Она завернула за угол в гостиную и чуть не споткнулась. В очаге потрескивало только что зажжённое полено, и белые свечи заливали каждый угол комнаты тёплым мерцающим светом. Стопка аккуратно сложенных белых пушистых полотенец лежала у мягкого кресла, стоявшего у камина, вместе с дымящейся металлической бадьёй с водой, которая манила ноги. Неужели Антонио сделал это всё для неё? Ничего из этого в списке не было.

«Окей. Дыши. Ты же богиня. И можешь заставить его слушать. Ты очень сильная. Ты… такая глупая! Перестань вести себя как ребёнок».

Она села в кресло и осторожно погрузила пальцы ног в воду. Запах роз мгновенно проник в ноздри, и Иш Таб откинула голову. Перед каждой женщиной обязаны лебезить в стиле бессмертного. По крайней мере, раз в год. И с таким мужчиной, как Антонио — отчаянно мужественным и до неприличия красивым.

«Который очень на тебя зол!»

— Наслаждаешься?

Иш Таб подняла глаза, но ничего не увидела.

— Внизу, о, божественная, — с раздражением сказал Антонио.

— О да ради всего святого, зови меня Иш Таб.

— Да, Иш Таб, — сказал он, медленно и тщательно выговаривая каждую букву её имени, а затем бросил яростно-чувственный взгляд прямо в её глаза. Она готова была упасть в обморок. Как можно говорить что-то связное, когда он так смотрел на неё?

Иш Таб сглотнула.

— Антонио, знаю, что ты мне не доверяешь, и я продолжаю всё портить, но я… я… — Она запнулась и потянула себя за вырез платья. Становилось всё жарче. Не отрывая от неё грубого взгляда, он опустил голову, достал её ноги из воды и отодвинул бадью в сторону. Затем завернул левую ногу в тёплое мягкое полотенце и крепко ухватился за правую.

— Закрой глаза.

— Нет, погоди, — запротестовала она. — Тебе не нужно это делать… — Её слова затихли, когда она потерялась в ощущении его прикосновения и впилась ногтями в подлокотник кресла. Горячими, грубыми руками Антонио нежно поглаживали её пятку, но ощущение было такое, будто он гладит все её тело.

«Вот почему так много человеческих женщин делают педикюр! Вау. Неужели я это упустила?»

— Закрой глаза и расслабься, — быстро повторил он. На этот раз она обратила внимание на его низкий скрипучий голос. М-м-м… Опять этот гул.

— Я не хочу закрывать глаза. Хочу… — О, боги, невероятное ощущение.

«Чего я там говорила?»

— Как тебе будет угодно, — холодно ответил он, массируя грубыми прикосновениями каждый палец Иш Таб. О, это уже слишком. Он не только прикасался к ней, но и чувственность его рук стала знойным блаженством. Она смотрела на обнажённую грудь Антонио, свет костра освещал мускулистые бицепсы, которые изгибались, пока он ласкал и массировал её ногу. Его эротический образ она едва могла выдержать. Иш Таб невольно застонала.

Антонио замер и посмотрел на её скрытое вуалью лицо.

«Проклятье».

Иш Таб выставляла себя полной дурой. Его обманом втянули в этот унизительный план, заставили прикасаться к ней. Не этого она хотела. Иш Таб желала настоящего. Хотела… Антонио.

Ладно, пора поговорить. Она резко отдёрнула ногу.

— Хватит. Антонио, нужно…

Он схватил её ногу и крепко держал двумя руками.

— Я ещё не закончил, — прорычал он.

И снова она отдёрнула ногу.

— Нет. Думаю, закончил.

В его глазах вспыхнула ярость.

— Что? Недостаточно хорош для тебя? Неужели отвратительный вампир оскверняет святость твоих пальцев? — И снова он схватил её за ногу.

— Что? Нет. Я только хотела…

Он встал, устроившись между её бёдер, и усадил обратно на кресло.

— Я прилетел, чтобы лебезить перед твоей напыщенной, высокомерной задницей из-за несчастного случая. Так что, позволю вновь унизить меня. Позволю ещё надавить, о, божественная, прежде чем закончу массаж ног.

Почему он не даёт ей говорить, ради всего святого? И почему заставляет её саму лебезить перед ним?

— Или что? — возмутилась она

Судя по его взгляду, стоило бы трижды подумать, прежде чем узнать, что будет в ином случае.

Чёрт возьми, она не хотела с ним ссориться, желала поговорить. Знать, осмелится ли её сердце и душа мечтать о том, что Антонио может быть Вселенной, исполняющей её желание.

«Пусть он закончит растирать ногу. Может, тогда успокоится, и вы сможете говорить».

Она заворчала, как капризный ребёнок, и расслабилась, демонстрируя свою покорность. Он снова опустился, схватил бутылку с маслом, вылил на ладонь и злобно дёрнул ногу Иш Таб к себе. Он намазал ей каждый палец, а потом пятку и лодыжку. Когда сильной рукой он коснулся нижней икроножной мышцы, посмотрел прямо на линию ноги Иш Таб и замер, а затем поднял взгляд ей в глаза.

«Ой!»

Когда его глаза стали цвета нефрита, Иш Таб резко поджала ноги.

«Ой-ёй! Вампир с чёрными глазами означал одно из трёх: голод, гнев или возбуждение».

В этом случае… Ну, вероятно…

«Он пялится на твою женскую гордость и радость. Но никак не…»

Она попыталась вытащить ногу, но та была заблокирована вампиром.

Антонио опустил голову и поцеловал мизинец Иш Таб. С её губ непроизвольно сорвался тихий стон, после чего застонал и Антонио.

— Тебе это нравится, да? — хрипло спросил он и переместил рот к её лодыжке, начав облизывать кожу. — Тебе нравится, когда отвратительный вампир прикасается к тебе, да, Иш Таб?

Иш Таб тяжело дышала и изо всех сил вцепилась пальцами в кресло, отвечая:

— Не думаю, что ты отвратителен… — она почувствовала, как Антонио слабо царапнул её икру клыком, а дюймом вышел начал ласкать горячим языком. — Думаю, что ты… О, Боги!

Каждое прикосновение, каждая крошечная точка контакта ощущалась как восхитительные, маленькие конвульсии, проносящиеся по телу. После тысяч лет отсутствия физического контакта каждый дюйм кожи Иш Таб переживал чувственные вспышки. Она ещё крепче вцепилась в кресло.

— Говори. Кто, по-твоему, я? — спросил он тягучим, сексуальным голосом. Затем скользнул вверх по внутренней стороне бедра рукой, а ртом и языком медленно двигался вверх по другой ноге.

— Очень… очень… — она зажмурилась и почувствовала, как он царапнул её клыками чуть выше.

— Что? — Его горячее дыхание опалило внутреннюю поверхность бедра. Затем он поднял руку ещё на дюйм, и ещё, пока она не почувствовала, как он пальцами задевает чувствительную плоть между ног. Иш Таб слабо дёрнулась. Соски затвердели, превратившись в острые пики.

— О, боги! — Непослушный вампир. Никто никогда не прикасался к ней так, как он сейчас. За всю вечность. И самым возбуждающим был его контроль. Ни стыда, ни застенчивости. Разрешения не спрашивали. Он просто делал то, что ему нравилось. Да будут прокляты боги, но теперь Иш Таб знала, чего ей не хватало все эти тысячи лет. Даже в самых смелых мечтах она не могла себе этого представить.

— Очень сексуальный, — наконец, выдохнула она.

— Хорошо, — проговорил он и провёл пальцем по её расщелине. — А теперь покажи, как сильно я тебе нравлюсь.

Показать? Показать!? Если бы она показала, то схватила бы Антонио за густые тёмные волосы и оседлала его лицо, как пьяная ковбойша, которая нашла последнюю на планете брыкающуюся лошадь.

Он придвинул рот на дюйм ближе к чувствительному бутону, и Иш Таб знала, что потребуется лишь одно касание. Антонио убрал руку, чтобы освободить место для рта. О, боги…

Иш Таб посмотрела вниз и увидела самое эротическое зрелище в жизни. Антонио потянулся, чтобы освободить твёрдый член из тесноты сексуальных кожаных штанов. Она не могла видеть его мужественность, но безошибочно узнала ритмичное движение руки.

Святые божества секса и греха, он наслаждался.

— Tu flor de mujer es tan exquisita[31], - простонал он.

Неужели он только что назвал её женскую прелесть изысканным цветком? В голове Иш Таб всплывали бесконечные, восхитительные, сексуальные образы.

В тот самый момент, когда Антонио накрыл ртом её бутон, свободной рукой скользнул вверх по её торсу и обхватил грудь поверх ткани платья и принялся дразнить и мять плоть в такт опытным движениям языка.