Тот же мужчина схватил его за связанные руки, крепко стиснул и толкнул в сторону здания, которое находилось прямо справа от вертолётной площадки. Вопреки грубости его мускулистых татуированных ладоней, он старательно избегал окровавленных мест на теле Ревика.

— Смотри вперёд, ледянокровка, — хмыкнул мужчина, ладонями крепче сжимая плечо Ревика.

Ревик всё равно украдкой покосился влево, убеждаясь, что солдаты ведут Джона и Мэйгара вместе с ним. Он не осмелился обернуться и посмотреть на агентов на вертолётной площадке.

Вместо этого он опустил голову, стараясь защититься от порывистого ветра и дождя, заставляя себя в нормальном темпе идти к стеклянным дверям, которые вели в главное учреждение.

Никто не произносил ни слова, пока они не попали внутрь.

Те же руки стали толкать Ревика в сторону, по узкому коридору, где по правую сторону от него тянулось множество дверей. Единственные окна располагались на самом верху, гораздо выше уровня глаз. Двери мерцали, и это говорило о том, что они изготовлены из композитного органического металла.

Должно быть, это камеры или комнаты допросов.

Остальная часть этого заведения, похоже, была выкрашена той же желтеющей белой краской, но Ревик едва обратил на это внимание, как и на старомодные дверные ручки перед тем, как его затолкали в одно из таких помещений. За ним последовал Джон, Мэйгар и ещё как минимум шесть лиц, которые Ревик знал так хорошо, что на его глаза едва не навернулись слёзы.

— Боги, брат… — хрипло вздохнул он вопреки собственному желанию. — Сними это с меня.

Врег хлопнул его по плечу, затем жестом показал ему развернуться.

За считанные минуты Джораг с помощью режущего инструмента перепилил ошейник, надетый на Ревика. Затем тут же без промедления начал возиться с оковами, удерживавшими его руки за спиной. Ревик наблюдал, как в те же несколько минут Ниила срезала оковы с Мэйгара, а Иллег пилила кандалы Джона. Врег всё это время гладил Джона по лицу и груди, целовал его со столь нескрываемым и искренним облегчением, что у Ревика в горле встал ком.

Слезы открыто катились по лицу Джона, пока он отвечал на поцелуи видящего. Как только его руки и ладони оказались свободны, он тоже обвил руками крупное тело Врега.

В любой другой момент Ревик отвернулся бы, дал им уединение.

Но сейчас он не мог позволить себе такого.

— Где Элли? — спросил он.

Врег тут же взглянул на него, но не выпустил из рук лицо Джона.

— Для этого нам нужен ты, — сказал он. — А ты как думаешь, зачем я притащился сюда, рискуя своей шеей, бл*дь?

Лёгкий импульс счастья окрасил его слова, когда он крепче стиснул Джона, но Ревик проигнорировал это, услышав лишь мрачные ноты подо всем этим.

— Сколько времени? — спросил он. — Сколько форы у неё имеется?

Врег вновь встретился с ним взглядом, и в этот раз Ревик увидел там понимание.

— То есть, ты знаешь про Касс? — только и спросил Врег. — Ты знаешь, кто её похитил?

— Я догадался, — ответил Ревик. — Сколько времени, Врег?

Врег взглянул на наручные часы, выражение его лица оставалось неизменным.

— Два часа. Это минимум, lao ban.

Ревик ощутил, как то тошнотворное ощущение резко возвращается в его нутро.

Он знал. Конечно, он знал.

Его внутренние часы даже предполагали примерно то же самое, когда он позволял себе гадать, но от того, что это произнесли вслух, мощное ощущение боли всё равно с силой врезалось в его живот. Он тут же отступил в Барьер, ища её.

Конечно, они надели на неё ошейник.

Конечно, она также будет слепа во многих отношениях. И всё же Ревик поймал себя на мысли, что они не сумеют полностью отгородиться от него. Без чего-то сродни тому Резервуару, который полностью отрежет её от Барьера.

Ему нужно найти её прежде, пока они это не осознали.

Или пока они не перевезли её туда, где он никогда её не найдёт.

Мэйгар и Джон теперь полностью избавились от оков. Мэйгар потирал запястья, настороженно косясь на Врега, а затем подвинулся ближе к Ревику — может, чтобы наблюдать за его лицом, пока тот искал Элли.

Ниила стояла и ждала со свирепым выражением лица, а Иллег наблюдала за глазами Ревика не менее пристально, чем Мэйгар.

Но всё это промелькивало лишь на заднем фоне его сознания.

Осознав, что все они ждут его, даже Джон, Ревик полностью сосредоточился на точках связи, которую он делил с Элли, и направил всю свою концентрацию на то, что он мог ощутить, а также отбросил все не помогавшие ему эмоции, всё, что могло ему помешать.

Он заставил себя дышать ровно, пока делал это, и не впускать в своё сознание ничего другого.

Он стоял там, в той камере для допроса в Лэнгли, и никто не издавал ни звука, наблюдая, как он ищет её. Такое чувство, будто все они коллективно задержали дыхание.

На несколько долгих секунд Ревику показалось, что он её не найдёт.

Он подумал, что они уже полностью отрезали её, заперли в каком-то месте, где даже его свет не мог резонировать с её светом.

Затем, из ниоткуда, он уловил проблеск.

Этот проблеск превратился в более яркую искру, словно где-то в его груди раздули горячий уголёк. Он всё ещё едва её чувствовал, но тут её ужас омыл его… а потом взорвался всюду вокруг. Он никогда прежде не получал от неё столь интенсивного ощущения, и на его глаза невольно навернулись слёзы.

Ревик невольно застонал, стиснув свою грудь.

Джон вцепился в него с одного бока, всматриваясь в его лицо. Кто-то другой схватил его с другой стороны, но он никого не видел.

— Боги… Ревик. Что такое?

Он покачал головой, стараясь продышаться.

Он не отпускал её.

Его зрение вновь помутилось.

Она кричала, звала его во тьме.

Она кричала и кричала…

Он не ощущал вокруг неё ничего, кроме тьмы. Он чувствовал, какой потерянной она была. Она не могла его найти, но Ревик ощущал, как она плачет и зовёт его. Она кричала, искала его, вкладывала в это всю свою суть, но лишь ударялась о клетку света, который душил и подавлял её. Этот свет был темнее всего, что он когда-либо ощущал от Шулеров или Галейта.

Этот свет струился, как змеи, душил её.

Этот свет ненавидел её, презирал, желал её смерти…

Адреналин выплеснулся в его организм, отчего стало невозможно стоять на месте. Каким-то уголком сознания Ревик почувствовал, что другие видящие столпились вокруг него, удерживают его на месте, согревают его своим светом, пытаются успокоить.

Он пихал и отталкивал их aleimi с дороги, силясь остаться с ней…

Она снова закричала, зовя его, и в этот раз Ревик не сумел сдержаться.

Он издал сдавленное рыдание, стиснув руки того, кто стоял перед ним. Он ощущал её отчаяние, печаль столь огромную, что он даже не мог прочувствовать её всю. Она плакала, и он плакал вместе с ней, ощущая такое опустошение, какого никогда в жизни не испытывал.

Он стискивал её в этом пространстве, желая, чтобы она почувствовала его, знала, что она не одна. Он не мог до неё дотянуться. Не мог… такое чувство, будто их разделяла толстая стеклянная панель, находившаяся с её стороны и не впускавшая его.

Ревик поймал себя на мысли, что уже поздно, что они уже практически трупы, и он мог лишь убедить её, что она не одна…

Ладонь ударила его по лицу со здоровой стороны. Сильно.

Достаточно сильно, чтобы на глаза ещё сильнее навернулись слёзы, но он едва это ощутил.

— Где она? — рявкнул голос. — Ненз! Где она?

Ревик постарался ответить, хоть подумать.

Он опять начал теряться в этой тьме, слыша её крики. Он издал очередное сдавленное рыдание. Рука снова ударила его, ещё сильнее, вернув в реальность настолько, что перед глазами проступили очертания крупного тела.

— Ненз! — рявкнул голос. — Где она?

Ревик постарался пробиться сквозь тьму, ища ориентиры, хоть что-нибудь, что имело для него смысл. Затем он ощутил её. Не свою жену — ту, другую. Она улыбалась ему из той чёрной дыры, и в те несколько секунд ему хотелось убить её, как никого в его жизни.