— О, тише ты, Казанова! — Ее глаза сверкают с одобрением. — Запомни мои слова, если бы я не была старше твоей бабушки, мы бы были где-нибудь в другом месте, а не в этой скучной комнате с еще более скучными людьми. — Наверно, она думает, что шепчет, но ее голос повышается и несколько человек стреляют взглядами в нашу сторону.

— Миссис Паттерсон, говорите тише! — шепчет миссис Аберти, выглядя оскорбленной. — Эти скучные люди стремятся дать нам деньги, и если вы продолжите оскорблять их, то это мероприятие будет напрасно, — бормочет миссис Аберти краешком губ. Она громко смеется, чтобы скрыть все то, что кто-то мог услышать.

— Я говорю, так как есть дорогая. — Миссис Паттерсон закатывает глаза. — Люди такие скучные и благодетельные. Мы защищаем жизнь здесь, черт возьми, тут не похороны. Развлекись! Выпей! Потрать деньги! — Она безумно машет руками в воздухе.

Я не могу не улыбаться. Вижу, как она долго поддерживала эту организацию.

Миссис Аберти трясет головой и нервно оглядывается.

— Пойдем, — говорит она, беря Пакса под локоть. — Ты должен сфотографироваться с нашей красивой моделью. Это хорошо для связи с общественностью, — объясняет она. Мне кажется, она просто хочет увести Пакса от слишком честной миссис Паттерсон.

— Джулс пойдешь со мной... — Пакс посылает мне извиняющийся взгляд.

— Нет, — прерываю я, когда вижу, что миссис Аберти начинает хмуриться. — Все в порядке. Правда, я могу остаться здесь с миссис Паттерсон.

Это не кажется плохим вариантом. Она немного напоминает мне мою бабушку с ее непримиримыми взглядами.

— Тебе нужно идти фотографироваться, Пакс. — Я улыбаюсь, кивая в сторону шумных камер. — Они здесь, чтобы увидеть тебя.

— И, надеюсь, после того как они увидят тебя, они будут охотнее открывать кошельки для нас, — напоминает ему миссис Аберти, когда видит, что он пристально смотрит на меня. В тот момент понимаю, что Пакс откажется, если я попрошу его; это в его глазах, в том, как его губы слегка изгибаются в недовольстве. Это в тот же момент, когда мое сердце подпрыгивает, напоминая мне, как сильно я влюбилась в этого потрясающего мужчину.

— Иди, — говорю я Паксу, касаясь его щеки своей рукой. — Иди, используй всю красоту Пакстонов для хорошего дела, — пытаюсь его подразнить.

Он подходит ближе, бормоча:

— Сейчас все для хорошего дела, но сегодня позже произойдет много неприличных вещей. — Его страстные слова посылают дрожь предвкушения по моему позвоночнику, и, если бы в здании не было кондиционеров, я могла бы упасть в обморок прямо здесь.

Умиротворяющее обещание в его глазах ненадолго улавливает разочарование, которое я чувствую, и наблюдаю с потрясенной улыбкой на губах, как он уходит.

— Молодая леди, он собственник, — замечает миссис Паттерсон.

Как будто я не знаю.

Мгновенно толпа окутывает Пакса, когда он направляется на подиум. Его высокая мускулистая фигура самоуверенна, когда он делает два шага подряд. Люди ждут его, и он пожимает руку мужчины, прежде чем поцеловать щеки пожилой женщины. Затем другая женщина выходит вперед, и я больше ничего не вижу. Высотная фигура Пакса загораживает ее маленькую. Некоторые выходят вперед, и мой обзор на подиум закрывается. Поднимаю голову, но это бесполезно. Я думаю о передвижении, но пол настолько переполнен, что моя маленькая фигурка будет вытеснена из толпы в моменты.

Внезапно вспыхивают приветственные возгласы. Это смесь аплодисментов и возбужденных голосов. Кажется, будто что-то происходит. Щелчки камер становятся все громче, подтверждая мои подозрения. Кто-то свистит сзади.

— Я бы многое отдала, чтобы быть на ее месте, — вздыхает женский голос.

Замираю. О чем она вообще говорит? Некоторые первичные женские инстинкты предупреждают меня. Кажется, что все мое тело превратилось в стекло. Если бы кто-то столкнулся со мной сейчас, я могла бы упасть или, может быть, разбить всю тяжесть, которую внезапно чувствует мое тело.

Толпа кричит сильнее.

— Сильнее, — кричит пьяный мужской голос. — Сделай это сильнее!

Человек впереди уходит.

Я не могу перевести свой взгляд. Мои глаза горят в голове. Хочу плакать. Кричать. Хочу разбить что-то на миллион кусочков.

Но я ничего из этого не делаю.

Смотрю, как Пакс продолжает целовать Элейну.

Как она обнимает его. Я смотрю, как он позволяет ей это.

Это ее месть.

Глава 29

Я – торнадо из чувств.

Злость. Ревность. Боль. Предательство.

Даже чувствую проблеск надежды, что то, что я вижу не было реальным.

Но слышу толпу. Вижу улыбки.

Вижу, как люди берут свои чековые книжки.

Пакс и Элейна два самых замечательных человека, которых люди когда-либо видели. Они вместе. Целуются. Это сказка. Это заставляет поверить в красоту и первую любовь, и в человека, который преодолел трагедию, чтобы найти свою принцессу. Это прекрасно.

И это обойдется вам в сто баксов.

Это нереально, пытаюсь я сказать самой себе. Он делает это ради денег. «Как он позволил мне кататься на нем ради денег?», —комментирует недовольный голос внутри меня. Гневно моргаю от жжения в глазах. Злюсь на себя за свою заботу и за то, что пришла.

Я злюсь, что Элейна идеально смотрится рядом с Паксом.

Не задумываясь, разворачиваюсь.

— Дорогая! — слышу, как миссис Патерсон зовет меня. — Постой! Вернись!

Не уверена, что делаю или даже куда иду. Я унижена. Все в комнате видели, что мы с Паксом прибыли вместе. Сейчас все в комнате смотрят на Элейну и Пакса. На поцелуи. Внезапно становится трудно дышать. Огни, камеры и изящно одетые люди слишком ограничивают пространство.

На моих низких каблуках легко ходить, и я могу добраться до огромных двойных дверей за несколько секунд. Это выход. Замечательно. Дверь громко закрывается сзади, когда выбегаю, не заботясь, увидят ли люди мой уход. Может быть этому всему есть разумное объяснение, но в этот момент мне все равно. Он целует моего врага. Никогда так не думала об Элейне, но в эту секунду такой она является для меня: врагом. И она хочет Пакса.

Как она с ним познакомилась? Как он допустил, чтобы это случилось? Почему она ненавидит меня? Эти вопросы кружатся у меня в голове, и каждый следующий громче предыдущего. Жжение в моих глазах превращается в слезы, и мои щеки становятся мокрыми от них.

Внутри густая тупая боль. Когда умерла бабушка я почувствовала пустоту, ничтожество. Прямо сейчас чувствую что угодно, но не пустоту. Чувствую гнев, ревность и смятение, и все три вихря внутри сжимаются, чтобы достать каждую часть моего сердца. Это всего лишь маленький орган по сравнению с остальным моим организмом, но в этот момент это все, что я чувствую. Не реагирую на ноги, идущие через автостоянку. На шум вокруг меня. Холодный воздух, который внезапно поднимается, как будто что-то идет за мной.

Все, что я вижу – Пакса и Элейну.

Все, что я чувствую, боль.

Все, что я ощущаю – это мое собственное сердце, бьющееся быстрее от моих эмоций.

Думаю, это карма. Я думала только о бабушке и себе. Когда она умерла, мои мысли сосредоточились на себе, на том, чтобы делать то, что обеспечит мою жизнь: как искать правосудия для нее, как использовать одержимость Брейдона в свою ползу, как уехать из Миннесоты, как выжить, когда я это сделаю. Я была эгоисткой. Я эгоистична.

Карма – сука.

— Джулс. — Я слышу тяжелые шаги, стучащие по тротуару. — Подожди! — его голос звучит в моих ушах, причиняя мне физическую боль. Не оборачивайся, говорю сама себе. Не оборачивайся! Ускоряю шаг. Я не хочу слушать, что он собирается сказать. Ничто не сможет оправдать то, что я видела. Ничто.

— Джулс! — Пакс ловит меня, сжимает локоть и оборачивает. — Что ты творишь? Ты не должна быть здесь одна. Это не безопасно...

— Не безопасно? — шиплю я. Не могу вспомнить, когда была такой злой. — Ты целовал ее и теперь беспокоишься обо мне? Так не пойдет, — трясу я головой.