Пока она, чуть слышно гудя и шелестя листами бумаги, трудилась на благо эго нашего шефа, я смогла, едва шевеля ногами подползти в нашей крохотной комнате отдыха к кофе-машине и наконец-то сварить себе капучино с двойной порцией сахара. Вдыхая божественный аромат кофе (ещё бы ему не быть божественным, когда в желудке с самого пробуждения маковой росинки не было), я подошла к окну.

Прихлёбывая свой вожделенный напиток, приподняла жалюзи. Да! К вечеру погода явно испортилась. Не на шутку разбушевавшийся ветер остервенело трепал голые ветки редких деревьев, рвано заслоняя ими свет уличных фонарей. А всё небо затянули тучи, грозясь вот-вот разразиться холодным дождём, опять оставляя несбыточными мечты о медленно кружащихся и неслышно покрывающих землю лёгких, кружевных снежинках.

Сложив в стопку брошюры, я отключила оборудование, потушила везде свет и, крикнув на выходе из здания ночному охраннику приветливое “с наступающим” вышла на улицу. Выскочив из здания нашего офиса, я, кутаясь в жакет, забежала в китайский ресторанчик на углу, который призывно мигал мне разноцветными гирляндами, обвивающими две длинные, причудливо изогнутые искусственные еловые ветки над входной дверью.

Мне в принципе не очень нравится китайская еда, но поблизости нет больше ни одной приличной забегаловки, где готовят еду на вынос. А тащиться по холоду целых два квартала до супермаркета брр-р-р. А потом ещё и готовить праздничный ужин для одной себя любимой. Нет уж, увольте. Я слишком устала, так что в эту рождественскую ночь я прекрасно обойдусь и китайской кухней.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Покрепче перехватив озябшими руками пакет нагруженный коробочками со всё ещё тёплой ароматной курицей, лапшой, салатом и ещё чем-то невероятно вкусненьким, я сразу же застучала зубами, едва только вышла из метро. Ведь ночной ветер, устав играться мусором и голыми ветвями озябших деревьев, с радостью схватил меня, как новую игрушку в свои ледяные объятья. Под аркой моста в своём картонном домике сжалась в комок знакомая фигура. Я в очередной раз не смогла равнодушно пройти мимо. Тем более, в такой вечер. Естественно я опять позвала его переночевать к себе на веранду.

Возможно, бездомный в очередной раз проигнорировал бы моё приглашение, но его нерешительность подстегнул дождь. За то короткое время, которое мне понадобилось для того, чтобы почти бегом добраться до моста и, остановившись окликнуть его, он припустил и, как обиженный на весь белый свет художник начал разрисовывать всё вокруг в ещё более тёмные тона. Его холодные капли, подхватываемые умелой кистью пронизывающего ветра, теперь с легкостью залетали под арку моста, грозясь вскорости насквозь промочить не только меня, но и то хлипкое картонное убежище, которое занимал этот человек.

Как всегда взглянув на меня своими печальными глазами, бездомный устало вздохнул и вылез из своей уже насквозь промокшей коробки. Чуть сгорбившись и покашливая от застарелой простуды, он по-джентльменски подхватил мой пакет, и тяжело шаркая подошвами своих давно уже кем-то изношенных и разбитых бесформенных ботинок, пошагал за мной вслед.

Хм, мне вдруг пришла в голову странная, но, тем не менее, очевидная мысль. А ведь за всё время, что я его так сказать знаю, я ни разу не слышала от него ни единого слова. Даже ни звука. На все мои обращённые к нему реплики он обычно лишь слегка пожимал плечами, качал или кивал головой в зависимости от того, что я ему говорила. И всё…

Не решаясь подойти ко мне поближе, чтобы хоть как-то спрятаться от хлещущих с неба холодных струй под маленьким козырьком, установленным над крыльцом моего дома, он терпеливо стоял под дождем, дожидаясь пока я открою входную дверь и включу в доме свет. Вошёл за мной на веранду. Как обычно, не проронив ни звука, вернул мне пакет и привычно отправился в свой уголок.

По обоюдному нашему молчаливому согласию он выбрал для сна именно его. Там стоит продавленный диван, оставшийся от прежних хозяев. Он видимо ещё много лет назад был уже таким же старым и истёртым, как сейчас, и именно этот его недостаток помешал прежним хозяевам пожелать забрать его с собой в своё новое жилище. Но в то же время им по какой-то не известной мне причине видимо было слишком жаль его выкидывать. А может в своё время они просто не пожелали тратиться на вывоз крупногабаритного мусора, вот и оставили его мне.

Лишней мебели, как и денег на её вывоз, у меня не было. Поэтому мама сшила мне на эту скрипучую древность весёленькое лоскутное покрывало из оставленных прежними жильцами тряпок, и я отправила эту раритетную развалину на веранду. Там, рядышком с еще более обшарпанным столом, ему как раз нашлось подходящее место.

На диване именно для такого случая лежит свёрнутый ветхий плед, доставшийся когда-то нашей семье по наследству от двоюродной маминой бабушки. Он исправно служил вначале много лет моей тогда ещё юной маме, а потом перекочевал ко мне после моего поступления в колледж. Я помню, как уговаривала бездомного взять его, чтобы ему было хоть чуточку теплее ночами. Но на все мои, как мне казалось, веские доводы, он только отрицательно качал головой. Лишь после того, как я пригрозила, что если он его немедленно не возьмёт, выкину это старьё в мусорный контейнер, он тяжело вздохнул и с молчаливым кивком согласился им укрываться. И это была единственная уступка с его стороны за всё то время, что я его знаю.

Согревшаяся, поевшая и от этого естественно воспрявшая духом я, читая поздравления родственников, коллег и просто знакомых, посидела примерно пол часа в соц. сетях. Поболтала по телефону с мамой, клятвенно пообещав обязательно приехать к ней завтра, мысленно пожелала всем, кого я знаю исполнения их самых заветных желаний и отправилась спать. Уснула я тот час же, едва коснулась головой подушки. Но, проспав не более пары, тройки часов, проснулась, резко перейдя от глубокого сна к бодрствованию, словно там, во сне кто-то громко окликнул меня по имени.

Недоуменно вглядываясь в ночную темень за окном, я прислушалась. На кухне тихо работал холодильник, на стене над ним чуть слышно тикали часы и больше ничего. Никаких посторонних звуков. Может меня позвал с веранды бездомный? Вдруг там у него или с ним что-то случилось? А может мне, просто приснился кошмар и мозг заставил меня проснуться, не позволив его запомнить? Не знаю. Но я решила встать и всё проверить.

Включив ночник, я накинула халат и, путаясь в его длинных полах, стала босыми ногами нащупывать тапочки. Ледяные половицы неприятно холодили ноги, но со сна я никак не могла найти куда-то запропастившихся тапок. Нащупала! На этот раз мои мягкие, пушистики, украшенные длинными заячьими ушками, по непонятной причине занырнули глубоко под кровать. Я присела, нагнувшись, подтянула их поближе и занырнула ногами внутрь. Ох, какое облегчение. По ступням растеклось блаженное тепло, а ноги почти сразу же согрелись.

Я полностью доверяла своему ночному постояльцу. За всё время нашего вынужденного соседства, он ни разу не позволил себе ничего, что смогло бы хоть в малейшей степени насторожить меня или навести на мысль о его недобрых намерениях. Чего уж греха таить, я даже частенько забывала закрывать при нём на ключ входную дверь на кухню. Но по старой студенческой привычке, я всегда поблизости от себя, а в настоящее время прямиком у передней правой ножки моей кровати, хранила молоток. Раньше, он охранял меня от порой не в меру активно стремящихся пообщаться соседей по подвалу. А сейчас лежал просто так. Для душевного спокойствия. Прихватив его для верности, я прокралась через кухню ко входной двери.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

За кухонной дверью стояла полнейшая тишина. Не было слышно ни скрипа продавленного дивана, ни покашливания или сопения спящего на нём человека — ничего. Но ведь что-то меня разбудило?! Естественно, как любая женщина, я решила убедиться, что на веранде действительно всё спокойно.