Нет, что-то ещё должно произойти. Интересно что?

Иш Таб вздохнула и оглядела брата Антонио с головы до ног. Он просто великолепен. Те же тёмно-зелёные глаза, накаченное тело и оливковая кожа. Только у этой идентичной версии восхитительные волны тёмных, длиной до подбородка волос, а одет был в простые брюки цвета хаки и белую футболку-поло. Он такой же тёплый и полный жизни. Человек. Иш Таб вздохнула. Он прекрасен.

— О боги, — прошептала она. — Прошу, не говори, что тебя зовут… Франсиско.

Брат Антонио рассмеялся.

— Так и зовут… Откуда ты знаешь?

Ну, это объясняет истерику Антонио в Бакаларе.

Он подошёл к Иш Таб и протянул руку.

— Семья зовёт меня просто Франко. Франсиско мой отец.

Пульс у Иш Таб забился со скоростью миллион бессмертных миль в час.

— Отец? — «Окей». Её тревога перешла в режим повышенной готовности. Вся эта ситуация кричала о сверхъестественном заговоре, хотя Иш Таб не могла понять, что же всё-таки происходит. Она посмотрела на Франко. Да, он идентичен Антонио во всех отношениях. Сможет ли она и к нему прикоснуться? Идея о такой вероятности крутилась в голове, как пара кроссовок в сушилке. Тогда Иш Таб и посмотрела на протянутую руку Франко. Она знала, что не должна этого делать, но её будто зачаровало, как в странном сне или в альтернативной вселенной. Иш Таб медленно подняла руку, чтобы взять его.

— Не трогай его, мать твою. — Антонио приблизился быстрее, чем смог бы заметить взгляд и оттолкнул руку Франко. Моральный компас Иш Таб заработал на полную. Чёрт возьми. О чём она только думала? Иш Таб закрыла лицо руками.

— О Боже. Прости.

«Ты просто в шоке. Шокирована красивым мужчиной».

«О, прошу, не показывайте мне двойников. Пожалуйста, не позволяйте мне видеть близнецов». Потому что это походило бы на мыльную оперу на канале ABC.

Франко обернулся и зарычал на брата.

— Qué? Qué me dijiste?[34]

— Ты же меня слышал. — Антонио встал нос к носу с братом. — Не надо, — сказал он, тихо и угрожающе. — Не прикасайся к ней. Никогда.

Франко рассмеялся.

— Успокойся, твою мать. Я не собираюсь уводить её у тебя. — Он внимательно посмотрел на Иш Таб, словно пытаясь понять, стоит ли бороться за то, что скрыто под вуалью. Затем сверкнул озорной улыбкой и добавил: — Пока нет.

«Ой-ой». Значит, игра продолжается. Иш Таб отступила, ожидая взрыва.

И что самое ужасное, какая-то больная, извращённая часть Иш Таб хотела заблокировать волнующие детали ситуации, вместо этого сосредотачиваясь на грязной фантазии. Богини тоже могли фантазировать об извращениях с близнецами.

— Извини моего брата за плохие манеры, — произнёс Франко. — Боюсь, у нас давняя история с женщинами. Если останешься на ужин, возможно, я смогу об этом подробнее рассказать.

Иш Таб почувствовало какое-то непонятное раздражение из-за нежелания слышать о других женщинах в жизни Антонио.

— Она не останется, — прорычал Антонио.

— Нет? — ответила Иш Таб.

— Нет, — ответил Антонио.

— Кто сказал? — уточнила Иш Таб. — В прошлый раз, я сместила тебя на эволюционном полюсе. — И она никуда не собиралась уходить, пока не доберётся до самого дна, что бы там ни происходило.

Антонио прищурился и побагровел.

— Оставлю вас, голубки, наедине поссориться. — Франко подмигнул Иш Таб. — Надеюсь, ещё встретимся.

— Даже не рассчитывай, — проворчал Антонио, глядя вслед уходящему брату.

— Почему, чёрт возьми, ты не сказал мне, что у тебя есть злой брат-близнец?

Антонио внимательно посмотрел на неё.

— Он вовсе не злой.

— Ну, мне он кажется версией милее.

Антонио потёр лоб.

— Он сердится на меня за то, что я не появился раньше. Вот и всё.

— Хорошо, он не твой злой близнец. Так какого же чёрта ты мне о нём не рассказал? — спросила она.

— А зачем?

— Ну… наверное, чтобы… Не знаю. Обычно люди рассказывают всем такие уникальные кусочки о своей жизни. Они ничего не могут с этим поделать, из-за этого чувствуют себя особенными.

Антонио пожал плечами.

— Я не человек, а вампир.

— Только не начинай. Почему ты это скрывал? Чего ты мне не договариваешь?

— Ничего. — Он напрягся.

— Тогда почему ты вдруг окутан облаком раздутой самоуверенности? Для справки, раздутая самоуверенность — это то же самое, что и самоуверенность, только вне закона. Вроде того, когда действительно глупый человек говорит, как он тащатся от опасности, когда точно знает, что это не так.

В его глазах запылал гнев.

— Я ничего не скрываю. И мне не нравится, что ты ставишь под сомнение мою честность.

— Ох, поглядите-ка. Ты только что поднялся по служебной лестнице наглости и начал выкручиваться. Почему мужики вечно так себя ведут? Нет бы просто признаться, что их поймали на лжи. Ну, зачем? Лучше начать юлить, словно за покерным столом сидят. Типа увижу я, как ты ловко выкручиваешься, меня это впечатлит, и я повышу тебя до статуса крутого мужика, — произнесла она низким насмешливым голосом. — А увижу твой крутой член — повышу до… — Иш Таб прыснула со смеха.

— Что смешного? — прорычал он.

Иш Таб отсмеялась под свирепым взглядом Антонио.

— Ох… я пошутила, понял? Увижу твой крутой… Ладно, неважно. На чём я остановилась? — Она откашлялась. — Ах да. Ты точно что-то скрываешь.

— Нет. — Он шагнул к ней.

— Да. — Она шагнула к нему, сократив между ними расстояние до одного дюйма. Иш Таб почувствовала его дыхание и то, как энергия просачивается в вены. Боги, она хотела его поцеловать. Он на дюйм склонил голову, будто думал о том же, но замер, а потом повернулся уйти.

— Мне нужно увидеться с отцом.

Она схватила его за руку.

— Ты же только что уходил. Перестань бегать и расскажи. Почему никогда не упоминал об этой женщине? И о близнеце? Знаю, что происходит что-то плохое. Чувствую это в воздухе. — Антонио не ответил, но она снова почувствовала, как страх и страдание нарастают в нём. — Может, я смогу помочь.

— У меня отец умирает, и до его гибели нужно многое решить.

Так вот почему Антонио сюда прилетел.

— Мне жаль. — Она погладила его по руке, не зная, успокаивает его или просто утоляет своё желание прикоснуться к нему.

— И мне.

Да, для каждого тяжело потерять родителя. Должно быть, у него на душе такая тяжесть, а она пришла и дразнит медведя кулаком, затевая с ним драку во время беды. Боже, она такая сука.

— Я могу что-нибудь сделать?

— Мне бы этого хотелось, но нет.

— Ты уверен? Если причина во мраке… — Она сглотнула, зная, насколько здесь всё отравлено.

Антонио покачал головой, и она могла поклясться, что увидела, как его глаза наполнились слезами. Она никогда не видела, чтобы вампир плакал из-за чего-то. Они слишком жестоки, словно онемевшие и похожи на мозоли на пальцах, от которых никак не избавишься.

— Сколько у него осталось времени? — спросила Иш Таб.

— Немного. Вероятно, пара дней.

— Твоя мать, наверное, убита горем, — заметила она.

— Моя мать умерла во время родов. Так что остаёмся только я и брат.

— Если могу что-нибудь сделать, только скажи, — предложила она. — У меня никогда не было родителей, но я знаю, что их нелегко терять.

— Я не боюсь потерять отца. Этот ублюдок может гнить в аду, плевать.

«Ого! Неожиданно».

— Не понимаю.

Антонио потёр руками лицо.

— Мне надо идти. Если что-нибудь понадобиться, позови Кирсти, горничную. — Он остановился и посмотрел на неё великолепными оливковыми глазами, полными страдания, пронзая её сердце. — Иш Таб?

— Да?

— Сегодня вечером я должен расшифровать скрижаль.

— Ты ведь не скажешь почему, да? — спросила она.

Он отрицательно покачал головой.

Иш Таб проводила взглядом уходящего Антонио. Каждое его движение казалось неправильным. Какая нелепица… Самая странная ситуация за всё существования Иш Таб. Даже более странная, чем в тот раз, когда Симил устроила вечеринку с шоколадным фондю. Для протокола, ни клубники, ни пирога для того, чтобы окунать в шоколад не было… только… Симил.