По спине пробежал холодок и меня передернуло. Заведующая улыбнулась:

— Что-то вспомнила? Небось, сказки? Афанасьев тот еще жук был.

Афанасьев… Кажется, это собиратель русских народных сказок? Вроде бы даже дома книжка есть, такая беленькая, с орнаментом. Машинально переспросила:

— А что, этот тоже на Кромку ходил?

— Где ему! — рассмеялась Баба Яга. — Но прознал про тех, кто умел, отыскивал по всей Руси-матушке и доставал расспросами. Если интересно, могу и рассказать…

Интересно не было. Что мне какой-то собиратель легенд, когда эти самые легенды живьем бегают и не дают спокойно жить?

— Зря, — на следующий день пеняла Даша. — В сказках-то вся суть Кромки.

— Так я их и так почитаю, — отмахнулась, заинтересованная больше ее манипуляциями. — Слушай, а ты что делаешь?

Даша, разложив на столе курицу, скальпелем надрезала кожу, а потом сшивала, держа кривую иголку специальными щипцами.

— Практикуюсь. Хочешь попробовать?

А почему бы и нет?

— А давай!

— Держи! — она протянула пару хирургических перчаток. — Проколотые, но это неважно — мы же курицу терзаем. Свиная кожа, конечно, ближе к человеческой, но мне нужно технику отработать, поэтому… Так, смотри, берешь иглодержатель, зажимаешь им иголку…

Острый крючок наводил небольшой страх. Я знала, что хирургические иглы изогнутые, но не думала, что их столько видов! В лоточке лежали разные: огромные, длиной с палец и совсем крохотные, с полсантиметра.

— Как в них нитку-то вдевать: — прищурившись, я всмотрелась в тонюсенькое ушко.

Вместо ответа, Даша ловко зацепила нитку за носик иглодержателя и надавила. Послышался легкий щелчок.

— Поняла? Пробуй!

Освоить эту науку оказалось легко. И тогда мы перешли к следующему этапу.

— Техник наложения швов много, это вам на уроках расскажут. Я покажу самый простой — узловой.

Даша перехватила пинцет поудобнее:

— Запомни элементарное правило: кожа сшивается с кожей, мышца — с мышцей, сосуд — с сосудом. Только так мы достигнем равномерного и полного заживления. Ну, что же ты?

А я… испугалась. Ну и что, что на столе — обычная курица, которую после опытов просто отправят на сковородку. Руки все равно дрожали. Да еще пинцет приходится держать непривычным способом.

— Ну же! — поторопила Даша и я решилась.

И потерпела фиаско — кожа порвалась.

— Вот поэтому я курицу и использую — не дает расслабиться. Прокалывай чуть дальше от разреза.

Теперь получилось лучше. Даша расплылась в улыбке:

— Отлично. Смотри, видишь, край шкурки завернулся? Так не заживет, нужно поправить… Чтобы ранка к ранке. Тогда начнется заживление. Еще?

Я помотала головой: хватит и этого. Мокрые нитки скользили, пальцы в перчатках потеряли чувствительность, даже завязать обыкновенный узел было сложно. Глядя, как Даша легко накладывает шов за швом, да еще какие-то мудреные, позавидовала: не верилось, что смогу так же.

— Как хвосты? — спросила она между делом.

— Закрываю, — покривила я душой. И заторопилась к себе: непозволительная сейчас это роскошь, терять драгоценное время.

Вася замер в углу. Не знала бы, и не сказала, что живой.

Стараясь не смотреть на скелет, открыла учебники. Занималась долго, упорно зазубривая названия костей.

— Mandibula, — прочитала по слогам и не выдержала, развернулась на стуле: — Ну, где у тебя мандибула?

Вместо ответа, Вася громко щелкнул нижней челюстью.

— Верно, — я пролистала учебник. — А турецкое седло?

Даже интересно было, как он выкрутится.

И выкрутился. Только мне стало не до смеха.

Скелет повертел головой так, что послышался легкий хруст, и… снял череп с позвоночника. Нижняя челюсть, та самая mandibula откинулась широко-широко, а фаланга с сохранившимся ногтем ткнула куда-то вглубь.

— Это клиновидная кость. А я про турецкое седло спрашивала.

Череп крутанулся в руках, костяшки ударялись друг о друга с легким стуком. А потом…

— Не надо! Ясно, что анатомию знаешь…

Кажется, с этим «учителем» и я ее выучу очень скоро — такое забудешь! Скелет чуть не снял свод черепа, чтобы показать, как он устроен внутри. Да по гроб жизни не забыть это чертово турецкое седло и крыловидные отростки. А также их латинские названия.

И все-таки… Почему-то никак не получалось отделаться от ощущения, что мне приходится учить гораздо больше, чем однокурсникам.

Телефонный звонок старосте убедил в обратном. Вся группа проходила то же, что и я. Тем лучше — будет у кого практические перерисовывать!

Кстати, о практических…

Остаток дня убила на художества. Внутренние органы и их системы требовали недюжинных навыков рисования. Глаз «в разрезе» и ход лучей в нем при нормальном зрении и заболеваниях; закрашенные разноцветным участки языка, отвечающие за вкусы; слуховые косточки и наружный орган слуха — ушная раковина с козелком и противокозелком.

Нет, отныне — никаких хвостов! Нагрузка и без того бешеная!

Забыв обо всем на свете, я вздрогнула, когда запищал телефон. Показалось — будильник и пора собираться на занятия. Только потом дошло: я не отзвонилась маме.

— Совсем дочка про родителей забыла! Как ты там? Не голодаешь? Я завтра заеду. Что привезти?

— Да вроде все есть, — по прикидкам в холодильнике оставались курица и замороженные котлеты. — А, привези книгу сказок Афанасьева!

— Что? Ладно, — маму явно озадачила просьба, но сейчас эта книга была важнее даже учебников! Что бы ни говорили кураторы, а случись что, выживать там придется самой.

К Васе я начала привыкать. Стоит себе и стоит… Эксперимента с черепом хватило, желание узнать побольше как отрезало. И появилось неприятное чувство — как будто червячок зудит: вот повернется, полоснет своими гляделками, и вспыхну синим пламенем…

Выставить скелет в коридор не получилось, пришлось верить остальным, что в один голос твердили: для своих Вася безопасен.

И, сидя на уроке начальной военной подготовки не могла отделаться от мысли, что рота таких вот «вась» нанесет противнику немалый урон. Представила в красках и не сдержала смешка, который заставил военрука сдвинуть брови:

— Кто?

Одноклассники немедленно спалили меня своими перешептываниями и взглядами. Пришлось идти к доске.

— Раз смеешься, значит, тему знаешь. Нарисуй знаки отличия младшего офицерского состава.

Стало жарко, казалось, мозги в черепной коробке плавятся, я прямо увидела, как это все выглядит изнутри. Но зубрежка не прошла даром: стоило нарисовать прямоугольник погона, как рука сама провела вертикальную линию, отметила звездочки… Одну звездочку, две звездочки, три звездочки…

— Младший лейтенант, лейтенант, старший лейтенант, капитан, — перечислила, указывая на рисунок.

— Верно… Действия личного состава при команде «Газы»…

— Вдохнуть, закрыть глаза, надеть противогаз, выдохнуть и открыть глаза.

— Что забыла? — военрук оглядел класс. — Семенов!

— Снять и надеть головной убор! — отчеканил названный.

— Правильно. Чтобы знать матчасть, Бересклетова, нужно не пропускать уроки. Садись. Троечка. За красивые глаза.

Это было несправедливо. Очень несправедливо! Но даже ворчать я не осмелилась

— вдруг услышит и примет меры. Этот препод скор на расправу! Говорят, его даже завуч побаивается.

Я вернулась на место и уткнулась в тетрадку, записывая каждое слово новой темы. И радовалась, что не придется собирать — разбирать автомат. Военрук очень сокрушался, но в тир ближайшей воинской части сводить грозился.

Вот только этого мне не хватало! Нам лечить нужно учиться, а не воевать.

Эти мысли занимали голову вплоть до звонка. А следующая пара — Основы Безопасности Жизнедеятельности — вызвала нехорошие воспоминания.

Обсуждали организацию службы медицинских катастроф и медицинской службы гражданской обороны. Пока заучивали термины.