- Ты, правда, ждёшь ребёнка?

Жулиана кивнула, и он нежно взял её за руки, а Жулиана доверчиво прильнула к нему, привыкнув за время болезни находить опору в брате.

- Что ты делаешь, Марко Антонио? – раздался грозный голос Франческо, он стоял на пороге. – Не горюй, Жулиана! Теперь я сам возьмусь за поиски твоего Матео и достану его из-под земли!

- Не надо его искать! – подал голос Марко Антонио. – Это мой ребёнок!

Брови Франческо поползли вверх.

- Правда? Неужели, правда? Ты и мой сын?…

- Она никогда не признается, папа, но я тебе признаюсь!

- Так вот почему ты из дома ни ногой! А я-то! Я-то! Старый кретин! Ну и отпразднуем же мы свадьбу, мои дорогие!

Франческо растроганно обнял Жулиану и – заторопился к жене. Он был счастлив, что Жулиана не смогла сказать ему правду – он бы всё равно ей не поверил. И потом… потом поступок Марко Антонио чем-то растрогал её.

- Зачем ты это сделал? – спросила Жулиана Марко Антонио, когда они остались вдвоём.

- Затем, что я люблю тебя, тебя и твоего ребёнка, - ответил он. – Затем, чтобы ты знала, что у твоего ребёнка есть отец!

- Есть, - ответила Жулиана. – И его зовут Матео. Хотя тебя я очень люблю, Марко Антонио, но люблю как брата!

Из слов хозяйской дочки Матео усвоил одно – его могут выгнать, и теперь только этого и добивался. Он постоянно дерзил, проявлял недовольство, хамски разговаривал с сеньором Гумерсинду. Матео стал требовать, чтобы всех их наделили участками земли, потому что это записано в контракте, а они здесь проработали уже целых три месяца! Матео мечтал получить землю и отправиться на поиски Жулианы, привезти её в свой дом и счастливо жить с ней до конца своих дней.

- В контракте не указали срок, когда я должен выдать вам землю! – рассердился Гумерсинду. – Вот соберёте урожай, тогда и будет видно, что каждый из вас заслужил!

В доме только и было разговору, что о дерзком итальянце.

- Конечно, его нужно выгнать, - сокрушался Гумерсинду. – просто анархист какой-то и безбожник! Но зато, какой работник! Всё в руках так и горит!

Втайне Гумерсинду симпатизировал итальянцу и с сожалением вздыхал, что нет у него такого энергичного напористого сына, который так же стоял бы за его добро.

Анжелика, сталкиваясь с Матео, всегда расспрашивала его о возлюбленной, и тот невольно рассказывал что-то, отвечал на искреннее сочувствие девушки.

- Да ты в него влюбилась! – заявила сестре Розана, слушая её рассказы о Матео. – И просто трусишь! Но я тебе помогу, сестрёнка! Ничего тебе идти в монастырь, ты сходишь вечерком к итальянцу, а там будет видно!

Анжелика замахала на Розану руками, открещиваясь от таких неприличностей, но та забрала себе в голову отвадить сестру от манастыря, а когда Розана что-то забирала себе в голову, то поделать с этим уже никто ничего не мог.

В сумерках сумасбродка отправилась к хижине итальянца. Матео сидел на пороге, мечтая, по своему обыкновению, о Жулиане. С каждым днём её образ становился всё воздушнее, эфемернее, а его тоска - всё реальнее. Он тосковал по любимым рукам, губам и готов был выть от тоски.

Красавица Розана появилась из густой зелени как сказочная колдунья, появилась и застыла, пораженная красотой итальянца. Она ожидала встретить грубого мужлана, которому можно отдавать приказания, а потом прогнать, а встретила угрюмого красавца, который сам распорядится кем угодно.

- Моя сестра просила передать, что навестит тебя завтра в это же время, - произнесла она довольно высокомерно, но глаза её призывно светились в полутьме, приглашая к любовной игре, и сама она подходила всё ближе.

Она не заметила малыша Тизиу, а он смотрел во все глаза, ожидая, что будет.

Матео показалось, что он разозлился на хозяйскую дочь, которая вздумала помыкать им, но на самом деле, вступив с ней в единоборство, он ответил на любовный вызов.

Каждому из них хотелось взять верх, подчинить себе другого, а желание владеть уже свидетельствует о зависимости, у обоих перехватило дыхание при виде друг друга, только Розана сразу же назвала свои чувства любовью, а Матео - ненавистью.

Розана всё-таки уговорила Анжелику отправиться на свидание с Матео, но у них не вышло даже и разговора, потому что к Матео пришёл Антенор. Он готов был отправиться на поиски Жулианы по распоряжению хозяина, и был несказанно изумлён, увидев Анжелику.

Быстро вынырнувший Тизиу зачастил:

- Я помню, помню, я больше не забуду и непременно завтра принесу молоко на кухню!…

Антенор с подозрением оглядел эту странную компанию и со значением сказал:

- Ваш отец был бы недоволен, барышня, увидев вас здесь в такую пору.

Анжелика вспыхнула до ушей, но в потёмках этого не было видно.

Больше Анжелика не ходила к Матео, зато к нему зачастила Розана, она смотрела на него так призывно, она принимала такие соблазнительные позы, что Матео приходил в ярость, хватал её в охапку, тряс и с угрозой  цедил:

- Смотри, ты однажды получишь то, за чем пришла! Как бы только потом не пожалела!

Розана хохотала в ответ тем особенным заливистый смехом, который говорит о крайней степени возбуждения, и совсем не торопилась вывернуться из крепких мужских рук.

Изнуряющие игры продолжались изо дня в день, и дело дошло уже до злых поцелуев, о которых  Розана вспоминала с дрожью, мечтая о новых, таких же жгучих и яростных, но однажды, придя к хижине, она не обнаружила Матео.

Оказалось, что сеньор Гумерсинду отпустил, наконец, дерзкого итальянца на поиски возлюбленной. Он почёл за лучшее поступить именно так после того, как Антенор сказал, что имея в своём распоряжении только имя итальянки, будет искать её сто лет, и рассказал потом, что видел сам собственными глазами, как безудержно кокетничает с парнем Розана. Значит, парня следовало убрать подальше и срочно заняться поиском женихов для обеих дочерей. А тут и Матео словно бы почувствовал расположение хозяина и принялся просить отпустить его. Гумерсинду отпустил итальянца немедленно.

Однако когда Розана поняла, что её итальянец, её услада и её радость навсегда достанется другой, она устроила такую истерику, что мать с отцом перепугались.

- Верни его немедленно! Пусть он женится на мне! Он лишил меня девичьей чести! - кричала она со слезами на глазах.

Гумерсинду потемнел лицом.

- Не женится – убью, - только и сказал он, и послал ищейку Антенора - по следу. Тот мигом доставил ничего не понимающего Матео обратно. Поняв, в чём дело, Матео поклялся матерью-землёй:

- Я не причинил вашей дочери вреда. Я люблю только свою Жулиану!

Но Гумерсинду не поверил ему.

- Через месяц свадьба! - объявил он, заперев Розану на ключ, и уехал в Сан-Паулу искать жениха для Анжелики, пока та не выскочила замуж за самого Иисуса.

В клубе он повстречал своего старинного приятеля Aлтину. Тот довольно потирал руки. Ещё бы! Такие сделки бывают, наверное, раз в жизни. Похоже, Франческо Мальяно сошёл с ума, иначе не объяснишь, почему он продал такую замечательную плантацию. Частью этой плантации Алтину собирался покрыть грехи сына, который без памяти влюбился в красавицу-итальянку и сбил её с пути истинного. Надо сказать, что её батюшка, родом из Сицилии, отличался бешеным темпераментом, и сеньор Алтину, не желая найти в один прекрасный день своего Аугусту с проломленной головой, был готов отказать итальянскому семейству изрядный куш - пусть радуются, и благодарят Аугусту за счастье, которое выпало на долю их дочери. К тому же, если пойдут внуки, они тоже не должны голодать… Алтину мечтал о внуках. И раз уж он позаботился о незаконных внуках, поскольку о женитьбе на итальянке не могло быть и речи, пора было позаботиться и о законных, чтобы было кому унаследовать всё его огромное состояние, которое он только что так удачно приумножил.

Парад было женить Аугусту и думать о наследнике!

Насчёт женитьбы детей друзья столковались быстро: они были рады породнить свои плантации.