— Вполне вероятно, что прежде он и принадлежал тебе, я не в курсе, какой формой рабовладения обзавелись отказавшиеся от нас, переселенцев, чистые и безупречные расы, но кое-что случилось, как ты мог заметить. Он перестал быть человеком, значит, разошёлся с вашим миром навсегда. Вы загнали нас, тут живущих, в концлагерь этой планеты, отсекли связи с родиной, лишили возможность вернуться на Землю. Пусть так, но прошло время, и мы перестали нуждаться в метафорических приветах с исторической родины. Теперь никто не вправе вмешиваться в наш нынешний уклад.

— Болтливый вампирчик, — сказал он с усмешкой. — Боишься меня и надеешься ускользнуть?

Ну что тут ответишь? Наглость самодовольного пришельца не имела границ.

— Да вот думаю: поддаться на твою провокацию или просто поржать?

Он опять обозлился, где их только берут таких самоуверенных и несдержанных, я-то думал шпионы умеют владеть собой, но как видно внешние миры не считали нас достойными противниками и посылали на задание всякое отребье.

Я не постеснялся высказать всё это вслух, причём смакуя подробности и пользуясь щедро неприличными выражениями, которых обычно избегаю. Речь имела успех, я с удовольствием отметил, как у пришельца перекосило рожу и снесло в бешеный режим пульс. Впрочем, и он на подначки не клюнул.

— Я везде в своём праве! — заявил он грозно. — Ваш мир — всего лишь гнилая плесень под микроскопом, и мы решаем: дать вам дышать или смыть в слив.

— Очевидно именно поэтому вы побоялись отпустить на волю мальчишку, который мог выдать нам, заразным, ужасные внешние тайны. Хотя о чём это я? Тех, кто что-то значит в своём мире, не направляют в шпионские рейды, дураков нет, или там, наверху, они теперь развелись во множестве, и Земля решила щедро наделить этим лежалым товаром заштатные колонии?

Я окинул его пренебрежительным взглядом и сменил насторожённую позу на небрежную: прислонился к стенке и руки на груди сложил, словно наскучив унылой беседой. Пульс человека уже стучал у меня в ушах, а багровые пятна на физиономии намекали, что обмен любезностями чем дальше, тем меньше оставляет его равнодушным. Кипел он там внутри, хотя наружно ещё держался.

Я выбирал момент для удара, но медлил, действительно страшась неизвестности, заключённой в этом субъекте. Я же не идиот в самом деле, жив до сих пор потому, что осторожен.

— Так это ты его обратил? — вновь завёл он старую песню, сверля меня взглядом. — Потому настаиваешь на собственности?

Не знаю, с какой стати эта ерунда имела для него значение.

— У нас все свободны, — ответил я. — Просто молодняк нуждается в присмотре и всякий взрослый вампир, оказавшись рядом с новичком, обязательно поможет освоиться и приютит на первых порах, если тому совсем некуда идти.

Он прыгнул вперёд с места и внезапно, ноги словно выстрелили сами, почти не потребовалось приседать, наливать мышцы силой. Не будь я предельно насторожён, мог ведь и попасться, никак не ожидал от человека такой неимоверной прыти. Словно передо мной оказался сильный опытный вампир, но ведь ничем подобным от него не пахло.

Обрывки мыслей ещё болтались на периферии мозга, но тело действовало без участия сознания. Маневр пришельца отсекал меня от двери, и я бросил себя на середину комнаты.

Труп на какой-то миг оказался весь в поле зрения, его более не заслоняло частично кресло, и я смог в деталях разглядеть оторванную башку, и то состояние шеи, которого добиться возможно, лишь действуя голыми руками — характерные лохмотья мышц, а то я не знал, как это выглядит, сам свинтив с плеч немало глупых голов!

Понял, что мой противник ещё сильнее, чем я полагал вначале, а он уже вновь нёсся в атаку, рыча от удовольствия подраться. Не приличный шпион — убийца прямиком из ада. И в тоже время человек. Здесь я не ошибался, вот только действовать следовало живее.

Я взлетел по стене, оттолкнулся и врезал ступнями ему по уху, сбил с ног. Он покатился, ревя как обезумевший зверь, но почти сразу вновь оказался на ногах, на своих дьявольских стальных пружинах, почти не оставляя мне возможности как для маневра, так и для побега. Хотя…

Драться с ним было слишком опасно, а я не так горд, чтобы держать поле боя без надежды на победу. Дверь он стерёг, и любая попытка прорваться к ней грозила закончиться сшибкой, причём совсем не факт, что победа в ней останется за мной, но оставался ещё люк, которым так и не успел воспользоваться бедняга Верне. Лаз притаился там, в закутке, что изображал собой кухоньку.

Конечно, я даже покоситься в ту сторону себе не позволил — не вчера ведь родился на свет. Я метнулся в направлении нормального выхода, человек тут же заступил дорогу, злобно скривился, выругался, протянул лапищи, я прянул прочь, максимально далеко уводя его от дыры, а когда он отреагировал, теряя ускорение и набирая ненужную и заметную при его габаритах инерцию, дал пинка вдогон и одним прыжком достиг своей цели, ударом отпустил пружину и нырнул в моментально открывшийся тоннель.

Не окажись мой противник столь массивен, мог и помешать бегству, но именно немалый вес здоровенного тела отобрал нужные доли мгновения, не позволит быстро перестроить бросок. Я увидел искажённое злобной яростью лицо, протянутые в мою сторону скрюченные пальцы, понимал, что враг опоздал, но всё же придал себе дополнительное ускорение оттолкнувшись от краёв дыры, причём в последний, самый рискованный момент, поскольку крышка автоматически стала на место, едва мимо фотоэлемента пролетел мой последний волосок.

Канал в этом месте славился стремительным и бурным нравом. Я сгруппировался, норовя свести синяки к минимуму, но всё равно пересчитал каждый выступ на каменных берегах, да и по гладкому колотило так, что не хватало дыхания даже на брань. Впрочем, подобные мелочи как-то не слишком сильно отвлекали от поспешного бегства. Ошеломлён я был произошедшим, что там говорить. И озадачен.

Убийство Верне более не будило эмоций: как уже упоминал, я с самого начала не слишком расстроился. Возмутило само посягательство на чужие права, а не его результат. У нас сложились за прошедшие века определённые правила, и мы их соблюдали, именно поэтому пришелец с небес, или кто он там был на самом деле, показался возмутительно некорректным.

Впрочем, дурные манеры я мог и простить, поскольку сам тоже не претендовал на святость. Его сила и неожиданные умения — вот с чем приходилось считаться. Теперь не удивляло, как этот типчик сумел расправиться с едва изменённым, поскольку он взрослому вампиру едва не навалял тёплых сапог. Признаться, у меня и теперь возникали сомнения в том, что я справился бы с ним, дойди дело до полноценной драки. Маленькие такие, не особенно острые коготки скребли нутро, настроение портили. Следовало, конечно, проверить на практике, кто из нас могуч, а кто лишь красиво себя предлагает, но момент для этого отыскать другой.

Пока летал щепкой по водяной дороге, сосредоточиться толком не удавалось, но едва течение замедлилось, и я выскочил на ближайший уступ, вскарабкался по нему к сухому тоннелю, пробежал по нему, а затем вылез через стандартный люк на жилой уровень, как откровенная неприятность случившегося предстала перед внутренним взором во всей красе. Пришлось признаться себе, что я, один из немногих выживших изначальных вампиров, оказался в положение стремительно удирающего труса.

То есть, вот это последнее в краску стыда не вгоняло, давно я разучился попадаться на нелепые приколы судьбы. Пообтесался о века и камни. Знал, что в жизни почём. Шкура стоила дороже нелепой гордости. Так что не о ней шла речь.

Следовало остановиться и подумать. Я свернул в тихий коридор и сел у стены. Мокрая одежда не беспокоила. Любое физическое воздействие стихий воспринималось вампиром отвлечённо и безразлично. Простудиться я совершенно не боялся.

Итак, пришла пора решить, следовало мне попытаться засесть на первом же речном пороге и посмотреть, рискнёт пришелец кинуться в погоню? Я бы на его месте не сунулся вот так в неизвестность, но о его здравом смысле мнение у меня сложилось не самое лестное, так что рисковал дождаться преследования. Прыгни он за мной следом, как сложилось бы равновесие сил? Отлично зная здешние реки, я получал преимущество, шанс им воспользоваться и побороть врага. Или собственную морду предложить его кулакам?