К счастью у Чена вовремя пробудились магические способности. По закону, его отец просто обязан был отвести сына в ближайший город и отдать на обучение к мастеру. Я тяжело вздохнул. До последнего, я отвергал саму мысль о том, что мой друг, практически брат, мог быть тем кукловодом, которого я вычислил и разыскивал.

Мне на память пришлась строчка из послания мира моей спасительницы в которой говорилось как раз о ножах. «Придут на помощь, даже коль не звал» как точно это было сказано. Я не знал, кто на самом деле этот кукловод. Но. Толи моё подсознание, толи магия вычислили и покарали его до того, как он осуществил свои планы.

А то, что он хотел руками Вонга убить правителя, а потом, в возникшей сумятице, собственноручно убить Вонга, понятно было даже мне, не говоря уже об учителе. Я ещё раз тяжело вздохнул и повернулся на другой бок. Вертись, не вертись, а сон бежит от меня, вот уже который час.

В распахнутое настежь окно моей комнаты врывался прохладный ночной ветерок, и светили звёзды. Едва заметно перемигиваясь, они скрывались за пеленой лёгких облаков, медленно плывущих в ночном небе. Где-то там же в этом ночном небе, возможно, мигает и звезда, освещающая мир моей спасительницы. Я потянулся к той незримой связи, что соединяет свет наших душ и мысленно пожелал своей спасительнице спокойной ночи.

Мои мысли потекли в другом направлении. Если я постоянно чувствую связь наших душ. То, может быть, она тоже её чувствует. Лежит, небось, сейчас на своём странном ложе в комнате своего маленького дома, не спит и, возможно, думает обо мне. А может быть давно спокойно спит и видит меня во сне.

Возможно, это было воздействие нашей незримой связи. Возможно, сыграло роль то, что мои мысли повернулись в совсем другое русло, но я наконец-то уснул. Уснул, чтобы по привычке подскочить ранним утром, переполошив входящего в комнату молодого человека.

Секретарь! Правитель приставил ко мне секретаря? Хотя, чего я удивляюсь. Теперь, как и в бытность главнокомандующим (интересно, а за мной сохранится этот пост, или придётся назначать нового) у меня был целый штат секретарей.

В соседней комнате меня уже ждал учитель. Мы быстро позавтракали и принялись за самые неотложные дела. Принесли армейский архив. Разбором всего этого скопища документов мы и занимались до самого вечера. Прервавшись только на обед и короткое совещание с правителем. Рутина повседневных дел затянула меня так быстро и крепко, что у меня больше не оставалось сил ни на что кроме сна.

ЭПИЛОГ

Постепенно моя жизнь вошла в привычное русло. Я уже больше не бегал от своих новых обязанностей. Не зевал на совещаниях правительственного кабинета. Не засыпал во время долгих дебатов его министров. Но порой ночами от всего этого на меня накатывала такая тоска, что хотелось выть, зажав зубами шёлковый рукав туники.

И именно в такие ночи меня всё с большей силой тянуло назад. В тот безмагический мир, в котором я встретил свою спасительницу. И пускай теперь я точно знаю, что возможность вернуться туда, скорее всего, для меня безвозвратно утеряна. Ведь оба виновника моего перемещения мертвы, не оставив ни единой записи о нём. Но это не мешает мне мечтать об этом.

А ещё вспоминать и мечтать о конкретной молодой женщине. Она появилась в моей жизни всего лишь на один год. Но за этот год ухитрилась её изменить, как никто другой. Ничего не требуя в ответ, столько в неё привнести. Так щедро меня одарить, что её образ останется со мной в моей душе, в моих мыслях и в моей памяти — навсегда.

Каждый раз, когда я так думаю, я гляжу на свои ладони. Если как следует приглядеться, на них до сих пор можно разглядеть крохотные, едва заметные шрамики, складывающиеся в строчки послания, что оставил мне её мир. Я помню его наизусть. Каждую строчку. Каждый знак. Но вспоминая, я всегда поражаюсь его незавершённости. В нём чего-то явно не хватает. И эта недосказанность, до сих пор не даёт мне покоя.

Мир моей спасительницы. Как много ты мне дал на прощание: Возможность её поблагодарить, пусть даже моя спасительница не поняла ни слова из сказанного мной. Сохранил во мне накопленный за время пребывания в твоих пределах свет души. А главное — вернул меня назад, правда потребовав за это решить весьма нелёгкую задачу. Но, как бы то ни было, спасибо тебе за всё.

Сегодня минуло ровно десять лет с того самого дня, как я возвратился в родной мир. Мы посидели вечером с учителем (этот старый хитрец до сих пор не признался мне, что вновь планирует взять себе учеников) вспомнили былое. И впервые за последнее время я уснул спокойно.

Не скажу, что я начал забывать свою спасительницу. Не скажу, что та незримая связь наших душ, нашего света, стала угасать. Она не прервётся даже тогда, когда истончится ткань мироздания. Но я наконец-то отпустил её. Отпустил память и тоску о своей спасительнице. Это случилось во время сегодняшнего нашего разговора с правителем.

Он начал издалека. Опять разглагольствовал о своём возрасте. О том, что ему давно уже пора сложить с себя (как всегда моего названного отца ни с того, ни с сего потянуло на пафосные пространные речи) бразды правления. О том, что его дочери так и не подарили ему ни одного внука. А закончил тем, что приказал мне жениться.

И я подумал. А почему бы и нет? Во мне давно уже зреет потребность в чём-то подобном. Ведь не далёк тот день, когда правитель и в самом деле посадит меня на своё место. И к этому дню я обязательно должен обзавестись семьёй и детьми.

А ночью мне впервые за всё это время приснилась моя спасительница. Её маленький дом. Её пристройка с моим нелепым местом для сна. Я стоял напротив неё там на том же самом месте. Так же, как стоял тогда, в день нашего расставания.

Не знаю, откуда я взял силы. Но я попрощался с ней. Пусть не наяву, пусть только во сне. Но зная о связи наших душ, я уверен, что она почувствует это. И в тот же миг на моих ладонях и в моей душе вспыхнули, а потом сразу же угасли строчки, наконец-то завершая послание её мира и возвращая мир мне самому:

И лишь тогда твоя душа найдёт покоя.

Потянется к другой навстречу. Но!

Я истину тебе одну открою:

Назад вернуться свету — не дано.

— Это ведь был последний сон? Последний. Всё! Успокойся и забудь. Забудь его, ведь это действительно был только сон. Да долгий. Да красочный. Да безумно интересный. Но всего лишь сон. Сон, который ты, к сожалению или к счастью, но уже досмотрела до конца.

Я говорю себе это, в привычном одиночестве встречая рождество. Твержу себе эти же слова и два и три часа спустя. Но сама, как маленький ребёнок, ожидающий в полночь рождественского чуда, раз за разом выхожу на веранду, всё ещё надеясь на что-то. Чтобы постояв там несколько минут понуро возвратиться назад. Одна.

Потом я всё же устало засыпаю упрямо сидя в кресле, чтобы уже во сне вновь с привычным вздохом безысходности открыть дверь и выйти на всё ещё вызывающую волнующие воспоминания веранду. Печально поднять глаза.

А там!!!

Он стоял на том же самом месте. Его протянутые ко мне руки, точнее кисти его рук всё так же едва заметно светились. И как будто не было этого года. Не было этих почти ежедневных снов. Не было моих метаний сегодняшней ночью. Всё тот же взгляд. Вопрошающий и манящий. Проникающий глубоко внутрь, и не позволяющий ни на миг усомниться в своей правдивости.

— Я больше тебе не приснюсь.

Говорит он мне всё таким же волнующим, но сейчас невероятно печальным голосом. А потом, что-то поборов в себе, добавляет.

— Я покидаю тебя навсегда, хотя я больше всего на свете хотел бы вернуться.

Он делает назад всего один шаг. Как тогда. Я смотрю в эти знакомые глаза, слушаю его голос, а перед моими глазами вдруг возникают строчки год назад огненными письменами вспыхнувшие на его ладонях. И если раньше они были для меня непонятны, теперь они открывают мне свой смысл.

Осколок сил, отвергнутых планетой

В неведенье потерь влачащей дни.