— Он у тебя такой один? — Вопрошающе вскинул он на меня глаза.

— Нет. Полный комплект.

— Полный комплект? — Неверяще повторил он за мной.

— Целый полный комплект! — Уже радостно завопил мастер.

В его старческих глазах светилась такая незамутнённо искренняя радость, что я, грешным делом подумал: А не сошёл ли старик с ума? Ведь не может же нормального человека обрадовать увиденный у кого-то комплект, пусть и великолепных, но всего лишь метательных ножей.

— Пойдём, пойдём со мной, нетерпеливо затеребил он полу моей безрукавки, куда-то меня потянув.

— Я тебе должен рассказать…

Мне ничего не оставалось, как, предупредив остальных о своём исчезновении на некоторое время, недоумевающе пойти за ним вслед. Войдя в дверь небольшого аккуратного дома, хозяин приглашающе указал мне на расстеленные по комнате циновки. Усадив меня, и сам усевшись на одну из них, он отдал какое-то распоряжение подбежавшему к нему мальчишке, и удовлетворённо вздохнул.

— Вы наверно в недоумении от моего необычного поведения? Но на это есть причина. Среди оружейников вот уже который век бытует легенда. Когда-то, когда наши народы во всех ближайших странах ещё составляли единое государство, младший сын его правителя влюбился в жену своего старшего брата. Очаровать её, у него не получилось. Соблазнить её, ему не удалось. И тогда он задумал убить своего кровного брата, чтобы потом силой или хитростью завладеть его вдовой. А для прикрытия своего гнусного замысла, уговорил отца устроить в столице очередное соревнование в воинском мастерстве.

Но мудрая женщина выведала у его прислуги планы вероломного хозяина. Заказала себе воинское платье. Оружие по руке. И выступила на соревновании наравне с мужчинами. Никто из братьев не узнал в симпатичном пареньке молодой жены сына правителя. Плечом к плечу шли с нею братья. Не было им равного и не было между ними победителя. Осталось единственное соревнование — на метательных ножах.

Первым выступал старший брат, и все его ножи попали точно в цель. Вторым метал ножи младший. Вот уже и его ножи попадают в центр мишени. Остался последний. Толи он случайно сорвался с руки. Толи младший брат специально бросил его так, что нож полетел прямиком в горло старшего. И лежать бы брату на земле с распоротым горлом, обливаясь кровью, но наперерез этому ножу, метнулся ещё один нож. С тёмно синим лезвием и серебристой рукоятью.

Бросок неизвестного мастера ножа был такой силы, что не только сбил клинок младшего брата с пути, но вонзил его прямиком в стоящую сбоку мишень, войдя рядом почти по рукоять. Соревнование было прекращено, и в возникшей суете никто не обратил внимания, как исчез один из его участников, унеся с собою свой нож.

Старший брат не поверил в неловкость младшего. Братья поссорились. Крепко, навсегда. Но отец-то одинаково любил обоих! Не желая больше видеть ежедневные ссоры между ними, он разделил государство на две равные половины, отдав их обоим сыновьям, а сам отошёл от власти. Но не прошло и года, как одно государство пошло войной на другое. И на поле брани вновь тот же клинок неизвестного спас жизнь правителя. Так и повелось в этой стране. Шло время, но каждый раз, когда её правителю грозила неминуемая смерть, в дело вступал тот же клинок и спасал ему жизнь.

Много лет царит мир в нашей стране. Много поколений сменилось среди её жителей. Войны, если таковые и были, ничем не грозили жизни её правителей. О знаменитых метательных ножах стали забывать. Они превратились в ещё одну красивую легенду. Да и то, бытующую только среди оружейников. Но теперь над нашим правителем нависла реальная угроза. И что я вижу? Не один, а целый комплект легендарных клинков появился в стране. И все они находятся в руках одного из сопротивленцев.

Старый мастер, кряхтя, поднялся с циновки. Принял от вошедшего в комнату мальчишки какой-то узкий предмет и с поклоном повернулся ко мне.

— Эти сюрекены передаются в нашей семье от отца к сыну. И вовсе не как оружие. А как бесценная реликвия. Это мой далёкий предок в своё время выковал эти ножи. А в комплект к ним, сделал сюрекены. Но не судьба было ему отдать их той, кому они предназначались. Страна разделилась, и мы оказались во владении младшего брата. Только его сыновья смогли вернуться туда, куда до самой смерти рвалось сердце их отца. Но к тому времени та, кому предназначались эти сюрекены, уже покинула этот мир.

Старый мастер оружейник бережно открыл старинную лаковую шкатулку, в гнёздах которой покоились тёмно синие остроконечные звёзды с серебристой серединкой, украшенной абсолютно такой же замысловатой гравировкой, что и ножи.

— Ещё до того, как мой предок взялся изготавливать этот комплект оружия, для той же хозяйки им была создана катана. Не из этого металла. Нет! Но узор на её рукояти почти тот же. Слухи о ней нет, нет — да всплывали в разные времена. Хотя, я сомневаюсь, что она дожила до наших дней. Век такого оружия гораздо короче. Это легендарные ножи появляются только в минуты величайшей опасности и только в руках величайшего воина. А владеть катаной мог любой. И не факт, что он заботился о ней должным образом.

Я благоразумно промолчал на его слова. Радуясь тому, что на встречу с оружейниками я просто-напросто не взял свою катану, ограничившись парными короткими клинками. Я, конечно, особо не приглядывался и не сравнивал узоры на рукоятях ножей и катаны, но что-то общее в них заметил сразу.

— Да! В этом комплекте оружия есть ещё парные клинки. Такие же короткие заплечные, как у тебя. Только выполнены они в промежуточной технике. Металл лезвия — как у катаны, а рукояти и рисунок гравировки на них — как у твоих метательных ножей. Но о них вообще нет никаких сведений. Скорее всего, они уже давным давно осели в сокровищнице какого-нибудь любителя оружия или спокойно лежат в земле, оставшись когда-то на поле брани в руках своего погибшего владельца.

Я мысленно хмыкнул. Катана появилась у меня несколько лет тому назад. Почти сразу же после моего возвращения в родной мир. Чуть меньше, чем за пол года до нашей сегодняшней встречи с мастером оружейником, я позаимствовал у неизвестного героя (ну никем другим я того знатного воина не представляю) метательные ножи. Теперь мне подарили к ним в комплект сюрекены. Что? Мне теперь ещё и парные клинки разыскивать? Не-е-ет! Не хочу. Я как-нибудь и без них обойдусь.

ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ

Это навязчивое желание, как и внезапно появившееся предчувствие того, что я увижу в новом сне об Анг Ли нечто крайне ужасное, преследует меня вот уже который день. Я боюсь и в то же время неистово желаю этого сна. Но он всё не приходит и не приходит, вновь загоняя своим отсутствием меня в ещё большую пучину хандры и меланхолии.

И вот, наконец, эта долгожданная ночь настала. Я с первых же мгновений узнаю, что вижу именно тот давно желаемый мною сон. Ибо на меня обрушивается вся неистовая яркость его красок, всё многообразие быстро сменяющихся событий, чего никогда не бывает в обычном сне. Но вопреки моим опасениям, начинается он вполне спокойно.

После неожиданной гибели своего главнокомандующего, вражеская армия не просто отступала. Она бежала сломя голову, бросая на своём пути обозы с награбленными богатствами, ценнейшим оружием и даже гаремом своего погибшего военачальника. Ровно тысяча прекраснейших соблазнительно-юных наложниц, их наряды, служанки, повозки с собственной кухней, шатрами и прислуживающими им рабынями была оставлена за ненадобностью на обочине разбитой дороги на милость победителей.

Голодные, оборванные солдаты остатков вражеской армии, убегая со всех ног, мечтали лишь об одном: поскорее оказаться дома. Конечно, их командиры отступали с большим комфортом. Но и они не жалея своих ног стремились, как можно скорее пересечь границу, и оказаться на территории своей родной страны под защитой её приграничных крепостей.

И вот, наконец, граница. Завидев полуразрушенные остовы своих приграничных крепостей. Обосновавшись в походных палатках на их площадях, с успевшей вырасти за это время сорной травой между каменными плитами, солдаты начали осознавать, что война вот-вот закончится. Точнее сказать — уже закончилась.