— Хинта, — позвал Тави. Тот, не оборачиваясь, шел к пролому в стене. Тави нашел силы подняться на ноги и последовать за ним. Догнать Хинту оказалось непросто; они поравнялись уже у самого пролома. Через перекресток летели трассирующие очереди. Выходить из укрытия туда, под эти пули, было нельзя.

— Стой! — крикнул Тави. — Куда ты идешь?

Хинта не остановился. Тави схватил его за плечо, развернул к себе, заставил укрыться за уцелевшими остатками стен.

— Отпусти меня, — сказал Хинта. Экран его шлема был полностью отключен, лоб и веки глаз казались обожженными. Тави не знал, списать это на действие тендра-газа или на последствия взрыва.

— Ты вообще видишь? — испуганно спросил он. — Ты видишь меня?

Хинта раскрыл глаза шире и устремил на него страшный взгляд.

— Я прекрасно вижу тебя. Ты меня предал. Это из-за тебя они убили моего брата. Я надеялся, что ты погиб. Мы все должны умереть. Все, кто был здесь сегодня. Вина делится поровну между нами. А теперь отпусти меня.

— Нет, не отпущу. — Тави держал его за плечи так крепко, как только мог. Между ними был мертвый Ашайта. За спиной Хинты расстилалась улица. Там стреляли. Тави мог видеть, как пули секут снег всего в нескольких метрах от их укрытия. — Сядь! — крикнул он. — Давай, Хинта, опускайся вниз. Мы стоим в плохом месте!

В ответ Хинта толкнул его, всем телом, потому что его руки были заняты мертвым братом. Они начали бороться. Победила ничья — Хинта не смог вырваться, а Тави не сумел усадить его. Но в Хинте появилась какая-то дикая сила, словно он больше не подчинялся законам биологии и химофизики. Его тело стало напряженным, каждая мышца закаменела.

— Хватит, Тави, — с ужасающей ясностью произнес он. — Ты не Джилайси Аргнира. Да и тот никого не спас. Все люди, которых он пытался уберечь, погибли позже — в тех битвах, на которые он не успел. Кровь застит все. Там, с другой стороны улицы, мой отец. Я видел его. Он все еще жив, хотя скоро тоже погибнет. Пусти меня. Я должен пойти, показать ему тело младшего сына. Я виноват, так пусть отец пристрелит меня за то, что я не уберег…

Глаза Тави наполнились слезами.

— Ты несешь чушь! Тебя контузило!

— Нет, просто я понял смерть. Мы все убийцы. И все умираем. Справедливость в том, что никакой справедливости нет. Отпусти меня, или я тебя убью.

Выстрелы попали в стену, за которой они прятались. Взвизгнул рикошет. На какое-то ужасное мгновение Тави показалось, что Хинта уже мертв, что его достало пулей, прошившей преграду навылет. Потом он понял, что это другая смерть, смерть души, стоит сейчас перед ним, с пустым взглядом и немым лицом.

— Очнись, Хинта, — попросил он. — Только убийцы виноваты в смертях. Я спас тебя. Ты не убийца. И никто, кроме Круны, не виноват в смерти Ашайты. А ты мог бы сам сейчас быть убийцей. Но ты им не стал. Ты не стал убийцей Круны.

Хинта издал безумный смешок.

— Ты — спас — меня? Теперь мы оба — убийцы моего брата. Мы позволили ему умереть. Ты повернул все так, что он умер. Ты слеп, если не видишь этого. А Круна? Круна все равно мертв. Омар порвал его. Так в чем же смысл твоего геройства!?

— Убийца — это тот, кто убивает! — закричал Тави. — Не ты снял с Ашайты шлем, и не я! Это сделал только один человек!

— Бездействие убивает. Слова убивают. Весь мир вокруг — это способы умереть или убить. Не говори мне, что мы не виноваты. Мы виноваты уже в том, что шли с ними. И что остались с ними. Я виноват, что затеял драку. Ты виноват, что остановил ее не в том месте. Гиди и Хорда нас держали. Может, и они — не убийцы? Нет. Мы все его убили. Шарту убивал его с самого первого дня. А мир убивает всех нас. Мы все убийцы и самоубийцы, каждый с руками по плечи в крови. Мы убиваем, когда отпускаем своих родных на войну. И убиваем, когда не делаем этого.

Синева совершенно ушла из глаз Хинты, осталась только тьма. И Тави медленно ослабил свою хватку, отступил под давлением этой тьмы. Он не знал, что делать. У него были тысячи слов, но все слова тонули во тьме. С Хинтой не получалось говорить — сейчас его можно было только слушать, слушать этот спектакль одного актера, разыгрываемый посреди горящего мертвого мира.

— Соберись, — в последней страшной попытке сказал Тави. — Ты говорил, что выдержишь смерть своего отца. Так будь крепким, выдержи смерть брата! Вспомни, Хинта! Вспомни, кто ты, и кто мы, и какое у нас дело! Мы должны остановить все это — все войны, все зло в мире! У меня в кармане лежит ключ. Осталось сделать с него миллион копий и подарить по штуке каждому из людей! У меня в кармане голос звезд, помощь, которая пришла к нам издалека, чтобы мы не убивали и не умирали. Ты ненавидишь мир? Так используй эту ненависть во благо! Только один способ мы нашли, чтобы разорвать этот порочный круг! Мы на пороге. Я плачу о твоем брате, плачу, как ты. Но если мы сделаем наше дело, то не будет больше напрасных смертей. Злой мир будет повержен. Все вокруг расцветет, и мы сделаем первый в нашей жизни глоток чистого воздуха! Сядь, спрячься! Оставь брата! Ему уже не помочь! Давай жить! Нам нужно найти Ивару!

Тави так говорил, что на мгновение ему показалось, что от силы его слов стихли взрывы. Он не смог говорить на гумпрайме. Но вот перед ним был Хинта, потерявшийся друг, который сейчас воплощал в себе все горести и заблуждения людей. И Тави направил острие своей мысли в это средоточие тьмы.

Но тьма в глазах Хинты не дрогнула.

— Думаешь, я не помню? Не помню о наших делах? О нет, я помню о них все. Чудеса. Магия. Спасение человечества. Золотые вещи. Где же все это было? Где все это сейчас? Где вся эта сила добра? Ее нет. Я вижу только трупы. И один из них у меня на руках.

Дым стелился в отравленном воздухе; пепел оседал на землю, на снег, на руины; над развалинами домов величавыми синими факелами пылали цистерны с запасами газа.

— Аджелика Рахна? Где он был, когда Ашайта хватал окровавленными губами воздух? Где он был, когда убивали тысячу людей, наших соседей и знакомых? Я скажу тебе: он лежал в ящике хранения. Он не очнулся, не шевельнулся, не превратился во что-то другое, не облачил лучших из людей в золотые латы. Он не сделал ничего. Потому что он ничего не может. Этот маленький золотой шарлатан обманул нас всех, обманул все человечество. Добро — это ложь. У вселенной нет центра, а если он и есть, то это ледяное и темное сердце, которому нет дела до живых существ, оно любит лишь огромные камни и бездну пустоты. Мы все — бессмысленная случайность. Жизнь — это плесень на мертвых камнях вселенной. Гибель нашего мира ничего не значит. А Ивара — мальчик, поверивший в сказки, еще более глупый, чем мы с тобой, проживший десятки лет без взросления.

— Ты безумен, — в ужасе произнес Тави. Его руки безвольно упали.

— Я разумен, — сказал Хинта, повернулся и начал выходить из укрытия. В эту минуту, на самом краю своего поля зрения, Тави заметил чей-то силуэт. Низко наклонившись, к ним бежал человек. Он пришел не с улицы, а со стороны выжженного двора станции землемеров — оттуда же, откуда они сами час назад. Тави еще не успел рассмотреть деталей, назвать имя, а радость уже захлестнула его. Ивара был жив. Ивара пришел к ним. Теперь они были спасены, и не только они, но что-то великое, общее, чем они занимались — снова могло жить.

Так получилось, что они все трое одновременно вышли из укрытия. Хинта с телом брата на руках шагнул на улицу, споткнулся об обломки стены, чуть не упал, но удержался на одеревеневших ногах и пошел дальше, прямо навстречу пулям. Ивара издалека бросился ему наперерез. Тави, растерянный и счастливый, полный мимолетной надежды, оказался между ними и протянул руки к обоим, словно хотел соединить их, обнять, восстановить ту целостность, в которой они пребывали в лучшие дни. А потом он увидел очередь — череду крошечных двойных взрывов, которая мчалась по снегу, камням и кучам мусора прямо к ним. Трассирующих линий не было видно, и казалось, нет никакого стрелка — только сами пули, сама смерть была здесь, ища себе жертву. Все случилось очень быстро. Ивара налетел на Хинту, схватил его; тело Ашайты упало на снег, маленькое лицо отвернулось в сторону. Потом пули догнали их. Тави закричал — страшно, бессвязно. Его друзья упали, покатились по ледяной грязи. И сразу оба вскочили. «Неужели живы?» — испуганно и удивленно подумал Тави. В те секунды он не осознавал, что и сам стоит в полный рост на открытом месте, под шквалом огня. Хинта повернул назад к телу брата. Ивара опять поймал его. Тави бросился к ним, схватил Хинту со своей стороны. Тот упирался, но вместе с Иварой они затащили его обратно в укрытие. Считанные секунды спустя они уже были в относительной безопасности. Упали.