С момента рождения Земли прошло четыре с половиной миллиарда лет. Человек гостил здесь сравнительно недавно – всего каких-нибудь четверть миллиона. За последние несколько веков он успел заполнить собою планету и столь же успешно очистить от себя её добрую половину, однако это нисколько не помешало естественному ходу событий – территории, выжженные некогда бомбардировками и заражённые радиацией после Великой Войны, уже успешно обживали новые виды растений и животных – пусть пока довольно робко, но с каждым днём всё уверенней.

Ничто не могло остановить ход времени, а время – локомотив постоянных и непредсказуемых изменений, движения – как от жизни к смерти, так и от смерти к новой жизни…

Наш корабль висел в километре над пересечениями воздушных трасс, по которым неслись сотни аэромобилей. Движение было оживлённым – стоял конец декабря, завлекая всех и каждого в водоворот предновогодней суеты. Под трассами, прямо над Новосибирском – научным центром Евразийского Содружества – висела плотная облачная завеса, исторгавшая из себя снег, поэтому оптический телескоп «Виатора» не мог вывести нам картинку городского рельефа. Приходилось полагаться на данные инфракрасного и ультразвукового сканеров, которые худо-бедно давали представление об архитектурном ансамбле и примерном расположении цели.

Чертежи здания Института Внеземных Проявлений и подземных коммуникаций под городом несколько минут назад любезно прислал заказчик, поэтому наша задача облегчалась. Марк предложил спланировать в город на глайдере, оставить его в неприметном месте в промышленном районе и, спустившись в канализацию, пробраться прямо под Институт. Примерный маршрут был построен, чертежи были загружены в наши нейроинтерфейсы, и нам теперь оставалось только выйти в поле и сделать дело…

… Спрятавшись за деревом, я насчитала два больших внедорожника и четыре грузовика, которые с рёвом прокатили в сторону ворот. В темноте было не разобрать, сколько людей внутри, но отсюда было хорошо видно освещённые ворота интерната, и когда машины остановились перед ними, на дорогу высыпал добрый десяток крепких вооружённых головорезов, одетых кто во что горазд. Ворота с гулом откатились в сторону, и грузовики один за другим, чадя выхлопом, скрылись внутри.

Там, в интернате, всё ещё оставались мои друзья, но я не могла вернуться. Это разрывало меня изнутри. Хотелось грызть землю и биться головой о дерево, но я понимала – вернуться сейчас означало самоубийство. Вера, Аня, я вас не брошу! Доктор, надеюсь, вы в порядке… Обещаю, я вернусь…

Я пробиралась по обочине дороги почти наощупь. Мне казалось, что за мной гонятся – сказывалось напряжение последних дней – но, каждый раз оглядываясь назад, я видела только пустую колею и ночной лес. Один раз, услышав гул мотора позади себя, я затаилась в кустах. По дороге в сторону от лагеря пронёсся большой чёрный джип директора, после чего всё стихло. Только редкое раскатистое эхо отдалённых выстрелов доносилось откуда-то издалека. Потеряв счёт времени, я пробиралась по тёмной лесной дороге. Моё тело работало на автомате, а сознание будто бы отключилось. Шаг, другой, ещё, и ещё…

Начинало светать, и я уже могла различать путь. Лесная колея вывела меня на потрескавшуюся от старости бетонную дорогу. Я стояла и не могла решить, в какую сторону повернуть. Единственным ориентиром служил ржавый указатель метрах в пятидесяти от поворота на просёлочную дорогу, одна сторона которого гласила: «12», а оборотная: «13». Рассудив, что отсчёт должен вестись от населенного пункта, я выбрала направление и побрела вдоль дороги. Мышцы гудели, болело горло, но нужно было идти. В какой-то момент в глазах потемнело, а тело перестало меня слушаться, и я упала, только и успев подставить руки…

… Тряхнуло, и я пришла в себя. Мерный гул и лёгкая тряска первыми предвестниками пробуждения ворвались в моё сознание, и до того, как я открыла глаза, стало ясно – меня везли в машине. Оглядевшись, я обнаружила себя полулежащей на пассажирском сиденье старенького поскрипывающего рессорами на неровностях дороги грузовика, а рядом, на водительском сиденье, мужичок лет шестидесяти в клетчатой рубашке и кепке сосредоточенно крутил руль. Увидев, что я очнулась, он повернулся ко мне:

– Ты как, девочка? Очнулась? Жива? Подожди, не нужно резких движений… – откуда-то снизу он достал бутылку с водой и протянул мне, – На вот, попей.

Прильнув к горлышку бутылки, я жадно глотала тёплую воду. Когда бутыль опустела, я перевела дух и прохрипела:

– Спасибо… Куда мы едем?

– В Сайрен. Я отвезу тебя в больницу, ты вся в крови.

Я вспомнила. Там, позади, остались мои друзья.

– Нет-нет-нет, не надо в больницу, это не моя кровь! Нет, мне нужна полиция или военные. Кто-нибудь, кто сможет помочь мне освободить друзей. Они попали в беду!

– А чья это тогда кровь?.. Нет, не говори, я не хочу ничего знать, – он замотал головой, – Я просто развожу продукты. Если вдруг кто спросит – лучше, чтобы мне было нечего сказать… Тут недалеко есть база. Я конечно могу сделать крюк, но…

– Везите меня туда!

– Хорошо. Но я с тобой не пойду. Не хватало мне ещё в эту проклятую грызню за власть вписаться. Высажу тебя метров за триста, сама дойдёшь?

– Обязательно дойду!

Через полчаса мы были на месте. Поблагодарив водителя и попрощавшись, я выбралась из кабины на пыльную дорогу и побрела под горку в сторону окружённой забором россыпи палаток, стоящих в низине, а грузовик развернулся и был таков.

Похоже, меня завидели издалека, и от будки у шлагбаума в мою сторону уже шли трое в тёмно-зелёной военной форме и с автоматами наизготовку. Приблизившись, один из них, видимо, старший по званию, нахмурил брови и спросил:

– Кто ты, и что тут делаешь? Ты ранена?

Со вздохом я в очередной раз устало повторила:

– Это не моя кровь… Меня зовут Лиза. Я сбежала из интерната Каниди. Прошлой ночью его по договорённости с директором заняли бандиты. Там остались мои друзья, и мне нужна ваша помощь.

Старший повернулся к сопровождавшему его высокому смуглому бойцу:

– Это километрах в тридцати отсюда, в лесу? Там ещё такой высокий забор…

– Так точно, полковник, на двенадцатом километре. Туда ведёт колея от шоссе.

– И что, никаких сообщений и донесений по поводу этого интерната?

– Полная тишина.

Капитан снова обратился ко мне:

– Можешь сказать, сколько их было?

– Не знаю… Четыре грузовика и два джипа. Думаю, немало. И скорее всего, охрана с ними заодно.

– Ладно, попробуем взять их… Сантино, свяжись со штабом, передай информацию. Пусть немедленно поднимают вертолёт… Пошли, девочка, тебе явно нужен отдых.

Я всплеснула руками:

– Я не могу отдыхать, пока моим друзьям грозит опасность!

– В таком случае тебе хотя бы нужно поесть.

Взяв под руку, он повёл меня вниз по склону холма. Сантино был уже возле шлагбаума и активно жестикулировал руками, раздавая приказы. В лагере началось движение. Полковник отчеканил:

– Мы этих сволочей уже второй месяц ищем. Они скрываются на болотах, и судя по тому, что передвигаются они только им ведомыми тропами, это местная банда. Воруют скот, убивают местных жителей, устраивают засады на армейских. Я по пять человек в неделю теряю… Если твоя информация нам действительно поможет их прижать, в долгу не останусь…

Я наскоро подкрепилась солдатской кашей в полевой кухне, представлявшей из себя большую широкую палатку с рядом металлических столов и скамей. Невзрачная серая каша показалась мне невероятно вкусной – последние пару дней я почти не ела и ужасно вымоталась. Сразу потянуло в сон, но спать было нельзя. Я должна была убедиться в том, что так вовремя подвернувшаяся армия станет моей палочкой-выручалочкой!

Снаружи заревели двигатели. За стенами палатки раздавались зычные приказы и топот сапог. Похоже, военные были замотивированы на результат не меньше моего…