Он убрал мою руку с его спины.

— Ты хочешь, чтобы я сделал тебе больно? — его голос сделался отрывистым, огрубевшим от боли. — Элли… не заходи сейчас слишком далеко. Я серьёзно.

Когда я лишь продолжила массировать его, его мышцы расслабились, затем снова напряглись.

— Ты обещала, что покажешь мне, — сказал Ревик более сдержанным тоном. Когда я продолжила прикасаться к нему, он прикрыл глаза на несколько секунд. — Как ты вообще нашла у меня эту штуку? Я думал, у меня её нет, — он издал тихий хрип, когда я подобралась ближе, и его ладони обхватили мои плечи. — Боги, Элисон… скажи мне.

Чувствуя, как он притягивает меня, прося ответа, я опустошила свой разум — по крайней мере, от деталей. Подняв взгляд, я почувствовала, как его боль изменилась, окрасившись ощутимой дозой ревности. В этот раз она была такой тёмной, что я вздрогнула. Его глаза и тон голоса похолодели.

— Дитрини, — произнёс он.

Я наблюдала за ним, держа свой свет осторожно.

— Да, — я продолжала присматриваться к нему, стараясь смягчить ожесточившиеся участки его aleimi. — Ревик. Успокойся.

Боль змеилась от него.

Он кивнул, и его ладони на моих плечах и шее сжались.

Его глаза оставались суровыми как стекло, пока я массировала его спину. Ревик смотрел мне в глаза достаточно долго, чтобы я увидела — он борется с этим. Однако та злость продолжала виться вокруг его света, и я услышала её в его голосе, когда он, наконец, заговорил с выраженным акцентом.

— Ты мне покажешь? — грубовато спросил он. — Ты сказала, что покажешь.

Всё ещё оценивая его лицо, я положила ладонь на грудь Ревика и толкнула его, послав импульс сесть. Он опустил свой вес на диван, и я ощутила в нём боль, хоть она и сплеталась с той злостью, путая всё, что исходило из его света.

Я забралась к нему на колени, оседлав его.

Ревик закрыл глаза, когда я устроилась на его бёдрах, а затем принялась гладить тату на его руке, водя пальцами по самой первой наколке, которую он мне показал — буквой Н[8] и штрих-кодом на внутренней стороне руки. Когда я влила свет в свои пальцы, притягивая его — его руки, его грудь, его горло, всюду, где я чувствовала в нём напряжение этой огрубевшей злости — Ревик издал полураздражённый хрип, сопротивляясь мне своим aleimi.

Я ощутила от него очередной прилив ревности, увидев мельком лицо Дитрини на той лодке в Сан-Франциско. В этот раз я видела, как Ревик пинает его, ломает ему челюсть, сворачивает шею.

Я подождала, пока образы не померкли.

Гладя его по груди, я посылала ему тёплые, успокаивающие импульсы света. Ещё через несколько секунд я почувствовала, как он опять расслабляется и притягивает мой свет.

— Покажи мне, — произнёс Ревик, и тон сделался более раскаивающимся. — Пожалуйста, жена. Ты обещала.

Я подвинулась глубже на его коленях, скользнула ладонями вниз по его спине. В этот раз я сосредоточилась на его левом боку, под самым нижним ребром, в нескольких дюймах от позвоночника.

— У нас эту штуку сложнее найти, — сказала я, покрывая поцелуями его подбородок. — Наверное, поэтому никто не нашёл её на тебе, — я ощутила его напряжение, когда Ревик запрокинул голову и положил затылок на спинку дивана. — Это довольно далеко от поверхности нашей кожи, так что тебе нужно использовать свой свет, нащупать это…

Говоря, я нашла это место, и Ревик вскрикнул, вцепившись руками в мою спину. Направив свет в свои пальцы, я сильнее надавила на находившееся там скопление нервных окончаний, и крик превратился в протяжный стон, исходивший из глубины его груди.

Я почувствовала, что он уже на грани оргазма, и стиснула вокруг него свой свет, останавливая его. Ревик издал низкий звук, резко дёрнув меня к себе.

— Бл*дь, ты реально меня убиваешь, — выдавил он, закрыв глаза. — Все эти мужики, помешавшиеся на тебе, и мой собственный свет, чёрт подери…

Стиснув зубы, он заставил себя замолчать.

Затем его руки оказались на мне, на той же части моего тела.

Его пальцы ловко двигались по мышцам, коже и костям. Я чувствовала свет в его руках, пока он читал меня, искал то, что делала я. Когда его пальцы нашли то же место на мне, я невольно выгнула спину и вцепилась в его ладонь.

— Подожди, — выдавила я. — Подожди… пожалуйста. Ни один из нас не продержится долго, если ты это сделаешь.

— Мне пох*й, жена, — пробормотал он, покрывая поцелуями моё горло.

Но я ощущала в его свете довольную искру.

Я издала хриплый смешок, когда Ревик крепче стиснул меня, но я опять оказалась в его свете, пытаясь добиться, чтобы он убрал шип, используя весь свой свет, чтобы дёрнуть его. Когда Ревик понял, чего я хочу, он расслабился на диване, продолжая ласкать мой бок.

Он притянул меня для поцелуя, и к тому времени, когда я заставила его тело убрать шип, мы оба вспотели, и Ревик снова стонал, дёрнув мои бедра так, чтобы расположить их над своим членом. Когда я опустилась на него, его рука стиснула мою спину. Через считанные секунды я напряглась, чтобы не утратить контроль, и притянула его ещё сильнее.

— Это иначе, — выдавила я. — …Ты ощущаешься иначе. Для тебя это тоже по-другому?

Его веки опустились. Ревик схватил меня за бёдра и изменил угол проникновения, входя ещё глубже физически и окутывая своим светом. Он оплёл вокруг меня какую-то часть его aleimi — ту же часть нас обоих, которую я всегда видела как два извилистых хвоста.

Боль затмила всё перед моими глазами.

Когда я вновь сумела видеть, мы двигались вместе, и Ревик застонал, дёрнув меня к себе и входя до упора. Я осознала, что он хочет удлиниться, и остановила его, крепче стиснув его свет в своей хватке.

Он издал низкий рык раздражения, а затем его пальцы нашли то местечко на моей спине, впились в нервный узел. Он влил в меня столько света, что я издала надломленный крик.

Я невольно кончила, и Ревик застонал ещё громче, удлиняясь во мне; я ощутила очередной прилив той эмоции, которую я ощутила, пока мы поднимались в лифте. Его глаза засветились ещё ярче, когда он замедлился ровно настолько, чтобы опять вдавить пальцы в мой бок.

Я снова кончила — в этот раз ещё более бурно.

Когда я пришла в себя, Ревик наблюдал за мной, и в выражении его лица сквозила боль. Всё ещё тяжело дыша, я убрала от себя его руку, пока он не сделал этого снова.

— Ты злоупотребляешь своей новой игрушкой, — проинформировала я его.

Он расхохотался, весь вспотевший, и прислонился лицом к спинке дивана.

В какой-то момент Ревик притянул меня к себе. Его накрыло воспоминанием о том, как я лежала на этом диване ранее, как он ощущал во мне боль, когда я открыла свой свет. Удерживая меня одной рукой, он опять впился пальцами в мой бок, и его глаза засветились ярче. Он вложил больше света в свой член, заставив меня вновь утратить контроль.

В этот раз его боль врезалась в меня с такой силой, что я не смогла дышать.

Я обхватила Ревика ногой, пока он продолжал удерживать меня на месте. Он снова и снова массировал тот узел нервов, пока мой свет не превратился в жидкость, пока я не утратила всякое понимание того, где нахожусь.

Я почувствовала, как он в какой-то момент окончательно потерял контроль, но продолжал крепко держать меня, всматриваться в моё лицо и удерживать в этом потерянном, жидком состоянии.

Когда я пришла в себя, Ревик содрогался надо мной, его глаза сделались поразительно яркими от света, а тело двигалось совершенно непроизвольно. Я ощущала в нём любовь, прилив жара, который сложно было прочувствовать во всей его необъятности. Несколько долгих минут я могла лишь лежать там, пытаясь осмыслить всё то, что чувствовала в его свете. Ревик в это время целовал меня, притягивал, прося ласки, всего, что я готова была ему дать, и эта тяга сделалась такой сильной, что я едва сдерживала слёзы.

Я ощутила от него очередной прилив боли, почти-неверие, что это я с ним, что это моё тело обвилось вокруг него.