Касс покачала головой.

— Нет. Не труп. Слово скаута.

Уставившись на неё, я ощутила волну столь сильной тошноты, что едва смогла удержаться на ногах. Я давилась словами, охваченная чувствами, когда осознала, что вновь вижу её, вспоминаю её в Сан-Франциско, когда мы были детьми, а также нашу последнюю встречу.

— Касс… боги. Пожалуйста, не отвози меня к Тени. Не делай этого со мной… с нами, — в горле встал ком, когда я услышала собственные слова, и их смысл внезапно показался окончательно и бесповоротно реальным. — Если тебе плевать на меня… не поступай так с Ревиком. Ты знаешь, что этот ублюдок сделал с ним, — я с трудом дышала и ничего не видела от слёз, катившихся по моему лицу. — Я люблю тебя, Касс. Ты — моя семья. Что бы я ни сделала тебе, по твоему мнению, пожалуйста, позволь мне это исправить. Не делай это вот так… пожалуйста. Не делай того, что заставит нас всех возненавидеть тебя. Не делай того, после чего мне и тебе не будет пути назад.

Когда я вновь смогла видеть, Касс выглядела лишь нетерпеливой.

Даже злость ушла, оставив пустоту, которая пугала меня ещё сильнее. Зеркальный взгляд её карих глаз говорил мне, что я не могла до неё достучаться.

Что ещё хуже, это заставило меня задаваться вопросом, а можно ли до неё вообще достучаться.

— Касс… — растерянно начала я.

— Полезай в вертолёт, о Святейшая из Святейших, — в её голосе, как и в её глазах, проступило раздражение. — Если тебе непременно надо изображать королеву драмы, мы можем делать это в пути. Но должна сказать, это далеко не так весело, как в тот момент, когда я подумала, что ты действительно можешь дать отпор.

Сверившись с очень дорогими с виду наручными часами, Касс махнула винтовкой на вертолёт с военной обшивкой.

— Серьёзно. Мне скучно. Пять секунд. Опусти голову, чтобы они могли активировать ошейник. Если не сделаешь этого, я брошу монетку, а ты можешь выбрать, орёл или решка — или я сначала пристрелю твоего драгоценного Меча… или я прямо здесь попрактикуюсь в проведении аборта на дому.

Примерно в это время в меня выстрелили дротиком.

К сожалению, я не Ревик.

Эта штука заставила меня рухнуть на одно колено примерно через десять секунд.

Должно быть, примерно в то же время наркотик повлиял на моё сознание. Когда Касс подошла ближе, я в панике отпрянула, уверенная, что она намеревается воплотить свою угрозу в жизнь и прямо тут вырезать то, что жило в моей утробе.

Но она лишь обошла меня по кругу и дёрнула мою голову вперёд за волосы. Я могла только стоять на коленях, хватая ртом воздух, а она щёлкнула переключателем на замке ошейника и активировала сканер сетчатки. Ошейник защёлкнулся, когда я ощутила вкус крови, все ещё тяжело дыша.

Я застонала, когда щупальца обвились вокруг моего позвоночника, вызывая тяжёлое облако вокруг моего света и головы, похожее на металлические кандалы. А я могла лишь стоять на коленях, хрипеть и искрить как перегоревший трансформатор.

Через несколько минут по её приказу ребята из Чёрной Стрелы пристегнули меня к сиденью вертолёта.

Они накачали меня другим наркотиком, как только я оказалась прикована к сиденью. В этот раз они использовали шприц, а не дротик.

К тому времени, когда препарат подействовал, я плакала, кричала, рвалась из цепей до такой степени, что мои запястья, лодыжки и шея заболели. При виде отвращения на лице Касс, когда я во второй раз заплакала и взмолилась, что-то во мне умерло — какой-то свет, который сиял в моём сердце.

Это беспокоило меня сильнее всего, что сделал со мной Дитрини, и тем более Териан. Это ранило сильнее всего того, что Ревик сделал со мной, будучи Сайримном, или даже в резервуаре.

Но я знала, что это лишь начало.

Я знала, что боль лишь ухудшится.

***

Касс помахала рукой перед моим лицом, возвращая мой разум к настоящему моменту.

Я осознала, что смотрю в окно вертолёта на проносящиеся мимо здания, воду и сушу, которые ни о чем мне не говорили.

— Вау, ты выглядишь обдолбанной, — заметила Касс. Когда я перевела взгляд, она скрестила руки, приподнимая ими свои груди. — Возможно, мне самой стоит попробовать эту дурь, — с улыбкой добавила она.

Я отвела взгляд от неё, снова посмотрев в окно.

Я тупо таращилась на горизонт города.

Мы уже перелетели через воду.

Вертолёт, вопреки его огромным размерам, покачивался и мотался на ветру. Дождь глухо стучал по стеклу, и я видела ладонь пилота, когда тот покрутил ручку управления, чтобы скорректировать курс с учётом ветра и направил вертолёт выше.

Я вновь посмотрела вниз, не глядя на него, не глядя на небо.

Как только мой взгляд сосредоточился на виде прямо под вертушкой, моё дыхание сделалось натянутым.

В моей груди и горле поднялась тошнота, которая лишь ухудшалась по мере того, как я пыталась дышать. Я хотела отвернуться, оторвать взгляд от пейзажа, развернувшегося за водой, но не могла. Я не могла думать, не могла сдержать хриплых вздохов. Я не могла отвернуться. Часть моей реакции могла быть вызвана наркотиками, но если честно, в своём сознании я могла видеть лишь Ревика.

Не будь я заперта, я могла бы рвануться в открытую дверь, с цепями, ошейником и всем остальным. Я всё равно боролась с оковами, даже зная, что это тщетно. Даже зная, что я ни на что не способна, я не могла сдержаться.

Захныкав почти невольно, я стала стараться ещё сильнее, пытаясь высвободиться.

Гигантская стена воды шла к окраинам города со стороны Атлантики. Она уже миновала мост.

Я наблюдала, как она приближается к Статуе Свободы и Губернаторскому острову, и она выглядела выше самой бронзовой Леди Свободы. Сдерживающие поля, обрамлявшие землю по обе стороны, начали замыкать и отказывать, поскольку волны, должно быть, накатывали огромные, но они просто выглядели маленькими, разбиваясь о них и перелетая через искрящие стены.

Что касается самого Манхэттена, вода отступала от берегов пугающими темпами, уровень опускался так низко, что я видела рыбу, трепыхавшуюся на месте прежних рек, затонувшие лодки и корабли, которые теперь оказались на суше. А те судна, что были привязаны, натянули верёвки и цепи, поскольку отлив пытался утащить их в море. Некоторые цепи и верёвки лопались, и лодки уплывали. Некоторые корабли сели на илистое дно Нью-Йоркской гавани или свешивались с пирсов.

Я наблюдала, как эта стена воды направляется прямиком к Манхэттену, и знала, что Ревик находился в подвале. Знала, что совершенно ничего не смогу поделать.

Издав вскрик, я посмотрела на Касс, всё ещё пытаясь высвободиться, пока охранники Чёрной Стрелы настороженно наблюдали за мной. Касс лишь улыбнулась, прислонившись к мягкому сиденью, и прищуренным взглядом смотрела на тот же вид.

— Круто, — сказала она. — Совсем как в кино. Верно, Элли?

Я могла лишь смотреть на неё, будучи не в состоянии говорить, не в состоянии думать в те несколько секунд перед тем, как мой взгляд вернулся к окну.

Как только это произошло, я не могла оторвать глаз от горы воды, направлявшейся к нижнему Манхэттену. Я никогда в жизни ничего такого не видела — а может, даже в фильмах. Это обладало своеобразной грацией, пусть даже из-за одной лишь неудержимости. Волна шла к нижним берегам Манхэттена, не замедляясь и вообще не меняя траектории.

А направлялась она прямиком туда, где находились практически все мои близкие люди в мире.

Я по-прежнему наблюдала за этим, когда Касс усмехнулась, хмыкнув и поудобнее устроившись на сиденье напротив меня.

— Здесь скоро всё станет намного скучнее, Эл, — сказала она.

Когда я перевела взгляд, все ещё пребывая в смятении и испытывая тошноту, она снова усмехнулась, с радостной улыбкой заметив моё выражение лица.

— Лучше тебе привыкнуть к этому, Элли-птичка, — сказала она, похлопав меня по колену ладонью. — Мы же Апокалипсис, верно? Разве ты ещё не изучила священные тексты? Спустя всё это время? — она фыркнула, глядя на накатывающую волну и скрестив руки. — Пришло время тебе и твоему муженьку отойти в сторону и дать дорогу кому-нибудь другому. Этому твоему хренову «мягкому пути» пришёл конец, сестрёнка.