— Я думала, генераторы придумал Сэкха…

— Подставное лицо. Вытянул золотой билет…

Западный корпус, в котором обучают инженеров и механиков, помимо традиции строить самую диковинную платформу на праздник Десяти Рыбаков, недавно прославился уродливой статуей Сэкхи Даруба, на голову которого студенты-первокурсники каждый год напяливают жестяной котелок.

— Но для нас мандсэмы, конечно, разрабатывают много чего. Тцарканы, кханиты…

— Подождите, я не совсем понимаю…

— Да, простите. Мне нравятся игрушки, — говорит Хэш и улыбается. При этом «игрушки» он произносит так обыденно, что не зная контекста, Юдей бы в жизни не поняла, что гигант имеет в виду оружие. Опасное, судя по тому, для борьбы с чем оно предназначается.

— В СЛИМе всего два… отдела?

— Это не столько отделы, скорее группы по интересам, и нет, их не два. Четыре. Есть ещё ибтахины — наша охрана и надзиратели, и фюрестеры. Мы.

— Охотники на чудовищ?

— На кизеримов, да. Последних немного. До вашего появления нас было всего двое.

— Двое?

— Почему вас это удивляет.

— Не знаю. После встречи с одним из них кажется, что лучше держать наготове целую армию.

Хэш хмыкает, но больше ничего не говорит.

— А чем занимаются ибтахины?

— Безопасностью, — в голосе Хэша прорезается раздражение. — Охрана СЛИМа, оперативная развёртка, контроль населения. Бывает, что кизеримы устраивают бардак в городе, тогда наши ребята обрабатывают свидетелей.

Замешательство Юдей выдают глаза.

— Не волнуйтесь, просто редактируют воспоминания с помощью газа.

— Но как?!

— Есть способы, — пожимает плечами Хэш. Судя по всему, судьба очевидцев вторжения с той стороны его заботит мало. Юдей ёжится. Она отступает от гиганта на полшага, но пытается сделать это так, чтобы он не заметил.

Их путь подходить к концу. Дверь в столовую сделана из того же синеватого металла, что и остальные входы с главной лестницы. Похоже, каждый этаж, по желанию руководства, можно превратить в крепость.

«С кем они собираются сражаться?»

>>>

Контрольный пункт встречает Хэша и Юдей хмурыми взглядами и небольшой очередью на входе. Видеть других людей, не вооружённых и доброжелательных, непривычно. Мужчина и женщина лет сорока негромко переговариваются. Одежда простая, но принадлежность к учёным выдают белые халаты. Женщина о чём-то увлечённо рассказывает, активно жестикулируя, и Юдей замечает, что белые рукава покрыты буро-лиловыми подтёками. Мужчина внимательно слушает, улыбается, и вдруг поднимает глаза и с любопытством окидывает взглядом Юдей. Она замечает у него на голове большие очки с вытянутыми фасетчатыми линзами.

— «Жуки»? — спрашивает она Хэша, незаметно кивая в сторону парочки. Гигант кивает. Юдей с удивлением отмечает, что охотник напряжён, хотя уж он-то точно проходит эту процедуру в тысячный раз.

«Попахивает паранойей, — думает она. — Чего ему бояться? Вряд ли какой-нибудь шпион может подделать, кхм… его черты».

С едва слышным шорохом открывается дверь и за спинами фюрестеров возникает Мадан Наки. Он слегка потрёпан: узел галстука сбился в сторону, из причёски выпала пара волосков.

— Фух, ели вас нагнал! — громко восклицает он и улыбается. Хэш на него даже не смотрит, а Юдей кивает и отворачивается.

Она наблюдает за процедурой проверки. Проходят по одному, подавая документы в узкое окошко кабинки, закрытой толстым стеклом. Офицер пеняет девушке на халат, та закатывает глаза, снимает его, складывает рукавами внутрь и вешает на плечо. Ибтахин молчит, и Юдей ловит себя на мысли, что готова к тому, что бунтарку выведут из комнаты и выстрелят в затылок в каком-нибудь тёмном углу, — настолько злобно ибтахин смотрит на неё. В конце концов, её пропускают. Как и её спутника.

«Ну, не может же быть, чтобы проблема была в рукавах?» — думает Юдей. Подходит очередь Хэша. Он спокойно подходит к будке, просовывает в окошко удостоверение. Офицер ждёт, пока гигант уберёт руку, чтобы ненароком не коснуться его.

Для Юдей всё становится на свои места. Может быть, контрольные пункты на каждом шагу и защищают от шпионов извне, но также они призваны защитить людей от того, что внутри. Например, от выходцев из других миров. Даже если они постоянно рискуют своей жизнью ради вас.

«Скоты».

Книжицу Юдей мусолят так же долго, как и корочку Хэша. Похоже, любой фюрестер вызывает у ибтахинов резкий приступ неприязни. Остаётся только догадываться, как складывались отношения двух отделов.

— И так всегда? — тихо спрашивает она, пока они ждут директора.

— Меры безопасности, — отвечает Хэш. Юдей вскидывать голову, но прочитать хоть что-то по лицу охотника невозможно, как она не пытается.

«Вряд ли он сам в это верит».

— Ох, что-то я сегодня проголодался. А вы? — спрашивает Мадан, забирая удостоверение и козыряя невозмутимым истуканам по обе стороны от входа. — Нет, всё же Реза тот ещё тиран. Так вымуштровать мальчишек, подумать только!

Кафетерий представляет собой огромное помещение с десятками длинных столов, в котором ручейки отдельных разговоров сливаются в огромную реку и окатывают каждого вошедшего с ног до головы. Юдей так и вовсе тушуется, отступает от тихо беседующих Мадана и Хэша и идёт, исподволь посматривая по сторонам. Вот какая-то компания взрывается громким смехом, другая перестреливается очередями терминов, о значении которых остаётся только догадываться, третья ведёт чуть ли не великосветскую беседу за бокалами вина и коньяка. Снуют туда-сюда люди в белых комбинезонах и толкают перед собой уже знакомые Юдей столики, заполненные тарелками, кувшинчиками и чайниками. Звякают вилки и ножи.

— Юдей! — зовёт Мадан. — Запомните вон тот стол. Не то чтобы в нашем кафетерии есть строгое разделение, но так сложилось, что фюрестеры облюбовали тот уголок, так что мы решили за ними его закрепить.

Стол, на который показывает директор, будто бы специально находится чуть в стороне от всех.

— За ним для вас всегда будет место, Юдей. Правда, Хэш?

— Да, — глухо отзывается гигант.

— Вот видите!

Лёгкая полуулыбка не сходит с губ Юдей. Она бы никогда в этом не призналась, но ей нравится это место. Его насквозь пропитывает энтузиазм, и не тот приторный, который источает Мадан, а настоящий, который исходит от горящих своим делом людей. Правда порой взгляды, которые ловит на себе новоиспечённая охотница, отдают хищным любопытством.

«Препарирование объекта, — вспоминает Юдей и мурашки бегут по спине. — Прекрати».

— Прежде, чем сесть за стол, нужно сообщить нашему повару, чего изволите, — вновь обращается к новой сотруднице директор. — Он настоящий мастер, так что можете не сдерживаться.

— Но…

— Поверьте, он действительно может приготовить всё. Некоторые блюда придётся подождать, но, поверьте, оно того стоит.

Широкое окно обрамлено цветной плиткой. За небольшим прилавком в таком же комбинезоне, как и снующие по залу работники кухни, стоит мужчина. Худое, даже аскетичное лицо, смуглая кожа, волосы скрыты под плотной бежевой тюбетейкой.

«Не может быть», — думает Юдей.

Люди подходят, здороваются с шефом, заказывают. Он постоянно говорит, успевая при этом писать в крошечном блокноте и отрывать листы. Его взгляд скользит по очереди, пока не натыкается на Юдей. Улыбнувшись, повар подмигивает ей и кивает собеседнику.

Мадан, Хэш и Юдей встают в конец очереди. Двигается она быстро, но женщина всё равно удивляется тому, что директор не пользуется своим положением. К нему вообще за всё то время, что он находится в кафетерии, никто не подходит; так, пара человек пожали руку и пожелали приятного аппетита. Большая часть сотрудников СЛИМа Мадана и выходца из другого мира просто не замечают.

— Они вас боятся? — спрашивает, наконец, Юдей после того, как человек в заляпанном белом халате равнодушно скользит взглядом по странному дуэту.