Прижав меня покрепче к себе, он простёр свой свет очередной волной тепла. Я ощутила, что та уязвимость в нём обострилась.

— Я действительно разозлился на тебя, — произнёс Ревик мгновение спустя.

Я вздохнула.

— Знаю. Прости, — я нахмурилась, слыша свои слова. — Я сожалею. Это действительно было трусостью с моей стороны.

— Да, — согласился он, сильнее потянув за мои волосы.

Он обнял меня сильнее, запустив руки под мою рубашку. Я ощутила, как он реагирует на контакт, затем старается отбросить эту реакцию, но поток той более хаотичной энергии всё же выплеснулся из него. Его глаза опять начали светиться. Заметив это, я крепче стиснула его волосы и прижалась лицом к его шее.

— Ты туда заходил? — нерешительно спросила я.

— Нет, — Ревик выдохнул с некоторым раздражением, щёлкнув языком, и его руки крепче обхватили мою спину. — Мне же приказали этого не делать, ведь так? Веришь или нет, я умею следовать приказам.

— Я знаю.

— Видимо, не знаешь, — снова выдохнув, он произнёс уже ворчливее. — В любом случае, ты права. Я практически уверен, что убил бы его, — его глаза засветились ярче, уставившись куда-то поверх моего плеча. — Тензи попросил меня не заходить туда. Анале и Гаренд тоже. И Балидор. Ранее, имею в виду, — он взглянул на меня, по-прежнему хмурясь с тем ожесточённым выражением на лице. — Я хотел убить его на той чёртовой лодке в Сан-Франциско, а тогда он большую часть времени был без сознания. Я дьявольски хотел, чтобы ты мне позволила. Я жалею, что ты сегодня не спустила курок.

Я кивнула, сохраняя выражение своего лица пустым.

Я не потрудилась озвучивать это вслух, но сама не сомневалась, что Ревик убил бы его, какие бы приказы я ему ни отдала. Я хорошо представляла себе, что планировал сказать ему Дитрини, как только ему представится такая возможность. Но этого никогда не случится, пока у меня есть право голоса. Я скорее собственноручно убью Дитрини.

Это эгоистично, знаю, но тот факт, чтобы Ревику не пришлось это выслушивать, для меня намного важнее любой информации, которую наша группа могла получить от этого куска дерьма.

Ревик фыркнул, уткнувшись в мою шею, затем поднял голову. Всматриваясь в мои глаза, он криво улыбнулся.

В этой улыбке также жило нечто более расслабленное.

— Я ценю это, жена, — сказал он, покрывая поцелуями моё лицо. — Наверное, даже сильнее, чем должен.

Он обнял меня ещё крепче. Но я чувствовала, что что-то по-прежнему его беспокоит. Я подождала, пока он несколько раз все взвесил, затем как будто сдался и вздохнул, не переставая меня обнимать.

— Я ревную к нему, — сказал он.

Мои руки крепче стиснули его спину.

— Я знаю, — вздохнула я. — У тебя на это нет абсолютно никаких причин, но я понимаю, Ревик. Правда, понимаю.

— Я в этом не уверен, — произнёс он.

В его свете возник дискомфорт и очередная противоречивая тяга, когда он словно пытался решить, сколько мне рассказать. Во время этой паузы я мельком видела отголоски и ощутила, как к моему свету приливает тепло.

Джон не шутил, когда говорил, что Ревик видел образы из моего времени в Лао Ху.

Но я осознала, что понимаю. В этот раз по-настоящему.

— Это тебя возбуждает, — просто сказала я. — То, что он делал со мной.

Ревик вздрогнул. Он сделал это заметно, и я видела, как к его щекам прилил румянец — наверное, ещё более яркий, чем тот, что играл на моих щеках. От этого Ревик казался молодым, даже если не считать того, что я видела в его свете. Это также напомнило мне о тех вещах из его прошлого, которые я видела в резервуаре, и мой свет затопило реакцией. Я знала, где он научился и этому тоже.

— Не совсем, — в этот раз его тон сделался осторожным. Он также нёс в себе скрытое чувство вины. — Не та часть, где он делал тебе больно. Не та часть, где он принуждал тебя, Элли.

— Я знаю, — я вздохнула. — Я понимаю, Ревик.

Я наблюдала, как он избегает моего взгляда. Когда он так и не посмотрел на меня, я его встряхнула.

В моём тоне зазвучало нетерпение.

— Ревик… ради всего святого. Пленение, секс и принуждение переплетались воедино с самого первого твоего сексуального опыта. Нельзя сказать, будто я до сих пор не замечала, что эти ассоциации буквально запрограммированы в тебя, — пожав плечами, я почувствовала, как к моему лицу прилил жар. — Я не возражаю. Честно, не возражаю. И я не обижаюсь. При нормальных обстоятельствах такие вещи тоже меня заводят.

Когда его лицо напряглось, я снова его встряхнула.

— Под нормальными я имею в виду… не с садистом, которого я презираю. И когда правила обговорены заранее, и нас обоих всё устраивает. Мы же играли с такими штуками в лагере Повстанцев, ведь так? Во всяком случае, немножко?

Когда я подняла на него взгляд, жёсткий импульс боли выплеснулся из его света. Должно быть, Ревик заметил мою реакцию на это, потому что помрачнел ещё сильнее. Но ничего не сказал.

— Они даже шутили про это в Сиэтле, — добавила я, стискивая челюсти. — Кэт и остальные. Тогда я тебя не знала, но уловила отсылки. Они шутили про игры в подчинение с тобой. И что тебе нравится боль.

Очередной импульс… чего-то… выплеснулся из его света.

В этот раз эмоции ощущались более запутанными, смущение смешивалось с тёмным приливом желания и чего-то, почти похожего на зарождение вопроса. Может, той частью своего света он просто пытался подобрать слова для этого вопроса.

Я подождала, давая ему время обдумать и гадая, спросит ли он меня прямым текстом.

Когда он так и не заговорил, я осознала, что читаю отдельные вещи в его свете, почти сама того не желая. Я увидела его глазами лицо и тело Дитрини, причём в таких деталях, что опять осознала правоту Джона; Ревик определённо видел намного больше, чем признавался.

Со всей этой мешаниной вышел и очередной всплеск чувства вины, дополнявшийся чем-то вроде отвращения к себе.

— Я ненавижу то, что он сделал с тобой, Элли, — сказал Ревик после очередной паузы, и его голос зазвучал твёрже. — Наблюдение за этим — вовсе не какая-то фантазия для моей дрочки… бл*дь, я это ненавижу.

Я массировала его живот, кивнув.

— Я знаю. Я понимаю разницу, — улыбнувшись, я добавила: — Я не настолько юна. И Дитрини не был первым моим столкновением с такими вещами.

Ревик покачал головой, и его подбородок напрягся ещё сильнее.

— Вот даже не начинай сейчас про Джейдена, Элли. Я сорвусь на тебя по-настоящему… или просто схвачу пистолет и пойду искать его и Дитрини.

Нахмурившись, я подняла взгляд. Я вообще не думала о Джейдене, когда говорила об этом, но тут же осознала, что он имел в виду. Я забыла, что он тоже видел всё это.

Сглотнув, я кивнула, показывая одной рукой утвердительный жест и выражая мягкое извинение.

— Прости, — произнесла я вслух. — Я не хотела, чтобы это прозвучало так.

Вздохнув, Ревик накрыл своё лицо одной ладонью.

На его лице промелькнула злость, ещё больше чувства вины, но я ощущала в этом послевкусие желания. Ещё несколько секунд он обдумывал всё в голове, и я ощутила, что боль в его свете усилилась настолько, что уже влияла на его тело. Я также чувствовала связь между этим и тем, что ощущала в нём ранее — я имею в виду ту импульсивную часть его света, которая заставляла его гладить пальцами мою обнажённую кожу, пока он размышлял обо всём этом.

Опустив взгляд, Ревик снова выдохнул.

Тот сложный спектр эмоций светился в его глазах, словно он по-прежнему разрывался между тем, чего хотел его свет, тем, что думал его разум, и его непосредственными словами.

— Ты собираешься попросить меня? — поинтересовалась я наконец. — Ты поклялся попросить… помнишь? Ты пообещал, что скажешь мне, если захочешь чего-то в этом отношении. Что ты покажешь мне, если я не пойму. Помнишь? Мы говорили об этом.

После очередной паузы Ревик выдохнул и кивнул.

— Да, — сказал он.

— Ты любишь меня? — спросила я.