***

– Что то ты сегодня буйная. – заметил Джон после тренировки.

– Извини, просто мне сегодня признались в любви и предложили встречаться.

– И? Нет, я помню, что тебе эта тема вроде не интересна, но буянить то чего?

– Этот ммм... человек сделал все так, как показано в анимэ, с открыткой и поклонами. Разве что орать на весь двор не стал.

– Ну-у... Как смог, так и предложил. Раньше тоже часто из фильмов и книг пример брали.

– Но не из анимэ же! Ему ведь девятнадцать лет, не семь. Я еле сдержалась, чтоб ему в челюсть не двинуть.

– Как тебя зацепило-то. Ну-ка пошли.

Джон привел меня в тир.

– Держи. – протянул он мне небольшой автомат. – Это штурмовой. Патрон слабоват, зато отдача слабая.

Я скептически посмотрела на мужчину.

– Попробуй очередью. – кивнул он на поднимающуюся ростовую мишень. – Можешь даже представить себе того парня. Только держи крепко.

Прижав приклад плотнее к плечу, как учили, я сперва выдала по мишени короткую очередь. Отдача действительно оказалась совсем небольшой и следующую очередь, уже длинную, я выпустила, удерживая автомат только за рукоятки. Грохот выстрелов и вид порванной в клочья мишени немного успокоил нервы.

– А еще магазин можно? – поинтересовалась я у оперативника.

– Можно. – улыбнулся тот. – Но только один.

Спустя пять минут и три порванных мишени меня окончательно отпустило.

– Отличная вещь! – заявила я, возвращая автомат. – Не знаю, как у него с другими характеристиками, но нервы лечит неплохо. Хотя роторный пулемет был бы еще лучше.

– Там у самого легкого отдача такая, что даже если его на станок поставить, тебя мотало бы из стороны в сторону так, что ты хорошо если одну из десяти пуль в мишень положила.

– Зато душу бы отвела. И вообще, меткость придумали те, кому патронов жалко.

К сожалению стрельба по мишеням помогла ненадолго. Общаться с одноклассниками меня больше не тянуло, и из-за маски Вайи Флос все чаще проглядывала Кассандра Нокс. Я язвила, а порой и хамила всем без разбора по поводу и без. За обидные слова приходилось периодически извиняться, но поправить ситуацию пока не получалось.

С того неудачного признания «принцессу» словно подменили. Вместо привычной вежливости все чаще стала появляться язвительность. Она умудрялась нахамить даже учителям, и частенько получала выговоры от Алены. Проблема была в том, что успеваемость у новенькой была достаточно высокой, а родителей, которым можно было бы пожаловаться на поведение дочери не было. Впрочем, границу она переходила редко, и если вдруг всерьез кого-то обижала, то, неизменно извинялась. Тем не менее, в классе ее старались избегать. А еще она стала периодически что-то напевать.

— Напоминаю вам, что в конце января у нас Неделя Культуры — объявила Алена, собрав всех в кабинете после занятий. В этом году нам опять повезло, и мы будем представлять Ниххонскую Империю.

«Ну да, повезло...» — подумала Риса. — «Да нашему классу уже три года ничего другого и не дают, потому, что вы все к анимэ сведете.»

— Необходимо решить, кто будет выступать и с чем. От класса нужно общее мероприятие и, хотя бы один индивидуальный номер: песня, танец или еще что-то.

После слов старосты класс загудел. Как обычно, предлагать свою кандидатуру на индивидуальный номер никто не собирался, зато групповое мероприятие обсуждали бурно. Не влезавшая в общий разговор Риса увидела, как лицо подопечной застывает, а губы что-то тихо шепчут. Прислушавшись она смогла разобрать: «только не это, пожалуйста, только не снова анимэ». После чьего-то вопля: «на школьном фестивале должно быть косплей-кафе!», Александра стала биться головой об парту, что-то бормоча. Класс замолк и в установившейся тишине все расслышали ее слова: «Гребанное анимэ! Долбанные анимэшники! Да чтоб вас всех пони покусали! Ночь Предвечная, за что? Ну почему сюда? Да лучше бы в Эквестрию к принцессе Селестии, чем к этим анимэшникам!». Почувствовав чужое внимание, девушка перестала бормотать и подняла голову. — «Что?».

— Кста-а-ати, — протянула Алена. — госпожа Волкова у нас постоянно что-то напевает. Вот она и выступит с песней.

Все согласно зашумели.

— Вы шутите? — девушка огляделась по сторонам. — Я отказываюсь в этом участвовать!

— И пойдешь против решения всего класса?

— Прямо-таки и всего?

— Хочешь, устроим голосование? — прищурившись спросила Алена, явно довольная, что может хоть как-то повлиять на испортившееся за последние месяцы поведение новенькой.

Оглядевшись еще раз, подопечная Рисы отрицательно покачала головой.

— Что хоть петь-то? — с тоской в голосе спросила она

— На твой выбор.

— Даже та-ак. — прищурилась не хуже Алёны Александра. Тоска в голосе сменилась злорадным предвкушением. — Ну раз ограничений совсем нет, я спою вам на свой вкус.

— Да хоть военный марш. — отмахнулась староста. — Главное с музыкантами нашими договорись и костюм в театральном кружке подбери. Риса тебе покажет.

***

Я, насупившись, шагала за наблюдательницей.

— Куда сперва? — спросила Риса — В театральный или к музыкантам?

— К музыкантам. А то вдруг у вас там играть никто не умеет или из инструментов одни гусли и балалайки.

— Все у нас есть. И инструменты и даже своя рок-группа. В ней парни из параллельного класса играют.

— Тогда точно сперва к ним. Посмотрим, что они умеют, а то все, что я слышала, устарело лет на сорок.

Одноклассница хмыкнула и завела меня в кабинет рядом с музыкальным классом. Я огляделась. Барабанная установка, микрофоны, колонки, гитары. Ну что ж, даже если они на них калинку-малинку играют, то все равно хлеб.

Риса поздоровалась с местными и объяснила кто мы и чего хотим.

Увы, репертуар ребят меня не обрадовал. Нет, они действительно играли что-то похожее на рок, но он слабо отличался от попсы. Понять, что именно я хочу они сразу не смогли. Пришлось взять гитару и наиграть пару мелодий. Тогда дело пошло, и к гитаре сперва добавились ударные, а потом бас. Минут через сорок поняв, что для «Большой Мсти» половина уже сделана, я отправилась в театральный кружок. Точнее в костюмерную. Чего тут только не было. Сперва я увидела чёрное платье с кружевами, а-ля готическая лолита. «Добавить к нему большой бант, тесак, белый грим, и можно спеть «Прятки». О, а если из этого наряда крылья убрать, то с тем же белым гримом неплохо подойдет для «Песни о мертвой долине». Или не мучиться и спеть им «Куклу колдуна». Представив какой эффект произведет последняя песня, я ухмыльнулась.

— И не стыдно тебе? — неожиданно раздался в моей голове голос Рей.

— А чего это мне должно быть стыдно? Я не просилась выступать, а выбор песни они оставили на мое усмотрение.

— И ты решила испортить им праздник? Тоже мне, Дюдюка Барбидокская. Сандра, это же просто дети.

Я задумалась. Действительно, чего это я?

— Пожалуй ты права. И что же мне теперь спеть?

— Вон ушки симпатичные лежат. Одень и спой что-нибудь из «Дружба это чудо». Пойдет на ура.

— Ага, «Полночь во мне», например. В обработке Элиаса Фроста. Я же ничего оттуда кроме пары забавных цитат не помню, хотя... Если взять вот этот хвост и одеть что-нибудь чёрное...

***

Риса с тревогой смотрела на подопечную. Та явно задумала гадость. Некоторые мелодии, которые она играла, звучали довольно агрессивно, а улыбка, с которой рассматривала наряд черной феи, заставила поежиться. Когда же над правым плечом девушки, где как недавно выяснилось, была какая-то ограничивающая татуировка, заклубилось прозрачное марево, Риса, одна из немногих, кто не просто чувствовал, но еще и видел колебания эфира, невольно схватилась за амулет. Хоть подопечная и считалась неодаренной, кто знает, насколько такая татуировка эффективна. Но Александра внезапно успокоилась и, повертев в руках белые ушки и белый пушистый лисий хвост, повернулась к ней.