! Расчётное время прибытия к точке: двенадцать минут. Экипажу рекомендовано занять свои места.

Дядя Ваня воскликнул:

– Ну что, дети, двигаем в рубку? Профессор, сейчас вам выпадет уникальная возможность насладиться видом Ворот прямо из кабины!

С этими словами он развернул корпус и покатился в сторону выхода из кают-компании. Марк отправился к себе в комнату, чтобы проверить снаряжение, а мы с профессором последовали за дядей Ваней. Прошагав через длинный коридор, мы оказались на корабельном мостике. Три глубоких сиденья на небольших возвышениях, перед которыми на штурвальных колонках крепились высокотехнологичные полукольца. Приборные панели в полумраке перемигивались разноцветными лампочками, тут и там тускло светились сенсорные дисплеи.

Огромное панорамное окно открывало вид на золотистое свечение, на фоне которого сияли два гигантских объекта – голубоватый овал гиперпространственных ворот и позади них – огненно-красный шар Омеги Волос Вероники, звезды, вокруг которой со скоростью сто тридцать тысяч километров в час вращалась Джангала. Отсюда обе громадины казались одного размера – с небольшое блюдце, но это была оптическая иллюзия – врата отстояли от звезды на расстоянии почти сорока миллионов километров и были «подвешены» над северным полюсом Омеги, так что сейчас мы, по сути, «доруливали» маневровыми двигателями, чтобы встать на линию входа, параллельную диску вращения планет вокруг звезды.

Всполохи корабельного защитного поля радужными разводами прокатывались за толстым стеклом. Я мысленно поблагодарила предусмотрительного дядю Ваню, который в одиночку держал все системы корабля в идеальном состоянии. Сейчас температура за бортом составляла примерно шестьсот градусов, и я физически ощущала напряжение от того, что меня от неё отделяет всего лишь пара метров. Тишину нарушил голос «Надюши»:

– Постановка на линию входа произведена. Место в очереди: семьдесят один. Время до входа: четыре минуты… Корректировка курса произведена. Отклонений нет. Угрозы столкновения нет.

В воцарившейся снова тишине Мэттлок, непроизвольно вцепившись руками в спинку сиденья, неподвижно стоял со слегка приоткрытым ртом и глядел вперёд, а я напряжённо оглядывала через визор пространство по бокам от нас, приготовившись, если что, схватить штурвал для экстренного манёвра. Чуть правее и впереди показался ребристый грязно-серый бок межзвёздного тягача с огромным белым числом «69» почти во весь борт. Он двигался немного быстрее нас, и я увидела, как вслед за ним на пространство справа наплывает контур громадного орбитального грузового модуля, который был больше тягача в несколько десятков раз. Интересно, что везут? Какую-то редкую горную породу? Может быть, наливное топливо? Вполне могло быть, ведь на Земле уже почти исчерпали нефть, но отказаться от двигателей внутреннего сгорания полностью так и не смогли…

Впереди полыхнула вспышка – очередная группа кораблей отправилась в переход, в тот самый момент, как с той стороны ворот появилось другое звено звездолётов, прибывших с Земли. Сложно представить, насколько яркой была эта вспышка, если даже после того, как корабельный защитный экран отфильтровал и приглушил свет, у меня теперь рябило в глазах. Я зажмурилась несколько раз, перед глазами, постепенно растворяясь, плыли точки.

Ворота приближались. Мне трудно было прикинуть размер, но они поражали воображение. Угольно-чёрный овал механизма был заполнен ярко-голубой переливчатой пеленой, а по всему диаметру конструкции торчали солнечные панели, непонятного назначения короба, цилиндры, сложные переплетения металлоконструкций рисовали причудливые узоры. Ворота питались напрямую от звезды, возле которой висели почти неподвижно, и потребляли колоссальное количество энергии. Для оптимизации её расхода корабли проходили порциями по несколько десятков одновременно с той и другой стороны. Такой «пульсирующий» режим позволял воротам работать без остановок…

Когда махина надвинулась и загородила собою всё, я закрыла глаза. Голос «Надюши» произнёс:

– До перехода осталось четыре… три… две… одна. Переход.

Сквозь закрытые веки в глаза ударил яркий белый свет…

Я колотила грушу, подвешенную к металлическому рейлингу в грузовом отсеке. Левой… Левой… Правой… Отскок и ногой с разворота… Груша мерно покачивалась, хлопки эхом разносились по ангару, проецируя на сетчатке моих глаз четырёхзначные числа силы удара. «1125 кг» … «1012 кг» … «1191 кг» …

Врата остались далеко позади. Вышедшие из них вместе с нами корабли разошлись, удаляясь друг от друга разными курсами в неведомые края, а мы приближались к Земле. Дядя Ваня ковырялся под капотом глайдера. Рядом с ним стоял профессор. Томас тут же, рядом на полу, копошился в тарелке, не гнушаясь человеческой пищей из синтезатора, которой его кормил Мэттлок.

– Иван, а почему именно «Надюша»?

– Моя покойная супруга… Мы с ней душа к душе прожили почти шестьдесят лет. Потом она тихо во сне ушла, а я остался. И однажды, в особенно трудную минуту назвал корабельный компьютер её именем. Так и повелось…

– Эх, да, все уходят… Но вы, Иван, решили задержаться тут подольше, правда ведь?

– Правда. Я очень любознательный человек, и мне чертовски интересно, чем всё это закончится.

– Не хочу огорчать вас, но…

Механический голос «Надюши» прервал профессора:

– Внимание! Направленный входящий лазеросигнал с Земли. Экипажу рекомендовано проследовать к интеркому и принять звонок.

Я уже догадывалась, кто звонил. По спине пробежал холодок, но я, не подавая виду, кивнула дяде Ване, который, вопросительно наклонив механическую голову, смотрел на меня глазком камеры, и направилась в свою каюту. Оказавшись в помещении, я подскочила к плазменной панели монитора и ответила на вызов:

– Лиза. Слушаю.

– Здравствуй, Елизавета, – произнес тихий вкрадчивый голос. Изображения не было. – Как продвигается наше с тобой дело?

– Мы упустили его в музее. Нас опередили буквально на пару минут…

– Да, я в курсе. И это меня крайне печалит. Насколько я понимаю, вы переходите ко второму этапу?

– Что за второй этап?

В голосе зазвучали нотки раздражения:

– Девочка, после единицы обычно следует двойка. Ваш второй этап операции, который стал теперь основным, ведь вы бездарно профукали первый – это семь пластин на Земле.

– Но когда вы собирались нам…

– Что и когда говорить вам – я буду решать самостоятельно. А от вас мне нужен результат! Если результата не будет, мне придётся поручить второй этап другим специалистам, как я теперь сделал это с первым. Надеюсь, ты понимаешь, что это будет означать для вас?

Я скрипнула зубами. Голос продолжил уже спокойнее:

– Не дайте себя опередить. Преследователи уже наступают вам на пятки, поэтому ждать подмогу некогда. Лиза, я знаю, твоя команда очень способная, годы нашего сотрудничества это подтверждают. Но это не тайная операция, вам нужно действовать решительно, быстро, и выложиться на максимум, потому что от этой работы зависит всё. Всё поставлено на кон! Мы не можем проиграть, ясно?

– Мы не подведём. Кстати, не знаете, кто они?

– По моим данным, это спецслужбы Росса.

– Росс? Но Ваня засёк «Голиаф» Конфедерации. Откуда он мог у них взяться?

– Этого не может быть. Все три «Голиафа» на момент инцидента на Джангале были за много парсеков оттуда. Допускаю, что это могла быть умелая маскировка… Ставки слишком высоки, Лиза. Они не должны заполучить «Книгу» целиком, потому что в этом случае мы её больше никогда не увидим. И последствия будут катастрофическими.