Когда чудовища скрылись с глаз, Ибрагим осторожно выбрался из своей ямы. Он прочел первое заклинание, и ворота распахнулись настежь. Прочел второе заклинание, и ворота замкнулись за ним сами по себе. Огляделся Ибрагим и видит перед собой поистине райский сад. Вершины деревьев поднялись к небесам, всюду журчат прозрачные ручейки, струятся фонтаны, а воздух наполнен запахом всевозможных цветов. В любленные соловьи воспевают расцветающие розы.

Ибрагим потерял голову и не знал, наслаждаться ли ему запахом цветов или пением соловьев над розовыми кустами. Внезапно до его слуха донеслись звуки музыки. Он быстро спрятался в кустах и видит — приближается толпа девушек, таких прекрасных, что не ешь, не пей, а только любуйся на их алые ланиты и черные родинки. Ибрагим замер от восторга и подумал: «Неужели могут существовать на свете такие красавицы?»

Тем временем девушки с песнями и музыкой медленно прошли мимо розовых кустов, где спрятался он. «Пока я не разузнаю, — подумал Ибрагим, — кто они и куда идут, не буду отыскивать дерево с бубенчиками». Когда девушки стали удаляться, он вышел из своего укрытия и некоторое время незаметно шел за ними. Девушки направились к замку, который сверкал так, что ослеплял глаза. Стены его были выложены золотыми и серебряными кирпичами. Девушки вошли в замок.

«Дивы еще только через шесть месяцев вернутся, — подумал Ибрагим, — и до тех пор я смогу многое разузнать».

Крадучись, Ибрагим дошел до ворот замка, которые оказались распахнутыми настежь.

Он вошел в ворота и увидел здесь сад, столь прекрасный, что сад, окружавший замок, казался перед ним ничтожным. Подобного сада еще никогда не было создано. Здесь были все фрукты, все цветы и все птицы, какие только существовали на свете.

Ибрагим опьянел от увиденного. Он дошел до водоема, выложенного изумрудами и рубинами, из которого бил фонтан высокой прозрачной струей, и здесь услышал справа от себя девичьи голоса. Он быстро спрятался за деревом и видит — к водоему подошли несколько девушек. Они разостлали здесь шелковые ковры, и одна из них сказала:

— Сестры, сегодня госпожа спустится в сад, и мы немного повеселимся.

Ибрагим подумал: «Какой же красивой должна быть госпожа, если ее прислужницы так прекрасны!»

Девушки разостлали ковры и подушки и ушли.

А Ибрагим остался терпеливо ждать за своим укрытием госпожу.

Через некоторое время к водоему подошла вереница девушек с плясками и музыкой, а за ними шли сорок нежнейших красавиц одна краше другой, и среди них сама госпожа, длинные косы которой девушки несли на золотом подносе. Все сорок девушек прислуживали ей одной. Их госпожа Мелике-Хатун была так красива, что Ибрагим, когда взглянул на нее, потерял голову и без чувств свалился на землю. Он очнулся поздно. Солнце уже клонилось к закату, а девушек и след простыл.

Ибрагим ударил себя по голове и по глазам: «Что же я натворил? Как слабая женщина упал без чувств и не мог проследить, куда ушла Мелике-Хатун!». Долго укорял он себя и, наконец, успокоился на том, что Мелике-Хатун не могла уйти из этого сада и что ему опять удастся ее увидеть.

Ибрагим начал прогуливаться по саду и очутился вблизи дворца. Дворец был построен из белого мрамора, вокруг него не было ни стражи, ни пери, ни дивов.

Ибрагим пробрался к окну, заглянул в него и увидел в комнате Мелике-Хатун, подобную четырнадцатидневной луне. Она сидела на тахте, затянутой шелками, а перед ней — сорок прислужниц. Они вымыли своей госпоже волосы розовой водой, убрали их под ожерелье и в ожидании приказаний стояли со сложенными на груди руками. Ибрагим второй раз чуть не лишился чувств, но с трудом пересилил себя. Немного погодя показались музыкантши и танцовщицы, и начались пение и танцы. В полночь Мелике-Хатун отпустила девушек и села за трапезу. Затем прислужницы раздели госпожу и уложили спать. Они поставили один золотой светильник у ее изголовья, а другой — у ног, прислонили одно зеркало к изголовью, а другое — к ногам, опустили занавес ее ложа и ушли.

Ибрагим подождал, пока не уснула Мелике-Хатун. Тогда он тихо отворил двери и вошел в комнату. Сперва он умылся, затем придвинул к себе ужин, поел, снова умылся и подошел К ложу. Откинул занавес, склонился над девушкой, поцеловал ее в обе щеки и вышел. В саду он разыскал укромный уголок, лег и заснул.

Оставим пока Ибрагима спать в саду, а я расскажу вам о Мелике-Хатун.

Утром Мелике-Хатун поднялась с ложа, взглянула на себя в зеркало и видит — на лице у нее два ярких пятна. Она тотчас поняла, что кто-то ее поцеловал. Не показывая виду, она приказала девушкам принести одежду. Нарядилась и потребовала подать еду.

Прислужницы взялись за тарелки и увидали, что они начисто опустошены, словно перемыты не менее десяти раз. Девушки замерли от изумления. Видит Мелике-Хатун, что прислужницы не двигаются с места, и спрашивает:

— Что случилось? Почему вы стоите, словно вас кто-то заклял?

Наконец, одна из прислужниц пришла в себя:

— О госпожа, тут есть чему удивляться! Кто-то очистил все тарелки и ничего не оставил тебе на завтрак.

Услышав эти слова, Мелике-Хатун вышла из себя.

— Ах вы, негодницы! — воскликнула она. — Ну-ка, скажите правду! Завтрак съеден, меня кто-то поцеловал в обе щеки! Кто осмелился войти в мою комнату?! Кто, кроме вас, может находиться здесь?

Девушки стали оправдываться:

— Госпожа, твоя правда. Сюда никто войти не может. Но подумай, ведь ты и все мы — девушки. К чему же нам целовать тебя тайком ночью? А затем кухня полна для нас всякими сластями и едой, и мы всегда можем досыта поесть. Зачем же нам еще есть твой завтрак?

Мелике-Хатун согласилась с ними и сказала:

— Если хоть одна из вас обмолвится словом, пусть пеняет на себя. Если между вами об этом начнут судить да рядить, то непрошеный гость испугается и не осмелится придти вторично. Пусть же он думает, что никто ничего не подозревает, и снова придет сюда; тогда я его поймаю.

А про себя подумала: «Собака, однажды отведавшая сыру, придет за ним еще раз». Затем она стала готовиться к прогулке.

Оставим ее пока во дворце и посмотрим, что стало с Ибрагимом.

Утренний ветерок и первые лучи солнца пробудили Ибрагима. Он вскочил, умылся у родника, спрятался невдалеке от водоема и стал припоминать все, что произошло с ним ночью.

Он спрашивал себя: «Сон это или явь?»

В это время послышались звуки песни, и он увидел тех же девушек. Девушки приближались к водоему. Тогда Ибрагим понял, что все, что он видел прошлой ночью, не было сном.

Как и накануне, девушки разостлали по краю водоема шелковые ковры и подушки, а затем пришли сорок красавиц, которые несли на золотом подносе длинные тяжелые косы Мелике-Хатун. Впереди них шествовали музыкантши, танцовщицы и певицы. Они подошли к водоему, расположились на разостланных коврах и подушках, и начались танцы, пение, игры и забавы.

Ибрагим заметал, что Мелике-Хатун сидит молча и задумчиво. Тогда он понял, что девушка догадалась о происшедшем, и решил про себя: «Если даже меня изрежут на куски, я этой ночью повторю то же самое!»

Ибрагим любовался Мелике-Хатун до тех пор, пока она не ушла вместе со всеми девушками.

Тогда Ибрагим вышел из своего укрытия и обошел сад. Любуясь Мелике-Хатун, он позабыл о пище и питье и только теперь почувствовал голод. Он сорвал с деревьев разные плоды и слегка подкрепился. До вечера бродил Ибрагим по саду, а когда стемнело, подошел к мраморному дворцу и спрятался под окнами. Ему было видно, как девушки подали ужин Мелике-Хатун и как она едва прикоснулась к еде. Затем вошли другие прислужницы. Они раздели и уложили госпожу и потом ушли.

Как Мелике-Хатун ни крепилась, но спустя немного времени уснула сладким сном. Когда Ибрагим убедился, что Мелике-Хатун спит, он пробрался к ней в комнату, как прошлой ночью, поел досыта, умылся, дважды поцеловал девушку в обе щеки, вышел из ее покоев и снова лег спать в саду на том же месте.

Когда же наступило утро, он поднялся, поел фруктов и пошел к водоему. Здесь Ибрагим спрятался за розовыми кустами и стал дожидаться красавиц. «Как дьявол не отходит от кизилового дерева»[19], так и он не сводил глаз с водоема.