Он получал лишь мёртвую тишину.

Пока он расхаживал туда-сюда и пытался заставить свой свет работать, в его голове вертелись бесполезные мысли, которые сейчас совсем не помогали.

Например, что он должен был уехать с ней — вывезти её из этого проклятого отеля. Он должен был прислушаться к своим инстинктам и забрать её куда-нибудь в другое место, уехать с ней вдвоём. Наверное, стоило уехать с ней прямо из Аргентины, не говоря уж об Олбани или самом Нью-Йорк Сити.

Не стоило позволять ей уговорить его на возвращение сюда.

Весь этот проклятый богами город, наверное, находился под контролем Тени.

Они оба это знали, но Элли не хотела оставлять остальных без защиты, особенно людей из Списка. Элли думала, что Нью-Йорк по-прежнему оставался их лучшим вариантом, по крайней мере, в краткосрочной перспективе, пока вирус не исчерпает себя.

Она не хотела сваливать всю защиту отеля на Балидора и Врега.

По её словам, один видящий-телекинетик всё же лучше, чем ни одного.

Ему стоило переспорить её. Чёрт, да надо было накачать её наркотиками, вывезти посреди ночи и наплевать на то, хочет она уезжать или нет.

Надо было просить прощения, а не разрешения.

Ревик испытывал искушение поступить так, даже зная, как сильно разозлилась бы его жена, если бы он проделал с ней такое, если бы он практически проигнорировал её пожелания и приказы. Он знал её достаточно хорошо. Даже если бы он рассказал ей про беременность, она бы всё равно не согласилась на такое. Она не сделала бы это даже ради их ребёнка.

Ревик нахмурился, уставившись в стену.

Это несправедливо.

Она просто верила бы, что ребёнку будет здесь безопаснее.

Она бы верила, что всем им троим будет здесь безопаснее. Она верила, что безопасность заключается в численности, в семье, в друзьях. Временами Ревик даже думал, что она знает о своей беременности. Даже её выпытывание никогда не сопровождалось искренней злостью из-за его молчания. Она по-своему позволила ему соскочить с крючка.

Чёрт, да она могла приказать ему выложить всё начистоту. Она этого не сделала.

Почему она этого не сделала? Разве что она уже догадывалась о правде.

В любом случае, она не захотела бы покидать это место. Она не захотела бы оставлять Джона, Тарси, Врега, Балидора. Она не захотела бы оставлять Чандрэ, Юми, Ниилу.

Ему бы пришлось принуждать её — и именно поэтому Ревик этого не сделал.

Но он думал об этом. Он думал об этом буквально сегодня утром, когда вышел из себя из-за того, что она не подождала его и отправилась на крышу с Викрамом, захотевшим показать ей новый диск для улавливания сигналов, с которым экспериментировали он и Данте.

Всюду и постоянно ходить вместе было нелепостью. Логически Ревик это понимал — вот только какая-то его часть вовсе не считала это нелепостью. Он уже несколько недель с трудом давал ей хоть какое-то личное пространство.

Если говорить честно, то для него это было проблемой с самой свадьбы.

Вставая, он нарочно будил её, затаскивал с собой в душ, уговаривал спускаться вниз для приёмов пищи, включал её в свою работу и повседневное расписание так, как никогда не делал этого прежде. Он знал, что наверняка сводил её этим с ума, но она ни разу не возражала. Она не возражала, даже не зная наверняка, в чем его проблема.

Он не совсем сложил всё воедино по части своей гиперопеки, говоря логически.

В ретроспективе его разум всё понимал, конечно, напоминал ему обо всех утечках разведданных, которые они уже засекли, а также о вероятности того, что у Тени здесь есть ещё люди, и как минимум один на относительно высоком уровне.

Если это нападение на неё, то они определённо хотели убрать его с дороги.

Ревик кинулся на дверь, игнорируя боль, которая расцвела в его плече. Он тут же сделал это снова. И снова.

Металл даже не задрожал.

Холодный страх омыл его aleimi.

Его свет ни на секунду не прекращал попытки пробиться через органические щиты.

Он почти не обращал внимания на Мэйгара, который настороженно наблюдал за ним с другой стороны камеры.

Он также не смотрел на Джона, который стоял напротив Мэйгара. Джона заперли внутри с ними, когда он спустился, чтобы отвести Ревика наверх в тот же конференц-зал, в который он сопроводил Элли. Кто бы ни наблюдал за конструкцией, должно быть, ждал его; как только Джон вошёл в камеру Мэйгара, органическая дверь закрылась и звучно заперлась за ним, активировав огонёк повышенной охраны посредством ДНК-сканера.

Тот же огонёк указывал на то, что активировались усиленные органические замки — те же, которыми они запирали Дитрини, а до него Рейвен. Эти замки не должны были применяться в камере Мэйгара, и до сих пор не применялись.

Подумав об этом теперь, Ревик вспомнил круизный лайнер, когда люди Териана поймали его в ловушку в том жилом коридоре на пятой палубе.

Тогда они тоже сделали это для того, чтобы напасть на его жену.

Он снова всем телом налетел на дверь.

— Ревик! — в голосе Джона звучал страх. — Успокойся! Бл*дь, ты себе спину сломаешь… или руку. Уверен, Врег на пути сюда, или…

Ревик вновь врезался в дверь, даже не обернувшись.

Когда Ревик опять сделал это, у Мэйгара, похоже, закончилось терпение.

— Прекрати, мать твою! Ты правда думаешь, что прошибёшь десятисантиметровую органическую панель? Одним лишь своим телом, чёрт подери? — в его голос просочилось раздражение. — Поговори с нами, проклятье! Поговори хотя бы с одним из нас. Что случилось? Какого чёрта происходит?

Ревик заставил себя отступить от двери. Взглядом он пробежался по стенам, ища любые нарушения, хоть что-нибудь, что могло ему помочь. Он постарался думать.

— Дигойз! — рявкнул Мэйгар. — Сними с меня бл*дский ошейник, ладно? Сними с меня цепи! Позволь мне помочь тебе, проклятье!

Ревик его проигнорировал.

Выбросив Мэйгара, Джона и всё остальное из головы, он всем своим существом сосредоточился, пытаясь активировать телекинетические структуры в своём aleimi.

Всё внутри него замерло совершенно неподвижно, словно задержав дыхание. Он вообще не мог думать в обычной манере, где его разум, эмоции и личность работали и плавно переплетались множественными слоями, которые накладывались друг на друга, пересекались, чередовались и перестраивались.

Вместо этого он просто замер.

Он опустился в пространство чистой логики, лишённой всего, за исключением голых, бесстрастных мыслей.

Мир вокруг него тоже замер. Он превратился в линии сетки и измерения, величины и углы, стресс-факторы, силу натяжения и сжатия, химические компоненты и характеристики. Всё ощущалось мёртвым, отрешённым, нереальным, и всё же его зрение сделалось острее стекла. Напряжение в его свете, с которым он боролся неделями (практически с тех пор, как до него дошло, что означали перемены в aleimi Элли), теперь давало ему кристально ясный фокус, хоть он и с трудом удерживал себя от физических попыток выломать дверь.

Его глаза засветились, когда Ревик уставился на одностороннее зеркало. Его разум старался осмыслить это всё, отмотать события назад по крохотным, дотошным шагам. Это происходило быстро — практически с того мгновения, как Джон открыл дверь и вошёл в камеру.

Дверь закрылась, и тогда…

Нет. Это началось раньше.

Это началось, когда Джон пришёл за Элли.

Его разум пытался сложить всё воедино, как кусочки мозаики, ища общую картину. Зачем отпускать их в Аргентине только для того, чтобы опять нападать на них в Нью-Йорке? Учитывая, что они сделали с ним, когда он попытался применить телекинез, становилось предельно ясно, что они могли бы использовать конструкцию, чтобы вырубить их всех.

Зачем ждать? К чему вся эта возня с приездом сюда?

Его разум переключился на практическую сторону их ситуации.

Отель непременно перешёл в режим полной изоляции. Элли должна быть на пути сюда, при условии, что она в состоянии это сделать. Врег и Балидор будут координировать нападение, пытаясь добраться до них. Взрывы раздавались внизу, так что они тоже будут направляться сюда, при условии, что им не отрежут дорогу.