— Проходи, проходи. Будь гостем, — приговаривала она, отложив своё вязание куда-то в уголок и сноровисто разворачивая обеденную циновку. Она быстро расставила на ней блюдо с варёными овощами, рис, тарелки и ещё какие-то маленькие плошки с соусами.

— Да ты садись, садись, ешь, не обращай внимания на мою болтовню. Меня матушка Ню все зовут. Ну и ты можешь так называть. Ты уж извини мою назойливость. Но ты здесь человек новый. Порядков здешних не знаешь. И по незнанию мог попасть впросак. Я не спрашиваю, как тебя зовут. Пускай я буду называть тебя просто сынок. Своих-то сыновей с их отцом я в войну потеряла, так уж уважь старушку, отзовись на это прозвище. Тебе всё равно, а мне приятно будет.

— Матушка Ню, не буду ходить вокруг да около, что вы сделали такого, что я вмиг успокоился. — Спросил я, накладывая себе немного овощей и риса.- Вы не думайте, я не в обиду вам, а просто мне интересно, что это было.

— Глазастый. — Одобрительно кивнула она головой на мои слова. — Поедим и я тебе расскажу, а потом и научу, если захочешь получит такое знание. Оно не простое, но и сложного для тебя в нём не будет. Только за вязанием своим схожу, оно меня успокаивает. К себе-то я это умение применить не могу, вот и вяжу потихоньку, чтобы не рычать на всех подряд при плохом настроении. Да ты ешь, ешь сынок, а потом и поговорить можно будет.

После того, как мы утолили свой голод, старушка устроилась у окна на свёрнутой циновке и начала свой рассказ, привычно перебирая спицами.

— Ты не смотри сынок, что я теперь старая и почти ничего не вижу.

Я едва сдержался, чтобы не хмыкнуть в ответ на её слова, вспомнив, как она быстро вычислила тех людей из переулка. И ведь сразу сообразила, что к чему.

- По молодости я боевой была. Да и отец мой знаменитым на то время мастером меча был. Его имя тебе ничего не скажет, но меня он обучил всему тому, чему научились от него его сыновья. Это потом я влюбилась, вышла замуж и забота о семье и детях отняла у меня всё время. А по молодости я стояла с братьями наравне в любой схватке.

Старушка тяжело вздохнула, заново переживая свои воспоминания.

— А то, что я делала, называется Шёпот тишины. Вот послушай, как нужно сделать, чтобы оно проявилось.

И она буквально за час рассказала и наглядно научила меня этому действу. Я, поблагодарив за еду и науку, уже хотел уходить, но она вновь меня удержала.

— А теперь слушай, — в миг, посерьезнев, сказала она.

— Я не спрашиваю тебя, куда ты идёшь. Но скажу тебе вот что:

И кто говорит, что пожилые люди не видят ничего дальше своего носа. Эта удивительно прозорливая и глазастая старушка подробнейшим образом рассказала мне и о расположении захваченных силами проклятого городов. И о размере и оснащении его войска. И о том, где и как мне разыскать скрытую в джунглях базу отрядов сопротивления. А ещё, зародила во мне слабую искорку надежды, которую я пока не стремился разжигать ярче, боясь вновь ощутить боль потери своего друга и опять похоронить его, но теперь уже бесповоротно. Уж больно знакомо по её описанию выглядел командир этих отрядов сопротивления. Если бы я, перед тем, как он отправил меня в тот мир, своими ушами не слышал последние слова Вонга, обращённые к нему, я бы решил что мой лучший друг, мой названный брат Чен жив.

Матушка Ню предложила мне переночевать в её хижине, и даже подсказала мне, где я завтра смогу заработать немного денег, чтобы купить еды на дорогу. Помахав пару дней топором и мотыгой, я сумел скопить нужную сумму, которую, не забыв отблагодарить приютившую меня женщину, и потратил с будущей пользой для своего желудка. На прощание, она прошептала мне на ухо некое послание, которое я должен был передать непосредственно командиру отрядов сопротивления. А на мой удивлённый взгляд хитро улыбнулась и ошарашила.

— Ты что думаешь, я чистую душу не отличу от всякого отребья? А то, что ты не простой крестьянин, а воин, причём не из слабых, так я тебе это ещё в день нашей встречи сразу сказала.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Джунгли за пригородом с этой стороны ничем не отличались от тех, которые я уже прошёл до этого. То же душное, зелёное многообразие высоких бамбуковых стволов. Те же тропинки, пересекающие это засилье всевозможных оттенков зелени в разных направлениях. Отличие было лишь в том, что за всё время моего пути здесь, мне не повстречался ни один поисковый отряд. Я не приметил даже следа ни одной давно или совсем недавно покинутой стоянки разбойников. Словно эти джунгли вдруг непонятным образом вымерли. Да, что там говорить, мои вечные спутницы, звонкоголосые пичужки и те попритихли, почти не оглашая мой путь своим многоголосым щебетом.

Следы давнего и не очень, тщательно скрываемого, но периодически повторяющегося появления в этих местах людей, я заметил задолго до того, как встретил на своём пути первых часовых. Ну как было не заметить, чуть более обычного примятую молодую бамбуковую поросль. Немного надорванные, местами уже даже слегка увядшие листья, растущие не вдоль тропинки, хотя здесь такие тоже повсюду встречались, а гораздо дальше, причём по обе стороны от неё. Не в том месте чуть более сверх меры вытоптанная трава. Ну, а затёртые отпечатки человеческих ног по берегам ручья? Такие признаки сами за себя говорят о периодическом появлении в этих диких джунглях людей, причём явно не только на тропинках. И когда меня тихонько окликнули, я давно уже был к этому готов.

Обернувшись, я увидел две нацеленные в мою грудь с разных сторон тропы стрелы, это не считая внезапно появившегося за моей спиной мечника. Да и чуть впереди, если смотреть по ходу движения, за поворотом моей тропы, скрытым густыми зарослями бамбука, было слышно дыхание ещё как минимум двух человек.

— Какая честь! Это на одного меня выделено сразу пять сопровождающих? — Как можно дружелюбнее спросил я у ближайшего лучника, без труда вычислив в нём старшего в этом отряде.

Мелькнувшее в его глазах удивление, сказало мне всё без лишних слов. Чуть нахмурив брови, он спросил:

— Кто такой? Куда идёшь? — И, видимо ещё не оправившись от удивления, добавил:

— Чего тебе надо?

— Отвечаю сразу на все твои вопросы. Анг Ли, вперёд, пройти.

Тут уж рассмеялись все, даже те, что спрятались прямиком за поворотом тропы.

— Учись Лян. Он тебя уделал. — Сказал тот мечник, что стоял за моей спиной, продолжая похохатывать.

— Да я… Да ты… — Обиженно взвился Лян, взглянув из-за моего плеча на говорившего.

Потом, видимо вспомнив, что он здесь старший и при исполнении, приосанился и вновь спросил.

— Кто такой? Куда идёшь? И зубы мне тут не заговаривай. Отвечай по существу.

Мне стало жалко этого молодого наивного паренька, только недавно покинувшего родительский кров и я всё так же дружелюбно ему ответил.

— Меня матушка Ню послала к вашему командиру. Дело у меня к нему.

— А-а-а! — чуть повеселев от моих пояснений (видимо матушку Ню здесь буквально все знают) протянул Лян. — Ну тогда идём.

Опустив оружие, но оставаясь настороже, дозорные всей гурьбой повели меня вглубь лагеря. Правда, прежде, вежливо попросив немного подождать, они себе на замену лёгким посвистом, напоминающим голос какой-то местной пичужки, вызвали на пост другой отряд часовых. Ну что я могу сказать. Лагерь меня впечатлил порядком и организованностью. Привычно отметив все плюсы и минусы его расположения, я внимательно оглядел территорию. Два ряда просторных бамбуковых хижин с большой ровной площадкой между ними были по всему периметру отгорожены от джунглей широким и довольно-таки глубоким рвом, по дну которого бежала стремительная речка. Никто из обитателей лагеря не сидел без дела. Несколько небольших групп воинов тренировались на хорошо оборудованном полигоне. Кто-то чистил оружие. Кто-то мастерил стрелы. Нигде не было ни мусора, ни разбросанного хлама, так что вокруг хижин царила почти идеальная чистота.

Я прикинул. Найти в джунглях этот лагерь, если не знаешь куда идти, та ещё задача. Подними мостик и к этому искусственному, а может быть естественному, островку просто так уже никому не подобраться. Да и ещё. Даже в разгар сухого сезона эта речка вряд-ли обмелеет, значит, обитатели хижин, не только защищены ею, но всегда имеют в достатке нужное количество свежей питьевой воды. Умно!