«Что-то случилось», — думает Юдей, внимательно осматривая лица ибтахинов. Они суровы и напряжены, но это маски, скрывающие настоящие чувства.

— Что происходит? — спрашивает Юдей.

— Хак, — отвечает Реза и сердце охотницы съёживается.

— Что с ней?

— Она ранена и… Киуль, повтори.

Один из солдат поворачивается к Юдей и та вздрагивает. Его глаза наполнены таким ужасом, что даже застывшая маска лица не может этого скрыть.

— Она изменилась, = говорит он неестественно ровным голосом, и по его телу пробегает дрожь.

— Изменилась? Как?

— Она… она… — Нижняя губа Киуля пускается в пляс и усилия, которые он прикладывает, чтобы угомонить её, заставляют его покачнуться. — Она стала чудовищем. Кизеримом

— Такое возможно? — спрашивает Юдей, поворачиваясь к Резе. Оперативник пожимает плечами.

— Я не знаю. Никто не знает. Кроме Элоима, конечно.

Громкий клёкот, похожий на крик большой хищной птицы, раздаётся с той стороны, куда ушли Хэш и Хак. Ибтахины мгновенно разворачиваются, вскидывают к плечам тцарканы и направляют их в сторону звука. Юдей превращает наруч в клинок и проверяет свой пистолет. Он до сих пор не оправился.

«Прости».

— Элоим, защити… — Слышит Юдей голос одного из солдат, а затем всё тонет в страшном скрежете.

— Мобиль, оно за мобилем! — кричит Реза. Машина взлетает в воздух, несколько раз переворачивается и падает на отряд. Юдей отталкивает застывшего в ужасе Киуля, сама перекатывается вперёд и сталкивается с ожившим ужасом.

Перед ней, покачиваясь на трёх ногах, стоит существо, состоящее из лоскутов и туго перекрученных обрывков сырой плоти. Две огромные руки, похожие на пики, до плеч измазаны лимфой, как и когтистые ноги. Но в ужас приводит не это, а знакомое лицо в обрамлении жирных подёргивающихся личинок. Раскрытые глаза пусты, хоть и двигаются из стороны в сторону, уголки губ опущены, нос перемазан лимфой.

Чудовище не даёт Юдей и шанса: тут же бросается в атаку. Охотница закручивается, уходя в сторону, одновременно отбивая десяток быстрых тычков, но не все: плечо, ключица, живот. Уколы оборачиваются струйками крови. Юдей не успевает поднырнуть под мощный взмах и отлетает в сторону. Монстр теряет к ней интерес и поворачивается к ибтахинам.

— Бегите! — кричит Юдей.

— Огонь! — командует Реза.

Четыре гудящих, ревущих молнии вырываются из пастей тцарканов и мчаться в сторону Хак, разбрасывая голубые искры. Охотница кричит, но звук так и не покидает горла. Гибрид наблюдает за приближающейся смертью, а потом исчезает. Растворяется в воздухе. И в следующее мгновение возникает за спиной солдат. Сразу две пики пронзают грудь Кауля. Удивление, смешанное с болью отражаются на его лице. Остальные ибтахины бросаются врассыпную. Юдей медленно встаёт и, прихрамывая, идёт в сторону чудовища. В её голове начинают возникать картины будущего. Механизм работает без участия женщины, которая с ужасом наблюдает за тем, как существо питается.

Рот Хак открывается, нижняя губа разделяется пополам и кожа отходит в стороны, открывая жуткую пасть. Она похожа на воронку, стенки которой усеяны сотнями мелких, острых зубов. Издевательски медленно чудовище опускает в неё разорванного пополам Кауля и звук, с которым перемалывается человеческое тело навсегда застревает в памяти Юдей.

— Реза! — кричит о охотница. — Уводи людей! Живо!

Фюрестеры обладают особыми полномочиями, и пусть Юдей ещё не до конца закончила обучение, она всё равно может приказывать ибтахинам. Особенно в такой ситуации. Реза гордо вскидывает голову и на секунду охотнице кажется, что он бросит ей в лицо какое-то обвинение и откажется, но вместо этого оперативник кивает, бросает фюрестеру свои ножны и ныряет в тень.

Лезвие ножа блестит в свете уличных фонарей. Монстр заканчивает трапезу и поворачивается к Юдей.

>>>

Звуки боя Хэш слышит задолго до того, как выходит к точке сбора, а секундой позже наталкивается на Резу, который пытается вскрыть дверь на чёрную лестницу.

— Реза…

— Хэш, — отзывается ибтахин, хладнокровно копаясь отмычкой в замке.

— Что происходит?

— Хак… — начинает Реза, но срывается в кашель. — С ней что-то случилось. Она больше… она больше не с нами.

— Что? Как?

— Хэш. — Ибтахин избегает смотреть фюрестеру в глаза. — Хак теперь монстр. Мы видели, как она сожрала Кауля, буквально… сожрала. Я…

— Реза, — гигант прерывает ибтахина, кладёт руку ему на плечо и понимает, что замок до сих пор не взломан потому, что тело оперативника мелко дрожит, — я не понимаю. Хак…

— Она сожрала Кауля! Она и нас бы сожрала, если бы не Юдей.

— Юдей?!

Хэш, так до конца и не понявший, что имеет ввиду Реза, бросается к оперативному штабу. Ещё издалека он видит перевёрнутый мобиль, подсыхающее бурое пятно, Юдей, вокруг которой пляшет вихрь, оставляющий на ней всё новые и новые раны.

«Где же Хак?» — думает Хэш. Он никак не может разглядеть кизерима, потому тянется к нему хануалом.

«Элоим…»

Сознание твари, атакующей Юдей, состоит из двух перемешанных разумов. Словно разбитая и кое-как склеенная фигурка из фарфора. Прямо посреди ровного бока выступает острый угол, а там, где должен быть изгиб зияет провал. Хэш узнаёт фрагменты. Это сознание Хак — плотное и непроницаемое, смешанное с кусками октаэдра вторгшихся кизеримов.

«Как? Как это вообще возможно?»

— Стой! — кричит гигант и бросается к Юдей. — Остановись!

Существо мерцает и возникает невдалеке от охотницы, разглядывает нового участника действа. Фюрестер подбегает к Юдей, и та падает в его объятья. Блуза алая от крови. Охотница хватается за Хэша, поднимает глаза и гиганту кажется, что она ослепла. Карие радужки затянуло молочно-белой пеленой.

— Хэш, Хэш. — Тяжело дышит она. — Я не знаю, не могу. Это не Хак, больше не Хак.

Гигант переводит взгляд на покачивающегося гибрида. Похожий на уродливый плотоядный цветок он, тем не менее, обладает лицом его матери, которое, пусть ничего и не выражает, но само по себе является доказательством того, что Хак где-то там, внутри. До неё просто нужно достучаться.

— Хак! — зовёт Хэш. Поведение гибрида не меняется. В его позе скрытая угроза, но он не нападает, а значит чего-то ждёт. Или что-то его останавливает.

— Хак, ты там? — спрашивает гигант. Юдей продолжает цепляться за охотника и что-то лопочет, но слишком быстро, так что Хэш не разбирает слов. Он осторожно тянется ментальным щупом в сторону монстра, опутывает его сознание и сжимает.

— Отзовись, — просит он, — мама.

Существо выгибается, его нутро сотрясает душераздирающий клёкот, который переходит в человеческий крик.

— Хэш? — спрашивает существо, когда перестаёт кричать. Голос хриплый и глухой, но несомненно принадлежит Хак. Губы не шевелятся, так что не до конца понятно, как она говорит.

— Да, мама.

— Прости меня.

— За что?

— Я не справилась, — говорит Хак и голос на секунду меняется, соскальзывает в полу-рёв чудовища. — Скоро эта тварь окончательно меня поглотит. Убей меня.

— Мама, в СЛИМ…

— Хэш, дорогой мой, я убью вас всех ещё до того, как они прибудут. И многих, прежде чем меня остановят. Пожалуйста. Ты должен это сделать.

— Хак… мама…

Он не смотрит на гибрид. Хэш закрывает глаза и представляет, что перед ним стоит Хак, а все её слова просто дурной сон… Нет никакого монстра, только человек, который дарит ему тепло, растил и оберегал его.

— Помнишь, мы говорили, — произносит Хак и животный рык на букве «р» заставляет Хэша вздрогнуть.

— Помню.

— Сделай это.

Фюрестер достаёт тцаркан. Пистолет, послушный воле хозяина, широко открывает пасть и готовится стрелять. Хэш знает, что Хак говорит правду, хануал не дал бы ей соврать. Её сознание разрушается и через несколько минут в этом существе ничего от неё не останется.

— Прощай, мой дорогой, — говорит Хак. — Я люблю тебя.

Хэш открывает глаза. Чудовище, стоящее перед ним — всего лишь ещё один кизерим, коварный обманщик, жадный до плоти зверь, с которым нужно разобраться. Так, как учила его мать.