Ему уже стало стыдно перед Жулианой и за свои дурные мысли, и за то, что волей-неволей он живёт за её счёт. Но Жулиана всегда встречала его ужином, неизменной улыбкой и любящим взглядом синий глаз, и мало-помалу он успокоился.

Теперь он искал работу сосредоточеннее, городские улицы стали для него привычными, квартал за кварталом он знакомился с городом и привыкал к нему. Матео стал реально оценивать свои возможности, стал понимать, куда ему нужно наведываться, чтобы получить хоть какую-то работу. Всюду, где шла стройка, он предлагал свои услуги. Он мог таскать кирпичи, возить песок, мешать цемент. И однажды ему повезло – нет, не с работой - он повстречал Амадео. Ну и обрадовались же они оба встрече! Амадео не забыл, чем он обязан Матео. Узнав, на что приятель отважился ради своей любви, Амадео взглянул на него с уважением. И тут же предложил работу. Сам он уже был прорабом и мог нанять Матео на вполне приличных условиях.

 Теперь Матео уходил с раннего утра, возвращался поздно вечером, но чувствовал себя счастливым.

В один прекрасный день, а вернее, вечер, Жулиана не вышла ему навстречу со своей неизменной светящийся улыбкой. Матео встретила Долорес и сказала:

- Поздравляю, у вас родилась дочка!

Матео сразу помрачнел. Он прекрасно помнил, сколько хлопот приносят в дом младенцы, но тогда хоть это был его сын, наследник, а теперь чужая девчонка!

Долорес была крайне изумлена отношением Матео к такому важному событию. Да и слова Жулианы: «Этого ребёнка у меня не украдут!» - тоже её удивили. У этой пары была какая-то тайна в прошлом, и она, Долорес, разумеется, её узнает.

Денег им теперь стало требоваться больше, и Матео понял, что отказываться от своих кровных, заработанных у Гумерсинду, было несказанной глупостью. Он посоветовался с Амадео, получил от него «добро» и сообщил об отъезде Жулиане.

- Заодно навещу и сына, - сказал он.

Жулиана не возражала. Она уже вновь помогала Долорес на кухне, хотя совсем немного, потому, что чувствовала себя слабоватой, да и девочка требовала ухода и забот.

Оставшись вдвоём, женщины переговорили о многом. Жулиана рассказала Долорес свою историю, и та ей очень посочувствовала. А уж кража младенца, монастырский приют!… Она чуть было не рассказала в ответ, что младенца из этого самого монастырского приюта не так давно усыновила её дочь Ортенсия. И сделала это потому, что думала, будто её семейная жизнь не ладится из-за отсутствия детей - муж ревнует её, постоянно выслеживать, не пускает даже к матери. Она взяла прелестного мальчика, назвала его Хуаном и очень привязалась к нему. Но дела пошли ещё хуже. Теперь муж ревновал её к мальчику, орал, что для мужа у неё и минутки не находится, и бедняжка Ортенсия только и знала, что плакала и плакала.

Долорес хотела рассказать всю эту печальную историю своей жиличке, но будто что-то остановила её, и она не рассказала.

«А что, если наш Хуан – это сын Жулианы? - подумала она, ложась в постель. – Неужели мир так тесен?»

Матео приехал на «Эсперансу» и очень обрадовался. Он вновь почувствовал себя хозяином, полным энергии и сил, способным самостоятельно решать свои проблемы. Для начала он навестил Бартоло и узнал у него все новости. Новости были разные - и печальные, и не очень. К печальным относилась новость о смерти Батисты. У него было не в порядке сердце, он жаловался на усталость, хотел всё время отдохнуть, отлежаться, а потом у него началась икота, из-за которой он даже не мог есть. Бартоло повёз его в больницу, Батисту оставили там, чтобы обследовать, но, видно, было уже поздно: к вечеру он умер. При жизни все итальянцы на него ворчали, считая, что отпуская товар в лавочке, он на них наживается, но вот теперь лавочка не работала, и все сожалели о старом Батисте, вспоминая, скольких он выручал, давая продукты в долг. После его смерти ходили невероятные слухи о богатствах одинокого старика, но когда разобрали вещи в его домишке, то ничего, кроме пачки старых писем и каких-то документов, не нашли. Постепенно все разговоры о деньгах Батисты заглохли, зато Бартоло стал поговаривать, что он очень скоро выкупит приглянувшийся ему кусок земли. Это и была вторая, очень неплохая новость.

Бартоло мог безбоязненно рассказать свою тайну Матео. Первым в дом Батисты вошёл он, Бартоло, собираясь привести его в порядок. Он думал, что скоро привезёт из больницы старика, и хотел всё вокруг помыть и почистить. Какого же было его удивление, когда в ночном горшке под кроватью он обнаружил золотые монеты. Он долго смеялся над несчастным человеком, который выдумал такой необычный способ хранить свои сокровища. Посмеявшись, подумал, что теперь-то они старику и пригодятся – и для больницы, и для выздоровления. Унёс их к себе в дом, чтобы тратить на старика по необходимости. Но тот умер. Его похоронили, а деньги остались у Бартоло. Он промолчал, когда сбережения старика искали все остальные, и теперь, прибавив к ним свои сбережения, собирался купить на них участок земли.

- Мы дружили с ним, - объяснял Бартоло. - Он тоже мечтал о винограднике и вине. Я взял эти деньги как бы у него в долг. И когда у меня появятся деньги, я поставлю ему роскошный памятник. Как ты думаешь, я прав?

 Разумеется, Матео одобрил замыслы приятеля. Он и сам не отказался бы от виноградника, небольшого домика, своего хозяйства…

С такими мыслями он и подходил к дому, который хоть недолго, но считал своим.

Мария обомлела, увидев перед собой Матео. Гумерсинду поклялся страшной клятвой, что его бывший зять никогда больше не переступит порог их дома. Но Гумерсинду уехал с Анжеликой в город, а Мария не привыкла нарушать запреты мужа. Что же делать-то, что же делать?

В отличие от матери Розана и думать забыла о проклятии отца. Что ей было до его проклятий? Матео приехал, он хотел видеть сына, и она непременно покажет ему малыша!

Мария только головой покачала, видя, с какой живостью Розана повела Матео наверх. Но вмешиваться не стала. В конце концов, Гумерсинду – отец, но ведь и Матео тоже отец.

После долгой разлуки Розана смотрела на Матео совсем другими глазами: бедность не украшает, он ещё больше погрубел, выглядел неряшливым. То ли дело Марко Антонио, невольно сравнила она про себя, и красив, и образован, и одет с иголочки. Глядя на Матео, она не могла понять, из-за чего так страдала.

Но вот он посмотрел на неё с высоты своего роста светлыми голубыми глазами, и сколько было в его взгляде пренебрежения, а вместе с тем и дерзкого вызова, что она вновь вступила в законную игру, - взволновавшись, возмутившись, разгневавшись: да как он смеет? Да кто он такой?

Розане захотелось что-то сделать в пику ему, задеть, оскорбить, заставить страдать. Никто не имел права так смотреть на неё, тем более Матео!

Но посмотрев на сына, Матео взглянул на Розану с нежностью:

- Ты родила мне хорошего мальчика, спасибо тебе.

И Розана почувствовала гордость.

Отсутствие Гумерсинду расстроило Матео. Он рассказал Марии, что кроме всего прочего, приехал и за деньгами, оставил адрес, по которому они могли их переслать, и стал прощаться.

Мария пообещала, что так оно и будет. Она знала своего Гумерсинду, он был человеком справедливым.

Вернувшись, Гумерсинду немного пошумел, но признал, что Матео прав, требуя своё, и пообещал послать деньги, правда, потом, когда уляжется злость на беспутного зятя. Из города он вернулся с совершенно новыми мыслями. Дело в том, что у Анжелики возникла тяжба с родителями Паолы. Они после смерти Алтину передвинули забор и прирезали себе солидный кусок земли. Анжелика не собралась отбирать у них землю, но не собиралась, и отдавать лишнее. Гумерсинду воспользовался этим, чтобы навестить красавицу итальянку, узнать мимоходом об Аугусту и, может быть, попросить его повлиять на отца, который упёрся со свойственным сицилийцам упрямством и никак не желая сдвинуться с места.

Паола как всегда, была необыкновенно радужна, но объяснила, что времени у неё мало, так как на двенадцать назначено деловое свидание. Гумерсинду про себя усмехнулся, эпитет «деловое» можно было бы и опустить. Он просидел у Паолы до полудня, решив из любопытства взглянуть, какие же тут могут делаться дела. Изумлению его не было границ, когда он увидел сеньора Франческо. А тот выказал гораздо меньше удивления, он сердечно поприветствовал товарища по несчастью, осведомился о здоровье Розаны и внука, попросил разрешения для Марко Антонио посетить ещё раз, а может, и не раз, фазенду, так как нуждается в семейном тепле и на него неизгладимое впечатление произвела Розана.