Жулиана рассказала про ненавистную Жанет, главную виновницу её несчастья!

- А мне сказали, что во всём виновата акушерка, - произнёс Матео, - впрочем, я сразу понял, что они лгут! – И чтобы самому не показаться лжецом, он рассказал своей возлюбленной, что после того, как потерял надежду её разыскать, женился на хозяйской дочери и теперь она ждёт от него ребёнка.

- Я слышала, слышала, - кивнула Жулиана. – После этого и мы с Марко Антонио заключили брак, я должна была подумать о своём ребёнке.

Говорить об этом больше не хотелось, и некоторое время сидели молча.

- Я буду думать, что нам делать, Жулиана, - заговорил, наконец, Матео. – Больше я не могу тебя потерять.

- А я буду ждать тебя, - пообещала Жулиана. – Теперь ты будешь знать, где меня искать.

Матео ушёл, но в своём сердце он унёс с собой любимую. Картина сидящих на реке прачек не давала ему покоя. Он видел дом, из которого ушла Жулиана. «Она жила там, как принцесса, - твердил он себе, - а теперь стирает чужое бельё».

Розане он не стал говорить о Жулиане, но сказал о ней своему тестю. Матео с Гумерсинду хорошо понимали друг друга.

- Ты хочешь оставить мою дочь? – спросил Гумерсинду.

- Нет, - ответил Матео, - не в этом дело. Я хочу помочь Жулиане. Ей очень плохо. Она потеряла ребёнка. Нашего сына. И это произошло по моей вине.

Гумерсинду задумался. Матео всегда был с ним честен, и все на фазенде знали о его любви к Жулиане. Гумерсинду и сам чувствовал вину перед этой девушкой, как-никак она пострадала из-за его сумасшедшей дочери. Но теперь его дочь ждала ребёнка. Да и с Матео они жили неплохо, так что терять дом и семью тому вовсе не стоило.

Гумерсинду сидел и думал, с какого конца ему взяться за эту историю. Матео не должен чувствовать, что его дела семье безразличны, наоборот, семья должна принять в них участие.

- В первую очередь, - начал он, - мне кажется, что ты должен заняться розыском сына. А вернее, этим должны заняться те, по чьей вине ты его потерял. Я поеду с тобой в Сан-Паулу и поговорю с сеньором Франческо Мальяно. Вот увидишь, это принесёт, какой-нибудь результат.

- А Жулиану нужно забрать к нам сюда, - внезапно сказала Матео.

Гумерсинду некоторое время молчал, но потом рассудил, что и это требование, на первый взгляд такое нелепое, говорило в пользу его зятя. Как-никак другой его зять просто-напросто жил себе двойной жизнью, обманывая Анжелику. А этот, хоть и ломился напролом, не думая о приличиях, но зато никого не обманывал. Он хотел позаботиться о Жулиане, и в этом тоже было справедливость.

- Я не знаю, как к этому отнесётся Розана, - осторожно сказал Гумерсинду.

- Это моя забота, - ответил Матео. - Сейчас я спрашиваю, что вы думаете на этот счёт.

- Я со своей стороны не возражал бы, пусть бедняжка поживёт у нас, пока мы будем хлопотать о ребёнке.

Глаза Матео блеснули признательностью и благодарностью, и Гумерсинду обрадовался, что житейская мудрость не подвела его и на этот раз.

Матео и в самом деле сумел уговорить Розану. Она была дочерью своего отца и сообразила, что лучше уж её муж и соперница будут у неё на глазах, чем Матео будет постоянно исчезать из дома, а она - метаться в беспокойстве, вернётся он или не вернётся.

Гумерсинду сообщил об их общем решении Марии, и та тоже не стала возражать. Только Леонора всплеснула руками: ну и сумасшедший этот Матео! Что это не такое удумал? Разве можно ждать от этого добра?

Гумерсинду созвонился с сеньором Мальяно, и тот назначил ему встречу.

- Я беру на себя защиту интересов несчастной молодой матери, - заявил Гумерсинду. - Мне стало известно, что ребёнок потерян для родителей по причине преступного умысла и столь преступных действий никоторых лиц, которые являются членами вашей семьи и которых я не хотел бы называть.

- Мне об этом ничего неизвестно, - ледяным тоном ответил Франческо. - Зато мне известно другое: оставленная беременная девушка без средств существованию нашла в моём доме настоящую семью.

«Из настоящей семьи не уходят», - хотел было заявить Гумерсинду, но, вспомни, что и семья его дочери висит на волоске, не стал заниматься демагогией.

- Я был не прав, когда заговорил слишком резко, - начал он новую атаку. - Но мне кажется, что поиски ребён¬ка пойдут гораздо более энергично, если вы будете знать, что я подам в суд на семейство Мальяно. Я не бросаю слов на ветер, и делаю всё, что обещал.

Гумерсннду улыбнулся Мальяно, и на этом они расстались.

Франческо озабоченно потёр подбородок. Он прекрасно понимал, что эта угроза вполне реальна, только не знал, чему может помочь суд. Ну, разве лишить его доброго имени, по¬вредить в общественном мнении, разорить, но найти ребёнка?… Он расхаживал в раздумье по кабинету. Раздражение всё нарастало в нём. Наконец, он не выдержал и отправился порадовать новостью дону Жанет, с которой уже давным-давно не разговаривал.

- Вот твоё попечение о чести семьи, - начал он свою обвинительную речь, - не пройдёт и недели, как имя Мальяно станет притчей во языцех по всему городу! А тебе могут грозить серьёзные неприятности вплоть до тюремного заключения. И я ума не приложу, как всего этого избежать.

Дона Жанет почувствовала липкий неприятный страх. Ощущение было крайне непривычным.

- Ты это говоришь всерьёз? Или хочешь меня напугать? – уточнила она.

- Всерьёз, - буркнул Франческо. – Придётся откупаться, но, сколько давать и кому, пока не соображу.

- Я соображу, - пообещала Жанет и удалилась из комнаты. Во всей этой истории была одна положительная сторона: муж принял грозящие ей неприятности близко к сердцу. Срок её отлучения от семейной жизни, похоже, подходит к концу.

Но неприятности на этом не кончились. В сумерках в кабинет к отцу влетел Марко Антонио и заявил:

- Жулиана всё ещё моя жена, поэтому я убью проклятого итальянца!

- Ты сам итальянец, - сказал ему отец. - В чём дело?

- Я, наконец, нашёл дом, где она поселилась, приехал туда, но никого не нашёл: Жулиана уехала с итальянцем!…

Среди многих несчастий, обрушившихся в последнее вре¬мя на дона Франческо, у него появилась, наконец, одна ра¬дость: знакомство с очаровательной молодой женщиной по имени Паола. Эта милая клиентка его банка пригласила однажды Франческо пообедать и накормила такими чудесными макаронами, какие он ел только в далёком детстве.

Франческо расчувствовался, вспомнил маму, бабушку, он сначала снова стал маленьким, а потом молодым…

- Мне бы хотелось открыть свою макаронную фабрику, - сообщила, сияя улыбкой, Паола, - и тогда наши земляки, которых, совсем немало в Бразилии ели бы то, что им нравится.

А мне нравится ваша идея, - сказал не без галантности Франческо.

- А я нуждаюсь в вашей помощи, - откликнулась Паола. - Но не думайте, что я…

И тут она перешла к деловым выкладкам, касающимся аренды помещения, оборудования, и Франческо был приятно изумлён, обнаружив в очаровательной женщине твёрдый мужской ум, здравый смысл и практическую сметку.

Часа два сидели они как компаньоны и прикидывали, во что может обойтись эта затея сначала и какие доходы принести потом.

- Если бы не кризис, - с некоторым сожалением сказал Франческо, - мы могли бы заняться макаронным предприятием хоть завтра!

- Но из-за кризиса мы займёмся им недели через две, - подхватила Паола.

- Пожалуй, - согласился Франческо. – Или, в крайнем случае, через месяц.

Когда у Паолы появился в очередной раз Аугусту, а появлялся он регулярно, продолжая надеяться, что возлюбленная сменит гнев на милость, то первое, что он увидел, был красиво накрытый стол.

Он приготовился устроить большой скандал и Паоле, и сопернику, но Паола мгновенно привела его в чувство, заявив:

- У меня очень важные гости, и на твоём месте я не стала бы задерживаться. Ты компрометируешь себя, а не меня.

- Ты забыла, что живёшь в моём доме, что всю мебель в нём купил я и заплатил, между прочим, огромные деньги! - продолжал хорохориться Аугусту.