Быстренько набрав ей сообщение, которое она прочтёт не раньше завтрашнего утра, вот такая она у меня принципиальная — компьютер включает только утром, которое начинается для неё задолго до моего, я свернула все окна и вышла из сети.

Но перед этим (всё же привычка, как говорит моя мама — вторая натура) снова записала свой сегодняшний сон. А что? Если повезёт, выложу свои сны (точнее свои записанные о них воспоминания, хотя это уточнение по сути роли не играет) на этом его портале, авось и мне что-нибудь за них перепадёт. Но что-то я сомневаюсь, что подобные моим рассказы заинтересуют кого либо, кроме подростков. Это они увлекаются всевозможными играми с азиатской атрибутикой и могут клюнуть на мои опусы.

Каждый раз в метро наблюдаю за этими фанатами — игроманами. Уставятся в монитор и не замечают ничего и никого вокруг себя. Хорошо, если приткнутся где-нибудь в сторонке прежде, чем засесть в своём телефоне. А то встанут на самом проходе, и протискивайся потом мимо, и ведь не отойдут. И не потому, что некуда, а просто они в упор не видят тебя, зависнув в игре.

ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ

Я оказался прав. Та необычная энергия молодой женщины, которую она мне подарила и которую моя Ци посчитала родственной ей, полностью слилась с ней за ночь. Ци возросла, увеличив мой личный запас почти до того уровня, который я приобрёл при рождении.

Это немыслимо! Это потрясающе! Только такие восторженные эпитеты, не переставая кружились в моей голове с самого момента пробуждения. Я бы восторгался этим своим открытием и весь последующий день, но насущные потребности моего проснувшегося организма требовали его вначале накормить, затем напоить, ну и (эту подзабытую потребность я сегодня впервые испытывал за всё своё время пребывания в закрытом мире) размяться.

Уйдя поглубже в тот чахлый лесок, что располагался неподалёку, я выполнил комплекс базовых детских упражнений. Видел бы сейчас меня мой учитель. Вот бы он посмеялся. Да я, после выполнения их в первый раз, чувствовал себя лучше, чем сейчас. При перемещении в этот мир Вонг высосал из меня все навыки. Все умения и силы. Но теперь я поставил перед собой цель восстановить их.

Лишь бы эта молодая женщина ещё хотя бы раз пригласила меня к себе. Лишь бы не отвернулась и ещё разок одарила тем невероятным светом. Ведь она подарила мне надежду. Не на возвращение, нет. С тем, что я навсегда застрял в этом закрытом мире, я почти смирился. Она подарила мне надежду на то, что я и здесь смогу стать кем-то большим, чем ничто.

У меня до сих пор стоят в ушах прощальные слова, что, наклонившись над моим полупарализованным телом, ядовито прошипел мне Вонг, прежде чем отправить сюда.

— Ты потеряешь всё. Власть, почёт, силы, магию. Ты навечно останешься в мире, где её абсолютно нет, и без всего, к чему ты так привык, превратишься в ничто, по сути в мусор. Ведь там даже ничего не слышали ни о внутренней энергии Ци у существ, ни о способах её концентрации. Но я оставлю тебе лазейку. Ты сможешь вернуться назад. Но ты возвратишься в этот мир только в том случае, когда в том закрытом мире кто-нибудь полюбит такое отребье, как ты и поможет тебе восстановить твою Ци.

Он захохотал, глядя на то, как я безуспешно пытаюсь отстраниться от него, а потом продолжил.

— Хотя, нет. Это будет слишком жестоко даже для тебя. Пускай кто-нибудь хотя бы проникнется к тебе состраданием. Пускай он искренне, бескорыстно посочувствует и захочет помочь тому отбросу, в который ты там превратишься. Но вся шутка состоит в том, что там абсолютно все люди живут, не имея внутри себя ни крупицы магии. Поэтому я не говорю тебе — увидимся. Я говорю тебе — прощай!

Он снова громко захохотал и равнодушно отвернулся от мня.

Это было последнее, что я услышал, проваливаясь в темноту. Очнулся я уже в этом мире на шумной улице огромного города.

А вечером зарядил дождь. Сильный. С пронизывающим ветром, срывающим пожелтевшую листву с веток деревьев, и лужами, пузырящимися от врезающихся в них капель. Интересующая меня женщина почти на закате пробежала мимо моего убежища, кутаясь в какую-то тоненькую прозрачную накидку. Она уже проскочила моё хлипкое жилище, но в последний момент остановилась и приглашающе махнула мне рукой, по пути смахивая со лба прилипшие туда мокрые пряди волос.

Ей достаточно было встретиться со мной взглядом, и на меня опять полилась эта её невероятная энергия. Сегодня её струйка была чуть тоньше, видимо потому, что её хозяйка замёрзла и была слишком сильно утомлена. Я тоже сильно устал, выполняя комплекс упражнений, поэтому мы вошли в дом, и пока она открывала кухонную дверь, я расположился на выделенном мне спальном ложе. Я побоялся даже лишний раз взглянуть в её сторону, чтобы невольно не выдать свои чувства. Но я не терял надежды, что сегодня произойдёт то же чудо, что и вчера.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Понедельник, понедельник

Голова болит. И так…

Милка одолжи мне денег

Ну хотя бы четвертак.

В стиле рэп напевал в метро по-русски какой-то непроспавшийся студент, активно жестикулируя руками больше смахивающими на сапёрные лопаты. Как дитя трёх культур, я прекрасно понимала его и, прикрывая ладошкой зевок, кивала в такт ритму его слов, вспоминая сегодняшний сон.

Сегодня Анг Ли, как и за два дня до этого — Чену, исполнилось шестнадцать лет. И на рассвете им предстоит испытание, которое Вонг уже проходил два года назад. Учитель будет проверять у них уровень Ци, который они успели развить в себе за эти годы упорных тренировок и медитации. Они, конечно, ещё сразу же после того, как Вонг прошёл его, попытались выспросить у него все подробности прошедшего испытания. Но он, гордо подняв подбородок, лишь нетерпеливо отмахнулся от их назойливых приставаний, посоветовав вначале подрасти, а потом задавать ему такие личные вопросы.

Но что их удивило, так это то, что камешек Вонга, выбранный им ещё в самом начале ученичества и лично положенный на нижнюю ступеньку лестницы, ведущей к вершине скалы, после этого испытания так и не достиг самой верхней ступени. Хотя год за годом все их камешки стабильно, хоть и медленно передвигались вверх, но его колчедан постоянно отставал. И даже после испытания, он подскочил выше их камней всего на пару ступенек, поэтому существенно и не оторвался от своих соседей.

Наконец-то им предстоит узнать всё самим. Наскоро умывшись, с первыми лучами солнца они вышли на задний двор. Учитель уже стоял там. Заложив руки за спину, он приветливо оглядел возмужавших за эти годы ребят, и кивком указал им на стоящие поодаль шесты.

Схватив их, юноши, нет скорее уже молодые парни, принялись наносить ими друг другу удары, ловко уклоняясь от нападок противника. В пылу сражения, они даже не заметили, что у них под ногами уже не ровная площадка заднего двора, а поднимающиеся всё выше и выше к небу деревянные столбы, выдвинувшиеся стройными рядами из её поверхности. Нет, это уже даже не столбы, а покачивающиеся и слегка прогибающиеся под их весом бамбуковые стволы со срезанными вершинами. Юноши всё так же ничего не замечают в азарте боя у себя под ногами, неутомимо продолжая сражение до тех пор, пока учитель не воскликнул:

— Достаточно.

Бамбуковые стволы быстро спрятались в землю, опустив соперников вниз. Поставив шесты на место, ребята поклонились учителю, выжидающе вперив в него разгорячённые боем взгляды.

Всё так же молча, учитель подал каждому из них тугие луки и колчаны с десятью стрелами. В мишени на противоположной стороне двора, тот час же устремились звенящие от переполняющей их энергии сверкающие молнии, за которые легко можно было принять летящие стрелы, настолько быстро они были выпущены.

Приглядевшись, учитель удовлетворённо кивнул головой и всё так же молча махнул рукой на мечи, закреплённые на предназначенных для них стойках.

Звон металла, заполнил утренний воздух. Поверхность заднего двора, до этого сухая и утоптанная до состояния камня, вдруг покрылась тонким слоем жидкой грязи, по которой ноги сражающихся юношей скользили так же легко, как по льду. Но это ничуть их не остановило и даже не замедлило. Они, казалось, даже были рады тому, что теперь у них появилась возможность ещё более плавно, можно даже сказать грациозно, уклоняться, проскальзывая по грязи изворачиваться или наоборот нападать на противника.