— Пенелопа, расскажи чего смешного? — спросила Иш Таб, переводя дыхание и стараясь не психануть. Да, боги психуют, и, вероятнее, чаще любого другого существа на планете.

— Он не может пить… мою… Господи, это так смешно! — Она перекатывалась с боку на бок и смеялась, а потом легла на спину. — Он не может меня кусать, потому что по венам у меня течёт солнечный свет. Я его Криптонит!

Иш Таб почесала затылок и посмотрела на Джули. Всё это время Пенелопа была права — Кинич не мог ей навредить, Вселенная об этом позаботилась. Как могло у полу-смертной быть больше привилегий в нужном департаменте?

Пенелопа перестала смеяться и вперила злобный взгляд в Кинича.

— Что же, думаю, вам двоим нужно поболтать. — Джули встала на ноги и посмотрела на Иш Таб. — Давай дадим им время.

— Но… К-хм… Безопасно ли оставлять их одних? — спросила Иш Таб.

— Думаю, ты опасаешься за его безопасность, — вставила Джули.

— Сукин ты сын! — Пенелопа кинулась на Кинича и принялась колотить его кулаками в грудь, вызывая крошечные огненные шары. Оставалось надеяться, что Никколо и Хелена застраховали дом от пожара. Иш Таб пошла за Джули к двери, пока Пенелопа выдавала гневную тираду из «Как ты смел?» и «Ты чёртов идиот! Не смей даже подумать вновь меня оставлять!», а ещё «Как вообще додумался стать вампиром?.. Я собственноручно тебя убью, если ещё раз такое провернёшь», ну, и на десерт «И ещё и кусать посмел! Придурок!»

Иш Таб вышла вслед за матерью Пенелопы в коридор и закрыла дверь.

— Я слышал крики, — Виктор вышел из-за угла. — В чём дело? Эта чёртова драма закончится?

Джули хмыкнула.

— Кинич укусил Пенелопу и получил дозу солнечного света. А теперь Пенелопа песочит его.

Виктор улыбнулся, притянул к себе Джули и поцеловал в шею.

— Отличная новость, любовь моя, обожаю счастливые концы.

— О, как и я, — выдохнула она.

— Я говорил, что бывшие ангелы специализируются на искусстве счастливого конца? У меня язык… — Фу-фу-фу. Влюблённые вампиры — фу!

Пункт 6: смотреть, как целуются вампиры всё равно, что наблюдать за обжимающимися трупами.

— Прошу прощения, что прерываю ваш момент нежити, но как Антонио? — спросила Иш Таб.

То, что у Виктора цвет глаз сменился с небесно-голубого на тёмно-синий, говорило за себя — плохо.

— Господи, он умер? — спросила Иш Таб. — То есть, да умер… но не умер, а умер?.. Ой, неважно, что-то не так или что? Он же должен был очнуться?

По выражению лица Виктора она поняла, что он понятия не имеет. И вновь темнота Иш Таб заполнила клетки. Почему от мысли о смерти Антонио она так печалится?

«Потому что он нужен нам, чтобы открыть портал и спасти твоего идиота-братца и бывшего муженька Хелены, чтобы мы могли надрать задницу Мааскабам раз и навсегда».

Да, наверное, поэтому.

— Не хочу давать тебе ложную надежду, но верю, что у Антонио ещё есть шанс, — проговорил Виктор. — Я не вижу никаких признаков настоящей смерти.

Джули посмотрела на Иш Таб, стараясь заглянуть под вуаль.

— Милая, ты в порядке? — Она потянулась к ней, но Виктор ударил её по руке.

— Не трогай её, никогда. Она — яд, любимая, — сказал он.

— Виктор, дорогой, — запротестовала Джули, — это очень грубо. Кроме того, я видела её без вуали, и она настоящая…

— Нет, — перебила её Иш Таб, — он прав. Я — яд, монстр. Не нужно меня касаться. — Иш Таб вытянула руки, показывая серую, отвратительную кожу.

Затем повернулась к лестнице.

— Мне надо отлучиться на пару часов. Позвоните, если будут какие-то новости в Антонио.

У Антонио жгло глаза. Огонь. Они горят! Нет, всё тело горит. От боли он перекатился на бок и с глухим стуком упал на пол. Яркий свет слепил его. Погодите…

«Больно… глазам».

Он вскочил на ноги и прижался спиной к стене, крутя головой из стороны в сторону. Он в своей спальне.

— Чёрт, я вижу. — И не только видел, но слышал, чувствовал и ощущал каждую вибрацию воздуха. Подбежав к окну, он распахнул его. — Sí! Я вижу! — Он вдохнул полные лёгкие прохладного вечернего воздуха. И почувствовал вкус города на языке — хот-доги из закусочной за углом, аромат роз, исходящий от женщины, выгуливающей собаку девятнадцатью этажами ниже, и парочки, потягивающей горячий шоколад в парке напротив. — Я вернулся, чёрт подери! Вернулся! — прокричал он из окна.

«И голоден. Чертовски голоден».

И что это за восхитительный запах? Антонио глубоко вздохнул. Океан. Автомобильные пары. Пекарня. Мусор. И… ваниль с ромашками. Он посмотрел вниз — просто потрясающе. Даже в тусклом солнечном свете он видел лица пешеходов и… ваниль и ромашки. Да. Запах исходил от женщины, которая только что скрылась за углом.

— Дерьмо!

Он залез в шкаф, натянул джинсы, ботинки и чёрный свитер, хотя ему не было холодно. Нет. Он чувствовал себя чертовски великолепно! Весь в предвкушении он выбежал из квартиры и помчался вниз по лестнице. На каждом шагу он наслаждался текучестью и силой тела. Он двигался, как ветер на стероидах, и, казалось, был непобедимым, сильным и здоровее жизни. Что с ним происходило? Он смутно помнил непонятный сон про женщину и странный разговор мужчины с низким голосом, в котором говорилось о вампирах.

Почти дойдя до первого этажа, Антонио остановился.

— Нет. Чёрт, нет. Я вампир? — Он осмотрел руки и потёр лицо и шею — кожу покалывало, и она была живой. Он не чувствовал себя мёртвым.

Антонио положил правую руку на сердце.

Ничего.

— Дьявол! — Он попятился, словно мог уйти от собственной груди. — Какого чёрта? — Он начал вспоминать соседа, который напал на него и перерезал шею. Антонио потёр то место, но никаких следов раны не обнаружил. Затем воспоминания вернулись к женщине, которая находилась рядом, пока он истекал кровью. Та самая женщина — ваниль и ромашки — которая пришла в больницу и дотронулась до него. Его сердце ожило и забилось в груди, как упряжка скачущих лошадей. На Антонио нахлынуло непреодолимое желание найти ту женщину.

— Чего ты блин ждёшь? — Несмотря на абсурдность ситуации, единственное, что Антонио знал — ему нужно найти её. Он молился, чтобы зрение вернулось хотя бы для того, чтобы увидеть её ангельское лицо. Именно таким оно и должно быть, потому, что она спасла ему жизнь. Дважды.

Он промчался через вестибюль и выскочил из здания, двигаясь со скоростью… людей? Проклятье. Неужели он действительно теперь называет их людьми, словно они иное государство? Его мозг уже принял концепцию, от которой отказывалось его беспорядочно бьющееся сердце. Завернув за угол, он уловил её аромат. Резкая боль пронзила десны, медный привкус крови наполнил рот.

«Пресвятая дева Мария! No puede ser[22]!

Он накрыл рот ладонью. Не может быть. У него клыки! Острые клыки, как у собаки! Два чёртовых клыка! Мало того, Антонио начал пускать слюни, потому что никогда прежде не чувствовал что-то слаще, аромата ромашек. Предельно острым зрением он уловил всполох чёрной ткани, скользящей в переулок, бросился туда и уже собирался выйти, когда заметил женщину в тени. Она подняла полосатого кота, очень похожего на его любимого кота Саймона, и прижала к груди, говоря с ним.

— Милый котёнок. Всё хорошо…

Он улыбнулся про себя: она тоже любила животных. Женщина, должно быть, очень расстроилась, убив его кошку, без сомнения по ошибке. Потому что такой ангел никогда бы не убил невинное создание нарочно.

Он вновь выглянул из-за угла, но женщина уже исчезла.

Сбитый с толку, Антонио скользнул в переулок. Чуткий слух улавливал каждый звук, но сейчас было тихо, словно в библиотеке пятничным вечером. Он медленно двинулся по заваленному мусором проулку. Рядом с каждой тёмный дверью стоял большой мусорный контейнер, а пустые деревянные поддоны были свалены в беспорядочные кучи. Пройдя вперёд, Антонио заметил, что переулок уходит вправо и соединяется с длинной боковой открытой улицей. Жуткая тишина, сопровождающая Антонио по пути, пробирала до костей, но то, что он увидел дальше, заставило похолодеть сердце.