Поначалу они стояли, не зная в точности, что делать. Потом Тави отважно шагнул вперед, но Ивара предупреждающе схватил его за плечо. Поверхность Меридиана горела и плавилась там, где соприкасалась с фиолетовой плазмой — даже в лучшем из скафандров немыслимо было пройти через этот заслон. А потом они увидели, как по золотым лестницам у них за спиной восходят на поверхность Меридиана десятки больших и сотни маленьких золотых фигур. Еще несколько мгновений назад они были одни, теперь же за спиной у них стояла целая армия. Мириады глаз светились волшебным золотисто-зеленым светом, мириады лиц были украшены похожими, но всегда разными и всегда прекрасными узорами.

— Это он, — потрясенно сказал Хинта, — он один там, во всех этих телах.

Золотые робо начали двигаться. Они сходились и расходились, словно исполняли военный танец. Потом их шеренги всколыхнулись, меняя свой порядок; одни робо начали вставать на колени и подсаживать других, чтобы те смогли забраться на плечи третьих. Пещеру наполнил тихий, успокаивающий звук тысячи коротких золотых шагов, тысячи четких мягких соударений. За считанные минуты то, что было золотой армией, превратилось в золотую стену. Вершина ее оказалась ровно в том месте, где парил единственный избранный маленький человечек, отличавшейся от всех остальных своей покалеченной ногой.

— Битва, — сказал Ивара. — Он поможет нам.

Волна преображений прокатилась по стене из золотых фигур, волна золотых лепестков накрыла каждый из силуэтов. Отдельные фигуры исчезли, но сама стена вдруг изменилась: отделила от себя руки, разлепила ноги, подняла над могучими плечами тяжелую голову. Это снова был единый золотой человек — но не маленький, а великан. Несколько мгновений он стоял неподвижно, а потом медленно поднял свои огромные руки и сложил их перед собой, ладонь к ладони, в грозном молитвенном жесте. Узоры на его теле засветились, в глазах вспыхнул огонь; зеленые искры и золотые пиксели разлетелись от его рук, когда он разомкнул их, принимая боевую стойку.

Мембрана энергийной Бемеран Каас отшатнулась, прогнулась назад, словно почувствовав угрожающую ей силу. Великан сделал тяжелый, уверенный шаг вперед. Трое друзей инстинктивно пригнули головы, когда над ними пронеслась золотая стопа, но шаг громадного Аджелика Рахна был точно рассчитан: он перешагнул через них, и его нога опустилась у самой той черты, где фиолетовая плазма сплавлялась с поверхностью золотой реки. Бемеран Каас начала защищаться — она выбросила вперед фиолетовые щупальца, обхватила ими руки золотого богатыря, но обожглась о его зеленый огонь и опала, а он скомкал ее, разорвал и отбросил прочь. Но она не сдалась. Она больше не была мембраной, и тоже превратилась в подобие фигуры — огромной, осклизлой, бесформенной, и все же стремящейся принять форму человеческого силуэта. Этот фиолетовый великан-монстр нанес тяжелый удар своим кулаком в грудь золотого великана. Золотые обломки брызнули во все стороны; на груди Аджелика Рахна остался шрам, а из разрыва полыхнул сноп зеленого пламени. Он пошатнулся, но рана-пробоина тут же начала заживать, закрывшись волной движущихся золотых лепестков. Он восстановил равновесие и ударил в ответ. Брызги фиолетовой плазмы разлетелись на сотни метров, и теперь пошатнулся уже фиолетовый великан-монстр.

— Вперед, — скомандовал Ивара. Они бросились вперед. Скафандры придавали их телам и движениям невероятную легкость, каждый шаг был как прыжок, уносящий на несколько метров. Они лавировали между ногами борющихся великанов, ускользали от падающих сверху золотых обломков и от обжигающих брызг кипящей фиолетовой плазмы, перепрыгивали через ожоги и пробоины, которые Бемеран Каас оставила на поверхности золотой реки…

В эту самую минуту тысячи людей в литской ойкумене, в южных поселках и в других обитаемых местах по всей Земле стояли, бросив свои дела, и смотрели на стену Экватора. Под их восхищенными и испуганными взглядами она преображалась — все трещины, изъяны, раны времени исчезали с ее поверхности. Она больше не выглядела медно-каменной, она закрылась в золотой щит, а потом этот щит вспыхнул светящимися узорами, пророс изображениями растений и животных, раскрылся фрактальными окнами, за которыми стало видно картины невиданной забытой жизни.

Преображался не только Экватор. Лива и Инка обедали вместе, а потом, к обоюдному смущению, были вынуждены признать, что испытывают прилив невероятного, почти незнакомого им желания. Охваченные страстью, они пошли в спальню, начали сбрасывать друг с друга одежды, но вдруг замерли, завороженные зрелищем, которое открывалось из окна — сад разрастался на глазах, листья увеличивались в размерах, ветви удлинялись, набухая новыми почками, распускались цветы.

— Что это? — почти сходя с ума, спросила Инка.

— Они сделали это, — сказал Лива. — Они разбудили планету.

Пока они произносили эти слова, лианы из их сада, пробив преграду, начали ползти на территорию соседней усадьбы через взбунтовавшийся газон, который уже успел подняться на полметра вверх и заколосился невиданными злаками.

Когда происходили все эти вещи, Квандра Вевада сидел в своем кабинете, в похожем на крепость загородном исследовательском центре «Джиликон Сомос». На экранах его терминала были развернуты текущие проекты, но он вдруг утратил способность заниматься делами — его охватило странное, беспредметное беспокойство. Он барабанил пальцами по подлокотнику кресла и думал, что надо срочно кого-то вызвать, что-то приказать. Вот только он не мог решить, кого вызвать и что приказать. Его тревожное состояние было прервано звонком коммуникатора.

— Говори, — нажимая кнопку, разрешил Квандра.

В устройстве раздался голос одного его из секретарей.

— Господин, вам необходимо срочно подняться на взлетную площадку и улететь.

— Почему?

— Фратовое поле рядом с комплексом. Оно…

— Горит?

— Нет, оно… оно наваливается на подножие здания. Это началось несколько минут назад, но инженеры утверждают, что это может привести к обрушению всего комплекса. Подойдите к окну, господин, прошу вас. Сейчас все здесь смотрят на это.

Квандра помедлил, его лицо ничего не выражало. Потом он резко встал и подошел к окну. Он привык видеть там квадраты своих фратовых полей с ровной сеткой дорог между ними. Но четких дорог больше не было — только зеленая масса фрата, поднявшаяся на высоту трехэтажного здания, и гигантские треупсы-великаны, шляпки которых качались на высоте пятого-шестого этажей.

— Теперь я знаю, — пробормотал Квандра. — Это вносит определенность.

На его глазах живая подушка продолжала расти. Он вернулся к терминалу и велел секретарю, чтобы тот прекратил паниковать и соединил его с военными.

Обломки и препятствия, избороздившие гладь золотой реки, заставили их разделиться: Ивара отстал от остальных, Тави в своем легком скафандре вырвался вперед, а Хинта оказался посередине. Он бежал, прыгал, слышал легкое и уверенное дыхание друзей, следил за мелькающей впереди оперенной фигуркой Тави, видел на экране изменившегося шлема векторы-подсказки, которые показывали наилучшую траекторию для следующих поворотов и прыжков. В какое-то мгновение он успел запрокинуть голову и увидел, как прямо над ним две огромные фигуры, сцепившись, швыряют друг друга о каменные стены просторного тоннеля. От их ударов скалы расшибались в щебень, полыхал зеленый и фиолетовый огонь, воздух содрогался, мелкие камни, золотые детали и брызги плазмы, словно град из шрапнели, бомбардировали поверхность Меридиана, иссекая его орнамент. Фрактальные окна бились, прекрасные картины жизни захлестывала тьма.