«Тебе же всё равно».

Она ловит на себе взгляд ректора. Спокойный, даже несколько отстранённый. Видит ли он её вообще, или память играет с ним, заменяя реальность на картины прошлого?

— Что… там? — спрашивает Юдей своим новым сухим и ломким голосом. Комната на миг замирает. Пленница собирает внимание, но не знает, как им распорядиться. Выглядит она жалко, внутри — пустота, готовность покориться судьбе и безбрежный океан ужаса.

— Кхалон, — отвечает Хэш, и Юдей смотрит на него, ожидая продолжения.

«Кхалон?»

Слово кажется знакомым, но она никак не может вспомнить, что же оно значит, а меж тем приготовления заканчиваются. Ректора подкатывают ближе к окну, но подальше от Юдей. Между ними стоят Хак и Реза. Доктор и медсестра замирают в своём углу. Пожилая охотница перехватывает взгляд Юдей и кивает в сторону двери. Пора.

Хэш в одиночку поворачивает механизм без всяких видимых усилий. Стоит нарушить целостность стены, как в комнату проникает странный звук, режущий уши. Одновременно низкий и очень высокий. Юдей морщиться, чувствуя вибрацию в челюсти. Немеет язык.

Сожитель в её голове внезапно подаёт голос. Надсадное гневное шипение, в сочетание с сильной головной болью, заставляют её вскинуть руки к ушам, но она быстро понимает, что так заглушить звук не получится. Юдей останавливается на пороге комнаты с ужасом понимая, что впереди ждёт нечто болезненное и страшное. То, чего боится даже тварь внутри.

«Может это конец?» — думает женщина и оборачивается. Гнев, пренебрежение, вина, жалость, страх. Последняя пара глаз — Хэш. В них мелькает призрак сострадание?

«Было бы здорово», — думает Юдей и переступает порог.

Кхалон висит прямо в воздухе. Серебристая лужа где-то четыре метра в высоту и около двух в ширину. Центральная часть кажется монолитной, но по краям вещество истончается и колышется на манер бахромы. Поначалу Юдей кажется, что источник звука спрятан за кхалоном, она осторожно обходит его, но за ним ничего нет.

Красный круг начерчен в метре от портала. Юдей не слышит, как Хэш пристёгивает цепь тяжёлым замком к скобе в стене, выходит, закрывает дверь. Всё её внимание поглощено невозможным физическим явлением. Её тянет к порталу. Тварь, что засела в голове напротив хочет сбежать. Юдей закрывает глаза.

Она оказывается с «соседом» один на один. Кизерим покачивается из стороны в сторону, разноцветные всполохи бегут по панцирю, алый язык волочится по земле.

«Напуган?»

Юдей делает шаг в сторону кхалона, второй, третий. Она бы с готовностью нырнула внутрь, но ошейник сдавливает горло и только теперь становится ясно, зачем на самом деле нужна цепь.

Юдей занимает положенное место. И ждёт.

>>>

Кхалон замечает её.

Края, плавающие в воздухе подобно морским анемонам, плавно изгибаются в сторону Юдей. Они реагируют на присутствие чужеродного существа и словно хищники, учуявшие добычу, медленно приближаются, чтобы не спугнуть жертву.

Страх накатывает волнами, при том не только на неё, но и на кизерима. Он пытается найти хоть какое-то укрытие, спрятаться в изгибе сознания, как будто это может помочь. Юдей ничего не знает о кхалоне, но догадывается, что её привели сюда не просто так.

Первый отросток неожиданно бросается вперёд. Инстинктивно женщина отмахивает правой рукой, и серебристая петля затягивается на предплечье. Второй анемон не тратит время на прелюдии: подобравшись к Юдей, он опутывает её голову на манер ленты, которыми подвязывают волосы. Тело предаёт хозяйку, она теряет возможность шевелить руками и ногами..

— Началось, — сообщает Хак, не отрывая от происходящего взгляда. Как и все присутствующие.

Кхалон начинает действовать, лицо Юдей ломается под наплывом чудовищной боли.

Оба отростка, незаметные поначалу, если не считать лёгкого давления, нагреваются. Неведомая материя впивается в плоть и жжёт её, стремясь добраться до существа, которому не место в этом мире.

Загораются волосы, но Юдей этого не чувствует. Она смотрит на руку и видит, как плоть под серебристым дрожащим отростком краснеет, вспухает волдырями. Она кричит, пока в лёгких хватает воздуха. Что-то лопается в её голове и для того, чтобы получить очередную порцию кислорода, приходится приложить титаническое усилие. Последняя частица сознания Юдей, которая ещё может действовать, целиком концентрируется на том, чтобы добывать воздух. Остальная личность распадается на куски. То же самое происходит с кизеримом. Он дико воет, как будто испытывает ту же боль, и мечется из стороны в сторону.

Кхалон перелопачивает то, что Юдей считала основами своей личности. Знания, принципы, мнения. Разрушает по кирпичику, отбрасывает, идёт дальше. Знай Юдей, что он ищет, она бы помогла, чего бы это ей не стоило.

«Забирай», — появляется мысль, но не ясно, кому она принадлежит. Кожа не предплечье чернеет, крупные хлопья пепла летят на пол.

Первым сдаётся доктор.

— Хватит.

— Ещё нет, — резко бросает Реза. Филин вцепился в подлокотники кресла, не в силах отвести глаз от страшной пытки.

Воспоминания. Поразительно яркие, они рассыпаются ещё быстрее, и вскоре Юдей забывает, как её зовут, кто она такая, где она находится и что происходит. Остаётся только боль, и боль становится ею, а она становится пустотой.

Кизерим является перед внутренним взором Юдей. Фантом это или реальности, но у него не хватает двух лап, он оставляет за собой чёрный липкий след, ковыляя в попытке спасти собственную жизнь.

«Куда ты бежишь?» — думает она. Им обоим не спастись. Легче поддаться, раскрыться полностью и отдать всё, что попросит кхалон. Кизерим поворачивается к ней, и только теперь она замечает глаза. Шесть крупных чёрных точек, полных боли и страдания, взывают к тому, что от неё осталось.

«Я?»

В этой букве не остаётся смысла. Простое сочетание чёрточек. «Я», «а», «с». Что это значит? Почему это существо так смотрит? На кого оно смотрит?

— Хватит, — не выдерживает ректор. — Прекратите эту мерзость.

— Мар Гон…

— Она живой человек, мар Ипор, а мы не…

— Мар Гон, — неожиданно вступает Хак, — процедура не закончена. Вытащим её сейчас и сделает только хуже.

— Но…

— Крепитесь. Ещё немного.

Реза недоверчиво смотрит на охотницу, прежде чем вернуться к наблюдению за Испытанием. Его тошнит. Он чувствует, как комок, засевший в груди с секунду назад, подкатывает всё ближе к горлу. Реза думал, что боль твари, которая убила его людей, как-то сгладит чувство вины и страха. Он бы и рад оставить женщину перед кхалоном навсегда, но крошечная частица его души исходит криком и требует немедленно всё прекратить.

«Что со мной?»

Тело Юдей бьёт крупная дрожь. Даже паралич, вызванный контактом с кхалоном, больше не в силах этого скрывать. Кровь беспрерывно течёт из носа, из прокушенного языка, из глаз и ушей. Рука, точнее то, что от неё осталось, безвольно болтается вдоль тела, отросток кхалона прожигает одежду и впивается в бедро.

Она раскрывает руки и зовёт кизерима к себе. Истерзанное существо остервенело ползёт, помогая себе языком. Что-то мешает ему, то и дело толкает, отрывает ещё одну лапу, но не останавливает. В конце концов, паук тревожно замирает, спрятавшись в её объятиях. Она чувствует резкий запах лимфы и едкой слюны, склизкое щупальце языка на своём животе, острый холодный панцирь.

Хэшу достаточно того, что он видит. Гигант не задаёт вопросов: поворачивает механизм и заходит внутрь. Что-то громко кричит Реза, но не решается помешать охотнику. Остальные молчат. Хэш не отстёгивает цепь, а идёт сразу к Юдей и ломает ошейник. Подхватив женщину, Хэш мягко тянет на себя. Отросток с правой руки бросается было к гиганту, но, лизнув кисти охотника, нервно втягивается обратно в портал. Через секунду спадает «повязка» со лба. Доктор и медсестра бросаются к Юдей, как только гигант кладёт её на пол в углу. Хэш, ни на кого не смотря, возвращается в комнату с кхалоном, забирает ошейник и цепь. Он останавливается перед выходом и бросает долгий взгляд на портал. Так близко. Он мог бы уйти прямо сейчас, но что тогда будет с Юдей?