— Ску-у-учно, — сморщилась Майя и насела на Артема: — А ты?
— До него еще месяц, — отмахнулся тот и задал встречный вопрос: — С чего вдруг такое любопытство? Вроде бы раньше мы тебя не интересовали.
— Не знаю, — Майя прыгала по ступенькам, совсем как пятилетний ребенок. — Подумалось вдруг что хорошо бы вместе…
Артем пожал плечами:
— А как же «спецкурсник спецкурснику друг, товарищ и волк»? Сколько лет нам друг до друга дела не было?
— Не было, — легко согласилась Майя. — Но люди меняются… И мы… изменились.
Артем задумался, потом хмыкнул. И легко взлетел по ступенькам.
— Там решим, — донеслось сверху.
Даша успокаивалась, занимаясь йогой. Кирилл заперся у себя. Я пыталась читать, но слова никак не хотели складываться в осмысленные предложения. Убрав книгу, решила поприставать к Васе:
— А Баба Яга очень сильная колдунья?
Легкий поворот головы и такой же легкий кивок.
— Сильнее лихоманок?
Снова кивок, в этот раз более глубокий.
— Думаешь, она справиться?
Череп повернулся со слабым скрежетом, и на меня уставились два синих огонька. Стало не по себе.
— Может, тебе суставы смазать?
Огоньки мигнули.
— Артем, — я едва дождалась разрешения войти, — Вася скрипит, что делать?
Парень завис, потом хмыкнул:
— Ну, в сказках калиточке под пяточки сливочное маслице клали…
— Вася не калитка. Да и я хоть не техник, а про то, что смазывать сливочным маслом то-то, кроме бутерброда, нельзя, знаю.
— Подумать надо. Кирилл!
На стук никто не ответил. Артем подергал ручку — заперто. Значит, ушел куда-то. И это притом что нам строго-настрого запретили покидать общежитие!
— Кажется, он влип, — задумчиво протянул Артем.
— Что-то случилось? — подошла встревоженная нашим поведением Даша.
— Этот придурок куда-то смылся. Ребята, у нас проблемы!
— Какие? — высунулась из своей комнаты Майя, а, поняв, задумчиво протянула: — Погоди панику наводить. Может, ка другой этаж пошел, к ребятам.
— Кирилл?
В рекреации повисла тишина. Кирилл ни с кем не водил дружбы, разве что с Дашей. Мы были его единственной компанией.
— Почему нет? Просто не афишировал. Или, может, у него девушка из обычных есть. Да мало ли куда ему понадобилось! Общага большая, целый день бродить может.
— Что за собрание?
Кажется, мы все вздрогнули. И разом повернулись к выходу. Кирилл в куртке нараспашку, без шапки, но в теплой обуви, с интересом разглядывал каждого в отдельности и всех скопом.
— Что-то стряслось?
— Ты где был? — нахмурился Артем.
— Бегал, — огрызнулся Кирилл и достал ключ. — В магазин.
В подтверждении своих слов он демонстративно поднял белый пакет с хлебом, молоком и сосисками.
— Нам запретили выходить.
— И что, голодным теперь сидеть? Магазин рядом.
Магазин и вправду располагался недалеко — прямо через дорогу. Одеться, добежать, взять нужное, постоять немного в очереди… Как раз можно уложиться в отведенное время. Стоп! О чем думаю? Я что, подозреваю Кирилла?
— Может, на этом закончите собрания? Если есть какие-то претензии, говорите прямо, а не тяните кота за хвост.
Напряжение нарастало, оно закружило всех зимней вьюгой, хлестало льдистым ветром, не хватало только звона сосулек.
Вместо них послышалось кряхтение и кашель, а следом — глухой удар.
Мы развернулись к полкам.
— Прокуда! — Даша кинулась к упавшей игрушке. Мокрая шерсть свалялась, а сероватая мордочка стала почти белой. — Прокуда!
О споре забыли. Что же случилось, если помощник Бабы Яги вернулся в таком состоянии?
— Майя, — удивляясь собственной смелости, растолкала ребят, чтобы пробраться к кромешнику. — Бегом за Павлом Семеновичем! Живо!
Как ни странно, она послушалась.
18
Куратор явился мгновенно, создавалось впечатление, что телепортировался. Наклонился над стонущим Прокудой, подхватил на руки и кинулся прочь. Я рванула следом. Краем сознания отметила, что ребята не отставали.
Павел Семенович подлетел к кабинету заведующей и пинком распахнул дверь. Я застыла на пороге.
Степанида Петровна сидела на диване, бессильно уронив голову на спинку. Под глазами залегли тени, а лицо словно похудело: ввалились щеки, заострились нос и скулы. Даже губы казались тонкими и бледными.
Но, увидев почти бесчувственного Прокуду, она моментально вскочила:
— Во зараза! И молчал…А вы там чего толпитесь? Дверь закрыли! Живо!
Я оглянулась на остальных. В нашу сторону летели любопытные взгляды, кое-кто забыл, куда шел — еще бы, такое представление!
Недолго думая, шмыгнула внутрь кабинета. Ребята последовали моему пример и закрытая дверь наконец-то отрезала нас от обычных студентов.
— Вы тоже… заразы, — Баба Яга даже головы не подняла от стола, на котором съежился Прокуда. — И тихо чтобы!
Я, кажется, даже дышать перестала, столько гнева, ярости и боли было в этом приказе. Затихла и не сводила взгляда с быстро двигающихся рук.
Вокруг ладоней разливался туман. Тонкие пальцы плели из него замысловатую паутину. Охнула Даша и, кажется, тут же закрыла рот двумя руками. Увидела знакомые наузы? Все так плохо?
Баба Яга уже злится. У нее явно что-то не получается. Шагаю вперед, становлюсь за правым плечом, готовая отступить. Но в ответ — лишь одобрительный кивок. И
— новая паутина.
Замысловатое плетение окутывает Прокуду, спеленывает, как младенца — снаружи торчит только нос, к которому тянутся белые невесомые струйки. Миг, другой… глубокий вдох разрывает узелки, они разлетаются легкими облачками, чтобы через мгновение раствориться в воздухе.
Мертвую тишину кабинета прорезает едва слышный стон.
— Жить будет, — прокомментировала Баба Яга и щелкнула пальцами. Прокуда исчез.
— Он…
— На кромку отправила, там быстрее сил наберется, — пояснила Баба Яга и обвела нас ледяным взглядом: — Что за митинг? Если за Прокуду волновались, то теперь все в порядке. Расходитесь.
— А… лихоманка? — почему-то называть Огнею по имени показалось неправильным.
Баба Яга раздраженно отмахнулась:
— Ушла. Словно предупредил кто…
И замерла, оглядывая собравшихся.
— А ведь… об облаве только мы знали. Я, Павел Семенович, и вы… Где Кирилл?
Точно! Кирилла нет!
— Вот сейчас все и выясним!
Павел Семенович пытался что-то сказать, успокоить, но Баба Яга не слушала. Когда она шла по общежитию, встречные студенты шарахались в стороны, так полыхал ее взгляд.
Кирилл нашелся на кухне — он как раз доваривал пельмени.
— Ничего рассказать не хочешь? — Баба Яга встала посреди помещения, уперев руки в бока.
— Будете? — протянул тот тарелку.
У меня дыхание сперло: вот это наглость!
— Ты мне зубы не заговаривай! Почему не пришел вместе со всеми?
Кирилл с сожалением посмотрел на остывающие пельмени:
— Есть хотелось. Мне еще в анатомичку, и…
— И тебе совсем не хочется знать, что случилось с Прокудой?
— Вы же сами велели не лезть в разборки кромешников. Вот я и не лез. Мое дело
— учиться. Хорошо учиться. Стать лучшим специалистом, а не нечисть по дворам гонять.
Я опешила, а Баба Яга от неожиданности застыла, чтобы через мгновение разразиться хриплым смехом:
— Вот пройдоха! И что, хочешь сказать, что тебе неинтересен исход этих самых разборок?
— Интересен, Степанида Петровна, конечно, интересен! Но уж очень кушать хочется.
Сейчас это был тот самый фрик, которого я увидела в день поступления. Немного высокомерный и до безумия уверенный в собственной неотразимости. И, кажется, у него прокатило!
Я ошиблась. Сбить Бабу Ягу с мысли оказалось не так-то просто:
— Ну, если тебе все-таки хочется знать… Огнея улизнула. Как девчонку меня вокруг пальца обвела. И кажется, что неспроста у нее эта удача. Ой, неспроста.
Баба Яга прищурилась, а Кирилл пожал плечами:
