Википедия и справочник потусторонних существ не успокоили: нечисти оказалось столько, что и не запомнить первого раза. Со второго, впрочем, тоже… Нет, забыть обо всем — лучший выход. Люди вон, не верят в чертовщину, и горя не знают, живут как ни в чем не бывало.

Скорее бы! Никогда не думала, что отвары так долго готовятся. Лечи таким Зареслава, он бы не выжил.

Если бы лечили…

Ой, мамочки!

А ведь владей я профессией, будь хоть немного опытнее, у князя появился бы шанс! Перевязать смогли и дружинники, а вот вылечить… Ну почему я такая дура бесталанная?

От обиды даже слезы выступили. Чтобы не палиться, уткнулась в подушку — она заглушала рев.

— Тоня?

— Стучаться надо! — я повернулась к дверям.

Павел Семенович пожал плечами:

— Так, стучал. Громко стучал, все слышали.

Я шмыгнула носом и вытерла слезы:

— Принесли отвар?

— Так не терпится? Хотя, тебя можно понять, столько всего свалилось. Наверное, это и моя вина. Должен был предупредить, подстраховать. Но все так резко завертелось…

— Я ничего не знала о Кромке. Совсем ничего! И тут…

— Никто не мог предугадать, что Зареслав тебя похитит. Выпила бы отвар, да и забыла все, как страшный сон. А тут вон как вышло… Не вовремя князь с Лихом бороться решил, ох не вовремя. Потому и голову сложил. Тоня, — его голос стал жалобным, — ты потерпи чуток, к вечеру от воспоминаний ничего не останется, все забудешь.

— И… ребят?

— И ребят, но с ними можно будет заново подружиться.

— А Прокуда?

— Он постарается не показываться. Верно?

Огромные глаза согласно и невинно заморгали.

— С остальными кромешниками тоже решим, не ты первая отвар забвения просишь. Все образуется. Все будет хорошо.

— Не будет. Князя не вернуть. А он… — я снова разревелась, — из-за меня погиб! Если бы я могла оказать хоть какую-то помощь… Но я не учила-а-ась!

— Ты просто не могла учиться. Тебе не дали.

Услышав тон, с каким это было произнесено, я даже плакать перестала. В глазах куратора поселилась сталь:

— Ты только на первом курсе. Это общеобразовательные предметы и немного специальных — анатомия и основы патологии. Все.

Хотелось верить. Очень хотелось. Но подлый червячок внутри не позволял успокоиться, грыз и грыз душу, и, казалось, Павел Семенович говорит так только для того, чтобы успокоить.

Я ему не верила.

И не знала, что чувство вины может быть таким сильным. Особенно после понимания, что погибли двое: сам князь и его отражение.

В дверь заглянула Майя:

— Еще успокоительных?

— Не надо. Справимся.

А мне не хотелось справляться, хотелось забыть и больше не вспоминать.

— Да когда же это зелье будет готово?

— Скоро, — бросил взгляд на часы куратор.

Ждать стало невыносимо, снова начиналась истерика, и в миге от нее в комнату вошла заведующая.

Строгий костюм, аккуратная прическа-пучок, в руках — кружка с крышкой.

— Пей, — протянула без лишних слов.

Не спросила ни о чем, не попыталась уговорить. Наверное, Прокуда докладывал обо всем, что здесь происходило.

Воздух наполнился странным ароматом. Скошенная трава, парное молоко, духмяный мед прямо из улья. И гудение пчел в цветущих кронах. Легкая горечь раскушенной вишневой косточки.

Словно кадры из фильма.

Едва я поднесла кружку к губам, они сменились другими: расписные ставни, вышитые скатерти, тихо жужжащее колесо прялки. И — лязг железа. Крик умирающих. Привкус крови на губах. Князь, не переставший улыбаться даже на пороге смерти.

А ведь он берег меня! — поразилась догадкой. Потому и шутил до последнего. Чтобы не напугалась, не прокляла все на свете, не расхотела жить!

— Скажите, — обратилась сразу к обоим, куратору и заведующей. — Я точно все- все забуду? Даже эмоции?

— Первое время будет ощущение, что чего-то не хватает, но потом все придет в норму.

— А… можно будет вот после этого, — я показала на отвар, — вернуться в Академию? Начать все заново?

Они переглянулись. Ясно. Нельзя.

Я опять подняла кружку. И поняла, что не смогу выпить. Это будет… предательством. Князь верил в мой Дар настолько, что рискнул добрым именем, а потом и жизнью. Так есть ли у меня право перечеркивать случившееся? Можно ли отвернуться от его земляков? Дар Удачи, помноженный на умение лечить… Кто знает, возможно, так и получаются чудеса?

— Я не хочу забывать. Я хочу остаться в Академии. Можно?

— Уверена?

Стоять под пристальными взглядами не очень уютно. Но сейчас я готова выдержать все, в том числе — эту противную ухмылку Кирилла. Надо же! Появился! Застыл в дверях, как статуя, ни шагу в сторону.

— Уверена.

— Больше передумать не получится!

Это было понятно и без Павла Семеновича.

— Ну, тогда… — заведующая забрала у меня кружку. Рукам стало пусто, появилось ощущение, что уходит последний шанс, очень важный и очень… нужный. Захотелось все-таки выпить этот проклятый отвар… и все! Никаких метаний, переживаний, угрызений совести…

— Точно?

Я отвернулась, чтобы не видеть, как уносят кружку.

— Ну вот и ладушки, вот и умница, — захлопотала вокруг меня заведующая. — Всяк лучше у Макоши под крылышком, она от злыдней оградит.

У двери громко фыркнул Кирилл. Я тоже поджала губы — видели мы эту защиту, чуть без головы не осталась.

— Погоди, Петровна, — отстранил ей Павел Семенович, — дай, поговорю. Не дело ведь — столько пережила, а ничего не знает.

Заведующая тут же отошла, уступив место куратору.

— Ну, о Кромке рассказывать не буду, сама все видела. О другом поговорим. Про Академию ты знаешь, а вот про Научно-Исследовательский Институт Скорой Помощи имени Макоши слышала?

— Н-н-нет. Я только Склиф…

— Скли-и-иф, — передразнил Павел Семенович. — Какой он тебе «склиф»? Ну, да ладно, не о том речь. Функции что там, что там одинаковые. Только что Склифосовский за наш мир отвечает, а НИИ Макоши — за Кромку. Сама понимаешь, работать там могут только те, у кого двойников нет. Вот академии вроде нашей и выискивают талантливых людей везде, где могут. Так что и тебе, и им — тычок большого пальца в сторону двери, где снова собрались спецкурсники

— в НИИ имени Макоши. Основная практика, кстати, тоже там. Вопросы есть? Вопросов было много. Но я задала только один:

— А почему этот Институт Скорой Помощи нельзя было построить прямо на Кромке?

— А потому, — Павел Семенович сдержал ухмылку, — что законы мироздания здесь и там разные. Невозможно на Кромке использовать медицинскую аппаратуру, разве что совершено примитивную: мешок Амбу, скажем, или ртутный тонометр. Зато там можно использовать магию! Вот как ваш Дар.

— Ну и нанимали бы колдунов и знахарок.

— Пробовали. Не получается. Разве что на подхвате — кровь заговорить, зубную боль унять…

Ничего себе! На Кромке можно было заговорить кровь! Так почему же…

— Тогда, почему для князя не использовали магию, почему не…

— С чего ты это так решила? — удивилась заведующая. — Я всю дорогу руду заговаривала, просила остановиться. Как видишь, даже моих сил не хватило! Что уж говорить о людских умениях. Увы, совершенных миров не бывает. И в Прави можно найти червоточины.

Это я примерно уже знала, но теперь все оказалось разложено по полочкам. Будущее больше не выглядело таким мрачным. Но все-таки уточнила:

— Получается, и работа будет?

— Если доучишься.

Это было уже не спонтанное решение, принятое из-за того, что совесть грызет. Работа — то, за что можно и постараться. Жаль только не мечта всей жизни. С другой стороны, мечты как таковой у меня тоже не было.

— А… зарплата?

Павел Семенович расхохотался:

— Не бойся, не обидят. У спецкурсников даже стипендия повышенная. Только тебе придется постараться, слишком уж много пропущено. Ребята, — повернулся он к остальным, — поможете?