Ещё умирали в палатках целителей их раненные товарищи. Ещё со всех уголков их измученной этой войной страны стремились к границе им на помощь обозы с оружием, продовольствием и подросшим за время войны молодым пополнением. Которым теперь уже точно, не суждено будет повоевать. Но сама война действительно закончилась. Окончательно и бесповоротно.

Мне вдруг вспомнились стихи, точнее строчки из одной старой песни. Я не ручаюсь за их достоверность, ибо моя мама просто едва слышно мурлычет их себе под нос, особенно когда ей от чего-то становится очень грустно. Эти слова неизвестного мне автора, жившего, кажется, в середине прошлого века, словно были написаны именно о том состоянии, что сейчас испытывают эти люди:

А сухая трав пахнет горечью.

Молодые ветра — зелены.

Просыпаемся мы, и грохочет над полночью

Толи гроза, толи эхо прошедшей войны.

Мир. Это слово только начало проскальзывать в их сознании. Ненадолго задерживаясь там под напором привычных, всё ещё нацеленных на войну нуждах, устремлениях и желаниях. Но оно всё сильнее утверждалось в нём от осознания увиденного, а главное, услышанного от своих командиров.

А в ставке Анг Ли всё так же кипела привычная, чуть ли не рутинная работа. Чен занимался последними тяжелораненными, пытаясь выцарапать у смерти хотя бы ещё одну жизнь. Осознавший и почувствовавший свою новую силу Вонг, педантично просматривал и описывал груды трофеев. Анг Ли собственноручно писал соболезнующие письма семьям погибших воинов.

Но ближе к вечеру, по всей территории лагеря, как и между его палаток, почему-то внезапно разлилось предчувствие неминуемой беды. Нечто эфемерное, но явно тёмное и гнетущее заструилось из палатки Вонга, отравляя своим присутствием всё вокруг и, кажется, даже сам воздух лагеря. Это нечто заставляло почти всех его обитателей немного замедлиться, а потом и вовсе замереть на какое-то время.

Я увидела, как Анг Ли, удерживая что-то маленькое и круглое в руках, ничего этого не заметив, неспешно прошёл в палатку с тяжелораненными в которой трудился его друг. Как туда же буквально метнулся вслед за ним Вонг. Но то, что там потом произошло, повергло меня в такой шок, что я тоже в самом прямом смысле оцепенела от всего того, что я там увидела.

Как? Как этот вполне нормальный человек мог годами копить и лелеять свою ненависть? Как он вообще может завидовать таланту и способностям другого человека настолько сильно, чтобы пожелать его морально уничтожить, буквально раздавить, лишь бы потешить этим своё сверх меры раздувшееся эго? И выбрать для достижения этого такие мерзкие способы, после которых и человеком-то это существо нельзя будет больше называть.

Я видела, как Вонг каким-то странным способом обездвижил Анг Ли и Чена. Как он методично убивал одного за другим всех тяжелораненных, находящихся в палатке. Он к ним даже не притрагивался. Нет. Но после того как он отходил от очередных носилок, лежащий на них человек переставал дышать и покрывался такой мертвенной бледностью, что не приходилось сомневаться в том, что он мёртв. Как он что-то сказал Чену, а потом, явно упиваясь своей властью, подошёл и тихо прошептал нечто на ухо Анг Ли.

Я всё это видела, но до сих пор никак не могла осознать. Неужели многолетняя дружба между этими тремя людьми была лишь фикцией и для того же Вонга ничего не значила. Да, я видела, как он накапливает в себе некие силы, пользуясь явно незаконными способами. Но я думала, что он это делает лишь затем, чтобы оказаться на одном уровне с друзьями ведь он изначально был во всём значительно слабее их.

Наивная, глупая мечтательница. Я привыкла к спокойной размеренной, и чего уж греха таить, весьма обеспеченной жизни своего мира. Без такого, как у них пронзительного взрыва эмоций, без этой их ярко выраженной жажды превосходства одного человека над другим, без постоянно подогреваемой в них агрессии и жестокости между людьми разных стран и различных социальных слоёв.

Я не скажу, что в нашем мире этого нет. И здесь хватает власть предержащих (и не только) отморозков, считающих, что им всё позволено. Но чаще всего у нас почти, что везде всё же царит закон и порядок. Я даже не берусь судить, какой из миров лучше или хуже другого. Но это выше моих сил осознать, что человек только из-за своих чрезмерно раздутых амбиций может быть способен на такое…

Одно только немного успокоило меня и примерило со случившимся. Я чётко увидела, как Вонг взмахнул рукой и в тот же самый момент каким-то необъяснимым способом Анг Ли исчез, чтобы в следующее же мгновенье появиться в нашем мире.

Так вот к чему были все эти мои сны! По какой-то неведомой мне причине, я должна была в них увидеть юность и взросление моего бездомного. Его становление, как личности, резкий взлёт и стремительное падение в самый низ социальной лестницы.

Теперь я узнала всё о человеке на несколько коротких месяцев вошедшего в мою жизнь. Всю историю непростой жизни моего ночного постояльца с самого начала и до печального конца. И пусть я никогда не узнаю, что с ним случилось после его возвращения в родной мир. А в том, что он вернулся именно туда, я абсолютно уверена. Кто бы ты ни был тот, кто показывал мне все эти сны, спасибо тебе за них!

Я открыла глаза, ощущая на щеках дорожки пролитых слёз. А в душе благодарность и грусть от осознания того, что, видимо, теперь на всей этой истории и моих снах об Анг Ли мне остаётся поставить одну большую и жирную точку.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ

Поблагодарив мастера оружейника за оказанную честь и подарок, я возвратился к нагруженным оружием повозкам и своим друзьям. Не стоит и говорить, что весь обратный путь, я проделал в глубокой задумчивости. Мою задумчивость не смогли развеять ни, как всегда острые подкалывания своих товарищей Лин Лин. Ни ответные шутки ребят. Лишь ночь заставила меня смежить веки, на время отбросив все думы.

Четыре тяжело нагруженные повозки, сопровождаемые двумя десятками переодетых воинов, медленно выехали поутру со склада гильдии оружейников. Нам предстояло долгое утомительное путешествие по пыльным дорогам страны почти через четыре провинции. Мы планировали останавливаться на ночь в освобождённых нами городах, чтобы подкрепиться самим и накормить наших волов. Как и мы отдохнувшие за ночь, они могли бы за день преодолевать те большие переходы, что были между этими городами.

Заботились ли мы о безопасности нашего груза. Да. Переодевшись в поношенную одежду мелких купцов, вымазав руки и лица пылью и грязью и спрятав большинство из своего арсенала в повозки, мы установили сверху ящиков с оружием, широкие плетёные из тростника корзины, наполненные переложенными рисовой соломой дешёвыми глиняными горшками, плошками, кувшинами и прочей немудрёной кухонной утварью. С этим «богатством» нас равнодушно провожали взглядом стражники в воротах любого города и встречные караваны торговцев.

Нам оставалось всего лишь три перехода, когда я почувствовал далеко впереди на дороге эманации смерти. И исходили они не от одного человека, а от большого отряда. Это мог быть карательный отряд воинов, подчиняющихся только Вонгу или кому-то из ближайших его приближённых, высланный им для нашей поимки. Или его большой продуктовый обоз, сопровождаемый соответствующим количеством охраны. Справиться хоть с тем, хоть с другим отрядом нашими скромными силами мы не сможем.

Я остановил повозки и собрал всех на совещание. Обрисовал им всё, как есть и попросил совета. Ребята один за другим понуро опускали головы в ответ на мой вопрошающий взгляд, признаваясь этим, что ничего не могут придумать. Как ни странно, дельный совет подала Лин Лин. Подробно обрисовав нам свою идею, она принялась раздавать команды.

— Ставьте все повозки на обочину. Да не так! Какая-то из повозок должна обязательно стоять чуть наискосок и немного ближе к середине дороги. Сбивайте у неё заднее колесо. Осторожно чуть наклоните. Теперь сбросьте пару корзин с горшками на дорогу. Только «аккуратно» чтобы часть из них разбилась, а остальные раскатились по всей дороге.