— Нужно попытаться…
— Нет, — отрезал Нокс. — Вы должны убегать, а я останусь.
— Нокс!
— Хватит! Сейчас не время ругаться, — рявкнул рыжик. — Пожалуйста, уходите…
Несмотря на усилия Нокса, в каждом из пленников сохранился сгусток мрака — результат учений магистра. Рационализм и холодный расчет поверх чувств и импульсивности. Потому каждый понимал, что чрезмерная эмоциональность приведет к конфликту, а конфликт приведет к срыву планов. Если они начнут ругаться с Ноксом или попытаются его убедить, все усилия пропадут впустую. Старик обнаружит их и немедленно казнит, захватив в плен. А уж карточки с заключенными в них душами особенно ценятся среди некромантов, так что магистр немногое потеряет.
Худой, нескладный мальчонка двенадцати лет от роду, обретший среди пленников имя Кай, грустно улыбнулся Ноксу:
— Хорошо.
Печаль в его глазах отразилась во взгляде каждого из тридцати четырех детей. Кай что-то прошептал, в глубине карих очей блеснуло золото. Реальность вдруг расплылась акварелью под моросящим дождем. Через бледную пелену Нокс увидел, как дети столпились над ним, а из далеких далей ветром принесло короткое: «Прости. И спасибо». И наступила тьма.
Когда Нокс очнулся, мысли бессвязно, лениво кружились в одурманенном сознаний. Вокруг вспыхивали взрывы, а в ушах звенело. Глаза застилала багряная пелена вязкой крови. Пахло железом и горящей плотью.
Самый старший из пленников, здоровяк Тонто, крепко прижимал мальчишку к груди. Кровь шла из его шеи. Невиданный доселе блеск в глазах Тонто ошарашил Нокса, навсегда застыв в его памяти.
Он видел отлетающую голову Бри, обращенного в пепел Кая, выжимающего из себя последние крупицы маны Дэнни, бросающегося навстречу громадным кольям Закари. Он видел Аурелио Магне Деуса с искаженной в гримасе ярости морщинистом лице. Он видел, как разъяренная стихия буйствовала, обращая в пыль богато украшенный коридор поместья. Он видел, как многовековой антиквариат, ковры с миллионами узоров, полотна величайших художников — все истлевало в считанные мгновения. Он видел, как летели ошметки тел драгоценных учеников магистра, в коих он души не чаял.
А Аурелио Магне Деус смотрел прямо в глаза Нокса. И если бы жажду убийства можно было материализовать, ее пламя бы поглотило все миры, не пощадив даже богов.
Одна единственная секунда показалась Ноксу вечной. Тонто оторвало руку, но он продолжал защищать мальчика. Под конец он крикнул рыжику очнуться. И Нокс очнулся. Он не успел ничего сделать. Тонто выкинул хрупкое тельце через ворота.
Едва придя в себя, Нокс метнулся обратно к двери, но особняк исчез. В абсолютной безмятежности, среди мерно танцующих хлопьев снега, рыжий лисенок медленно брел куда глаза глядят. На лице у него красовалась маска с одной единственной прорезью для глаз, а в маленьком мешочке валялась пара старинных кинжалов.
***
Когда Нокс рассказывал о своем прошлом в Спиритуме, он был непривычно тих. Даже скрывая лицо за маской, он неосознанно выдавал своим говором и голосом щемящую тоску и горечь. Мне не хотелось слушать его. В голове то и дело всплывало: «Это лишь симуляция». Да, так и есть. Вся память Нокса в Спиритуме — не более чем искусственные воспоминания. Просто еще одно кино, засунутое прямо в память.
Когда Нокс закончил свой рассказ, никто ничего не говорил. Анна долго глядела на Пересмешника нечитаемым взглядом, и вскоре он выдал стремную шутку. Мрачная атмосфера слегка разбавилась пререканием ведьмы и плута, а вскоре к ним подключились и Сэмми с Сарой.
— Кайл? — спросил кто-то.
Кто? А, это Павел. Почему он смотрит на меня, будто я собрался прыгать с крыши? На мой вопрошающий взгляд гений спросил:
— С тобой все в порядке?
Я не ответил. Жизнь Нокса была полна печали и потерь. Как и у Анны, Маррайяша и Ирен. Как и у любого человека. У каждого есть свои шрамы, выделяющиеся отвратно белесой кожей под жаркими лучами солнца. У каждого есть своя лакмусовая бумажка.
Все духи Гримуара стали для меня полноценными товарищами, а уж Ирен восстала на мрачном горизонте солнцем с лучами, что нежнее самых теплых воспоминаний из детства. Я поставил себе цель вытащить плененных в игре невинных людей и до сего дня был уверен в своих желаниях. Но теперь…
— Если мы… Когда мы вытащим их из игры, что будет? — спросил я тихо.
Мы находились в моей скромной комнатке в Крысиной яме, так что волноваться о приватности не было нужды. Сара слегка нахмурилась:
— Что именно ты имеешь в виду?
— Что будет с ними? — ответил я.
— Наверное, понадобится долгая реабилитация, лечение…
— Я не об этом! — вспылил я. — Кто? Кто это будет? Анна или… Рей? Кого мы вытащим?!
— Очевидно, Рей. Анна это… — начал Павел, но замер на полуслове.
— Вот! Ты ведь понял?! — вскочил я.
Глаза защипало, а горло раздирало непонятной болью.
— Кайл? Ты чего? — Сэмми осторожно подошел ко мне.
— Анна умрет, — прошептал Павел.
— Ч-чего?! Погоди… Да вы гоните! Кайл, что за хрень ты несешь? — разозлился Сэмми. — Мы вытащим всех заключенных и тогда…
— Нет, — охнула Сара. — Они правы.
— Анна это не просто Рей с амнезией, — сказал Павел. — Другие воспоминания, другой характер, другая личность. Если бы Рей просто стерли часть памяти, и она ничего о себе не помнила — одно дело. А вот…
— Бред! — разозлился Сэмми. — Кайл, ты реально так думаешь?!
— А как мне еще думать?! Я видел Рей! Я говорил с ней! Она совершенно отличается от Анны. В них нет ничего общего…
— Раздвоение личности, — припечатал Павел.
— Нет-нет! — замотал головой Сэмми. — Это совершенно другое дело! Анна это просто…
— Просто кто?! — вскрикнул я, хватая Сэмми за грудки. — А?! Просто НИП? Просто левые воспоминания? Просто болезнь?!
— Успокойся, Кайл, — пробормотала Сара.
Отчаяние в ее глазах тут же остудило мой пыл.
— Сэмми, представь, что человеческий мозг — это хард, а душа — это софт. На основе возможностей мозга Рей они построили новую личность — Анну. И если… Когда мы вытащим ее из игры, система вернется в исходное состояние, к Рей. А Анна исчезнет.
— С чего ты взял, что именно Анна исчезнет?! — рявкнул Сэмми. — А вдруг она, наоборот, останется, а Рей…
Сэмми замолчал. Сара ахнула и уставилась в пустоту. Павел выругался.
— Тогда мы убьем Рей, да? — хмыкнул я. — А если Рей вернется, получается, мы убьем Анну. Хах. Ха-ха.
Мой нервный смех постепенно переходил в истерику.
— И Нокса убьем, — усмехнулся я. — А, погодите! А кто вообще Нокс?! А Маррайяш? А Ирен? О, да мы станем серийными киллерами! Похлеще чем…
— Хватит, — окрик Павла оказался для меня сродни хлесткой пощечине. — Мне нужно подумать.
— Думай, гений, — отвернулся я.
Все молчали. Время тянулось неказистой липкой жвачкой со вкусом самобичевания и комплекса неполноценности. Я хотел уже покинуть игру, как Павел заорал:
— ПОНЯЛ!
— Ч-что? — опешила Сара, наконец приходя в себя.
— Это невозможно, — торжествовал Павел. Я хотел прервать его, но он быстро продолжил: — Бывают случаи, когда связи между нейронами повреждаются. Причины бывают разные. Травма, интоксикация, стресс…
— Неважно!
— Да, ты прав. Извини. В общем, в таких случаях очень тяжело восстановить связи даже для современной медицины. Полностью переписать воспоминания, изменить личность человека означает… — Павел запнулся. — Переписать связи между нейронами. Даже обычные нейросети мы не можем написать с нуля. Мы просто создаем простор для развития, делаем заготовку для данных и ждем. На основе входящих данных ИИ уже сам способен симулировать мысли человека в той или иной мере. А теперь представьте, что вам нужно деконструировать, пересобрать нейронные связи в человеческом мозгу. ЭТО НЕВОЗМОЖНО!
— Я-я не понял, к чему ты ведешь, — промычал Сэмми.
А я понял. Сквозь пелену накрывающего отчаяния я разглядел свет надежды.
— Но ведь бывают случаи… — осторожно начала Сара. — Вроде бы, были случаи, когда человека с помощью воздействия на психику получалось в чем-то убедить. Гипноз. И прочее.
