— С кем — «с вами»?

— Ну не надо искать скрытые смыслы там, где их нет, — поморщилась Урсула. — С такими, как я. Если я дам вам уйти — об этом узнают. Даже если ты уберешь свой отчет начальству в самый тайный сундук — об этом узнают рано или поздно, и я расскажу тем, кому смогу, и ваши новые приятели, господа следователи, тоже расскажут, даже если вы им запретите и пригрозите. Я хочу, чтобы ваша propaganda оказалась перед фактами, которые ей противоречат. Чтобы люди это знали, слышали и видели.

— Что значит «наша история закончится»? — уточнил Курт, и она нарочито укоризненно улыбнулась:

— Серьезно? Ты, что ли, тоже решил, что я спятила и буду болтать без умолку, лишь дай повод? Вскоре сам всё увидишь, а я и так сказала слишком много. Что поделать, — наигранно вздохнула Урсула, — поддалась чувствам, ох уж эта слабость женской натуры…

— Кусок камня, — твердо сказал Харт, и та запнулась, глядя на бауэра удивленно. — Кусок камня, — повторил он. — Мне за труды. Я намеревался уничтожить его, да, но если у кого-то будет целый мешок магистериума — я хочу хотя бы один кристалл. Ты с этого не обеднеешь.

— Нет, — сухо ответила Урсула, согнав с лица наигранную улыбку. — Довольно и того, что я не размажу вас по этим камням. Берите, что дают, и не торгуйтесь, иначе я могу счесть, что моя доброта чрезмерна, а насладиться падением вашего града земного я смогу и без вас.

— Ладно, а на один вопрос ответишь? Что? — пожал плечами Курт, когда колдунья вперила в него удивленный взгляд, явно растерявшись от подобной наглости. — Я инквизитор, задавать вопросы — моя работа. И если ты в самом деле позволишь мне выйти отсюда живым, с меня снимет голову начальство — за то, что я хотя бы не попытался. Ответишь — хорошо, нет — стало быть, нет, заставить тебя я, к моему величайшему сожалению, не могу.

— Ну? — нетерпеливо подстегнула она. — Что еще?

— Дания, Норвегия, Швеция?

Урсула помедлила, зачем-то обернувшись через плечо на лес за стенами дома, и, наконец, коротко ответила:

— Дания.

— И так легко говоришь по-немецки?

— Это уже второй вопрос.

— Ответишь?

— Немецкий я просто знаю. А произношение… Милый, в практике, где от любого неверно возглашенного звука зависит всё, быстро научаешься не плошать. Другие тут не выживают.

— И давно ты в этой практике?

— Это третий вопрос.

— А с немецкими пословицами у тебя как? Знаешь ведь, два — недостаточно хорошо[139].

— У меня и с латинскими неплохо, — уже не пытаясь изображать ложное дружелюбие, хмуро отозвалась Урсула. — Inutilis quaestio solvitur silentio[140]. Хорошо побеседовали, но время вышло; теперь — камень. Я жду. Как вы понимаете, я слышала, что вы намеревались делать, посему имейте в виду: если мне покажется, что происходит что-то не то, все свои обещания я беру назад.

— Ты находила какие-то записи в той библиотеке? — махнув рукой через плечо в сторону выхода, спросил Харт. — Мы нашли дневник, но в нем не было никаких технических описаний. Если какие-то записи подобного рода, схемы, чертежи у тебя есть, это бы сильно помогло.

— Нет. Судя по всему, жители дома сбежали, прихватив с собой все, о чем не забыли. Но ты же умный, да? Ты сможешь, я верю.

— Польщен, — мрачно отозвался бауэр и, переглянувшись с сыном, снова приблизился к конструкции на тумбе. — Но если я испорчу магистериум, не жалуйся.

— Не стану, — улыбнулась Урсула, — я просто убью всех вас.

— Хватит меня раздражать, — отрезал Харт, подойдя к «поводырю» вплотную и оглядывая его со всех сторон. — Чтобы понять, как это устроено, мне надо сосредоточиться и почувствовать камни, а это довольно сложно, когда тебе зудят в уши, угрожая смертью. Если камни тебе нужны — заткнись, женщина, и дай мне работать.

— У-у, какой суровый мужчина, — игриво протянула Урсула и показательно вскинула руки. — Молчу-молчу. Действуй.

Харт медленно перевел дыхание, прикрыв глаза, и тихо бросил:

— Вы тоже. Молчите и не отвлекайте. С советами не лезть.

— Слушаюсь, — почти серьезно кивнул Мартин, однако на шаг ближе все-таки подошел.

Бауэр положил ладони на основание конструкции, обхватив основание друзы пальцами, помедлил, снова прикрыл глаза и склонил набок голову — точь-в-точь как Грегор, когда вслушивался в возмущения Предела. В неподвижности и тишине прошло несколько мгновений, потом минута, потом вторая… Урсула на крыше переступила с ноги на ногу и сжала губы, явно с трудом удерживая себя от того, чтобы подстегнуть.

Бауэр выдохнул, открыв глаза, и медленно, точно лекарь, обследующий живот пациента, ощупал потемневшие кристаллы друзы. Потом пальцы поднялись выше, осторожно касаясь красных камней, и, наконец, застыли, обхватив центральные ярко-зеленые. И снова потекли минуты — одна, вторая, третья…

Курт скосил глаза на фон Вегерхофа, и тот, перехватив его взгляд, едва заметно пожал плечами и качнул головой, давая понять, что не ощущает ничего. Грегор подступил ближе и чуть слышно шепнул:

— Отец пытается почувствовать магистериум. Иначе не поймет, как разобрать поводыря.

— Зачем вообще его разбирать? — так же еле слышно спросил Курт, и Урсула громко ответила:

— Затем, чтобы успокоить камень. Иначе его невозможно будет извлечь.

— Заткнитесь! — рявкнул Харт, не оборачиваясь, и чародейка снова подняла руки, всем видом изображая глубочайшее раскаяние и смирение.

Грегор приложил палец к губам, и Курт кивнул, тоже смолкнув.

Бауэр убрал ладони от друзы, все так же осторожно и медленно коснулся одного из колец, провел пальцем по кромке и наклонился, ощупывая две больших шестеренки у основания конструкции.

— Где-то здесь… — чуть слышно пробормотал он и, подумав, поднял один из рычажков рядом.

Внутри щелкнуло, Харт замер неподвижно, отняв руки от механизма. Ничего не изменилось — кристаллы в центре не засияли внутренним светом, зеленые не покраснели, темные не рассыпались в труху, кольца не пришли в движение и больше ни единого звука не донеслось.

— Так… — тихо проронил бауэр, кашлянув, и подался вперед, запустив пальцы куда-то под шестерни.

Его спина скрыла почти весь механизм, и Мартин сделал два шага в сторону, вытянув шею, чтобы увидеть происходящее, а Грегор, напротив, медленно отступил на шаг назад, нервно облизнув губы.

— Есть контакт, — сообщил он шепотом, и Курт молча кивнул.

Внутри «поводыря» снова что-то громко клацнуло, потом захрустело, как сухой снег под подошвой, Харт приподнялся на цыпочки, нажав на что-то в глубине шестерней, и одно из колец лязгнуло, покосившись.

— Иди к папочке, — удовлетворенно выдохнул он, потянув кольцо на себя, и бронзовая деталь, мгновение посопротивлявшись, с громким клацаньем выскочила из гнезда.

— Молодец! — одобрительно воскликнула Урсула, не сумев или не став скрывать нетерпение. — А теперь придумай, как достать камни из него.

— Нечего тут придумывать, — отмахнулся Харт.

Бауэр, перевернув кольцо тыльной стороной к себе, подцепил у основания крепления широкую шайбу и легко разъединил деталь на плоский обруч с ложбиной и полоз с кристаллами. Полоз тоже распался на две части, и укрепленные в нем камни выпали на землю у тумбы.

Фон Вегерхоф подался вперед, и чародейка на крыше крикнула остерегающе:

— Стоять! Не трогай, — выразительно пояснила она, когда стриг замер на месте. — Когда он разберет поводыря, вы уйдете, и тогда я подберу камни. А сейчас, умелец, просто аккуратно отодвинь их ногой в сторонку и продолжай.

Харт молча пожал плечами, носком башмака отпихнув три кристалла подальше от себя, отбросил разобранные кольца в другую сторону и опять подступил к тумбе, разминая пальцы.

У механизма он снова замер, опять взявшись за зеленые кристаллы друзы, и Курту показалось, что два камня в поврежденном кольце с их утерянным собратом словно стали ярче. А быть может, просто спустившееся к горизонту солнце так отразилось в них…