— Эй, Сев, — окликнул меня Гессе. — Ты тут в факел играть надумал? Сам, конечно, гори огнём, но не пали нашу тайную базу.

Шутки решил пошутить. Я ответил, демонстративно оскалив зубы:

— Вместе синим пламенем запылаем, когда засветимся стартом.

Он глянул сердито и суеверно сплюнул. Ну так не надо было первому глупости говорить.

Мне теперь как бы доверяли, или выбора у них не осталось, но внизу, в комплексе, никто не проследил, чтобы я следовал в свою каюту и сидел там безвылазно, так что я отправился гулять по базе. Никон ушёл с Чайкой и некоторое время спустя я набрёл на лабораторию, куда его определили. Бедняга в полном обалдении бродил меж столов и стеллажей, радостно рассматривая оборудование и экспрессивными восклицаниями отмечая каждую находку. Я понаблюдал за ним, но решил, что и сам разберётся. По всему выходило, что работать тут ему понравится, так что и на меня зла держать не будет.

Я отправился дальше и надо было такому случиться, что в тёмном переулке, то есть слабоосвещённом по раннему времени коридоре я буквально налетел на Алису, выходившую из бокового помещения. Она замерла и уставилась на меня глазами полными всё той же непонятной мне ненависти.

— Что тебе? — спросил я. Утомила девица до крайности. Я был бы счастлив, выгони её мужики из проекта. Взяли бы лучше вместо неё мою умную рассудительную Альберту — пользы делу было бы больше. — Если желаешь продолжения интимных ласк, то я не против, но сам на этот раз буду сверху. Во всём должна быть справедливость.

— Не нужны мне твои ласки! — выплюнула она, по-другому я бы это словоизвержение и не назвал.

— А что тогда? Сперма требовалась? Зачем? Женщины не беременеют от нас, это давно установленный факт.

— Вот уж монстра производить на свет у меня нет ни малейшего желания!

— Ну тогда остаётся единственный вариант — ты надеялась подцепить от меня вампиризм. Люди не хотят замечать очевидного: это так не делается.

Судя по тому, что взгляд девицы пылал торжеством, последнее предположение попадало в точку, вот только я не в состоянии был уяснить, почему она всё ещё надеется на успех.

— Много ты сам понимаешь? Так долго жил в темноте, что разучился мыслить ясно? Или никогда не умел? Наука ведь не стоит на месте и то, что раньше считалось очевидным, теперь таковым не является.

Красивой ведь она уродилась, дать бы ей мужика хорошего и вагон счастья. Ну или женщину, если она лесбиянка. Наука — не та любовница, что подарит благополучие и покой, скорее подкинет неустроенность и одержимость. Ну ладно мужчины, никогда не славились рассудительностью и практичностью, но нежный пол издавна умел считать и рассчитывать, кажется, прямо с пелёнок. Я опять вспомнил помощницу — она привыкла храбро преодолевать невзгоды, не теряя по пути ни обаяния, ни здравого смысла. Вот на ней бы я даже женился, имей для меня какой-то смысл сам институт брака. Мы бы отлично ладили и не мешали друг другу жить как вздумается.

Алиса мне не нравилась, хотя за её истеричным стремлением переть напролом скрывался, скорее всего, страх. Какой — я судить не брался. Плохо разбирался в предмете.

— Ты думаешь, что у тебя получится? — спросил я, стараясь выглядеть смущённым и растерянным.

Ложью больше, ложью меньше — и так все в ней купаемся. Пусть эта девушка получит хоть какое-то удовольствие. Немного их предлагает жизнь.

Наверное, ей следовало держать язык за зубами, какую бы интригу не крутила, но желание похвастаться, а заодно и унизить меня взяло верх над осторожностью. Торжественно задрав нос, она сказала, почти провозгласила:

— Уже получилось!

Я добавил в мимику ошеломления, резко втянул воздух, словно меня неимоверно потрясли её слова, но на самом деле подробнее забрал пробу из атмосферы. Кто их знает этих человечишек? Вдруг и, правда, что-то нарыли. Вампиры в отличие от людей, и свой собственный запах отлично различают, особенно когда он оставлен на посторонних предметах. Девушку вполне можно было таковым счесть, и я проверил её на всё, что только мог.

След, безусловно, остался. Наша сперма, так же, как и прочая плоть, не особенно подвержена разложению, так что семя всё ещё болталось в женских половых органах, но как ему и положено, вело себя обособленно, никак не реагируя с человеческим организмом. Существенного вреда оно причинить не могло, хотя иногда способствовало кратковременному увеличению тонуса.

В остальном тело женщины ничуть не изменилось. Запах превращения я отлично знал, эту резкую ноту без затруднений улавливал любой вампир, хотя люди и не чуяли. Неведомый механизм звал нас на помощь неофитам, так мы отыскивали их в глубинах катакомб, куда их загонял пробудившийся инстинкт зверя, выводили в город, расспрашивали и пристраивали, по мере возможности, к делу и новой жизни.

Здесь и около не пахло. Мы стояли так близко друг от друга, что ошибиться я, разумеется не мог, но от маленькой гадости не удержался. Я снова потянул носом воздух, замер потрясённо, сглотнул, ошеломлённо потряс головой. Часть этих глупых телодвижений я выучил давно, а некоторые подсмотрел у Чайки, которому тоже, (имейся такие в природе), кто-нибудь медаль за лицемерие непременно бы выдал.

— Это немыслимо! — пробормотал я, спрашивая себя между делом, не переигрываю ли.

Нельзя ведь купиться на такой явный развод!

Можно! Алиса глядела на меня с неистовым почти торжеством, запрокинув голову, так что её нос уже не казался рубильником, хотя и был на мой вкус по-прежнему великоват.

— Не думал же ты, что представляешь для меня хоть какой-то человеческий интерес!

Я снова растерянно помялся, пролепетал жалко:

— Ну я не знаю. Есть ведь бесконтактные способы, я не отказывался дать образец.

— А мне требовался свежий!

Она гордо прошла мимо, задев мимолётно плечом, а я прислонился к стене и покаянно склонил голову. Пусть увидит, как я уничтожен и сломлен, мне не жалко.

Глупость всегда пришибёт человека. Не тем так этим обязательно достанет, пусть даже сам дурак этого не заметит. Ну в данном случае дура, хотя существенной разницы я не видел. Слегка утомившись от происходящего, я отправился в свою комнатушку, решив позднее потребовать помещение побольше. Я шёл всё с тем же убитым видом, на случай, если со стен глядели камеры, но внутри от души хохотал. Люди пытались меня обмануть, но кто сказал, что я не затаил тех же тайных намерений? Всё вокруг по сути своей — игра, как её не назови и побеждает тот, кто усерднее крапил колоду, а не добро или зло.

Больше я базу не покидал, да и желания вернуться в город не испытывал. Давно уже жизнь не кипела вокруг меня с такой страстью. Каких-то специальных обязанностей кроме тренировок у меня не было, а поскольку я, как вампир, хватал всё на лету, то времени обучение отнимало немного.

Всё оставшееся я проводил в лабораториях, слушая и впитывая разговоры, наблюдая за исследованиями. Люди почему-то считали, что я всё равно ничего толком не пойму, так что мешать мне не пытались, а на самом деле я многое постиг, а то, что пока не давалось, намеревался усвоить в дальнейшем, когда приобрету образовательную базу.

Больше всего меня занимали искусственные мышцы, поскольку на них я планировал заработать, потому обычно я торчал у Никона, вполне благосклонно принимавшего мою компанию. Складывалось впечатление, что он и спальню со мной охотно разделил бы, не внушай опасения возможные косые взгляды. На самом деле польза от компаньонского сна происходила обоим. Я получал иллюзию тепла, он — безопасности. Общались мы вполне по-дружески.

Гессе тоже немало времени проводил в этой же лаборатории, ведь он был подопытным, не успевшим пока оправдать затраченные на его переоборудование усилия и средства. Никон едва не разобрал беднягу на запчасти, переругался с другими специалистами и наконец присвоил Гессе целиком, отбив его у всех прочих, и, наверное, прикончил бы своими исследованиями не стой я на страже обоих приятелей и, соответственно, общего имущества.