— Хинта, Хинта, очнись, — звал кто-то.

Хинта открыл глаза и увидел, что это Тави трясет его. Они находились там же, но дарохранительница была закрыта, а компас был у Тави в руках.

— Прости, я не знал, что делать. Не видел, как ты упал. Я словно…

Хинта сел на полу, отряхнул руки от пыли. Он чувствовал себя очень странно — и самым странным было то, что с ним как будто ничего и не произошло.

— Я в порядке, — сказал он.

— Хорошо, — улыбнулся Тави.

— Но меня злит, что я стал так часто падать, когда ты остаешься на ногах.

В глазах Тави вдруг блеснули слезы. И Хинта сразу тоже заплакал. Он сидел на полу, а Тави, стоя на коленях рядом с ним, обнимал его. Хинта чувствовал, как коробочка с компасом вдавливается ему под лопатку.

— Они говорили, — сквозь слезы произнес Тави. — Они показывали. И всего было слишком много. Я не знал, что так будет, не знал, что на молитвы можно получить ответ. Я думал, мы идем сюда лишь для проформы, просто чтобы увидеть мое погребение, или что его нет. Представь, что здесь был бы лишь саркофаг моего отца. Представь, что здесь не было бы меня.

— Все в порядке. Ты расскажешь, что они тебе говорили?

— Я постараюсь, — обещал Тави. А потом они услышали шаги, поспешно встали на ноги и стали отряхиваться от каменной пыли, которая была здесь повсюду. Тави спрятал компас.

— Долго вы, — сказал Лива. Мальчики вышли ему навстречу.

— Так получилось, — ответил Тави.

— Нет, это хорошо. Ведь ты впервые в жизни пришел к отцу.

— Да, — сказал Тави. И Хинта вдруг окончательно понял, что они никогда не будут говорить с Ливой и Инкой о некоторых вещах. Погребение Тави и то, что Тави фавана таграса — все это было только для них, это была их тайна, тайна их закрытого клуба, в который Лива не входил.

Час спустя кортеж Ливы пересек границу квартала Лапула. Хинта, не отрываясь, смотрел в окно. Раньше он делал это потому, что город очаровывал его своей новизной и огромностью. Теперь это очарование прошло. Многое уже казалось знакомым; почти все дома, купола, аграрные зоны, промышленные районы повторяли друг друга. Здесь можно было заскучать от стекла и камня так же сильно, как в Шарту от красных скал и жухло-зеленой дали фратовых полей. Но в Шарту Хинта вырос — там он знал имена всем вещам, знал людей, видел детали, понимал, как устроен тот мирок. А здесь был чужой для него простор, и от этого он испытывал лишь еще большую скуку и тоску. Он смотрел в окно, чтобы молчать. Тави тоже смотрел в окно. Так они могли скрыться, уйти от внимания Ливы, от разговора о тех вещах, которые сейчас волновали их больше всего.

— Как же я хочу снова увидеть Ивару, — подумал вслух Хинта.

— Да, больше всего, — согласился Тави.

— Мы почти приехали, — объявил в ответ Лива. Впереди, за крышами домов, блеснула водяная гладь.

— Море? — заинтересовался Тави.

— Залив Илинвайта.

— А цунами? — спросил Хинта. — Разве их здесь не бывает?

— Бывают. Но там под водой, в километрах от берега, стоят специальные волноломы. Цунами разбивается о них, как о ряд ножей. Городу грозит лишь подъем уровня воды в заливе. Дамбы и набережная всегда выдерживают этот подъем. После землетрясений здесь часто собираются зеваки — смотрят, как вдали идет и падает огромная волна. Это бывает очень красиво. Я наблюдал такое один раз, еще в молодости.

Эстакада, по которой ехал их кортеж, сделала петлю, пробежала сквозь развязку и устремилась вдоль берега залива. Хинта увидел порт и ряды грузовых кораблей. Потом кортеж свернул на боковую магистраль и начал спускаться вниз, в проем между махинами многоярусных теплиц. Сверху надвинулась арка портала, закружились снежинки — машины проехали через температурный шлюз и начали петлять по этажам огромной парковки в поисках наилучшего места.

— А вот и наши поклонники, — заметил кого-то Лива. — Сейчас будет жарко.

Хинта не сразу его понял, но потом увидел, как между рядов припаркованных машин бежит какой-то человек. Лица его не было видно, потому что тот был в шлеме, напоминающем шлемы виртуальной реальности. Над его головой, сверкая объективами, крутилась установка камеры.

— Нас снимают?

— Да. И это только начало. Готовьтесь, будет тяжело: толпа, крики, толкотня… Но моя охрана нас вытащит. Они это умеют.

Человек со шлемом отстал. Кортеж свернул на объездную линию и с нее начал подниматься на следующий этаж. Наперерез ему, рискуя попасть под колеса, ринулись новые люди. Половина из них была как тот, первый — с крутящимися штуковинами на головах, другие несли в руках какое-то оборудование. Воздух запестрел движением; Хинта увидел крошечные дроны, которые кружили над толпой и над кортежем, чудом уворачиваясь от ламп и колонн.

— Натапума бурлит, — наблюдая за всем этим хаосом, произнес Тави.

Какая-то женщина не успела проскочить, и автомобиль задел ее по бедру. Она упала, камера полетела на камень парковки. Остальные это снимали. А кортеж все ехал, лавируя между кучками журналистов, другими машинами, колоннами и техническими приспособлениями огромной стоянки.

— Кажется, они отстали, — сказал Лива. — Лишние круги всегда помогают.

— И что дальше? — спросил Хинта.

— Придется очень быстро идти или даже бежать, чтобы толпа не навалилась. Главное, не волнуйтесь, сохраняйте спокойствие, даже если вокруг начнется настоящая драка. Не отвечайте на вопросы, не смотрите на журналистов — им только это и нужно: поймать ваш взгляд в камеру. Отворачивайтесь от всех и целеустремленно идите вслед за мной. Я должен быть немного впереди вас. Один охранник — ведущий — побежит впереди меня. Остальная группа охраны пойдет полукольцом за вами. Если удержим такое построение, все будет гладко и хорошо.

Мальчики поднялись и вместе с Ливой встали у выхода из салона автомобиля. Обернувшись, Хинта увидел вдалеке за окнами дронов — три крошечные тени, летящие под потолком. Потом двери открылись, и они ринулись вперед. Машины кортежа тормозили вокруг, выстраиваясь в подобие крепости, охрана выскакивала наружу и бежала со всех сторон. Это был целый план, операция. Хинта услышал жужжание дронов, гул голосов, чей-то вопросительный окрик, и на мгновение в нем вспыхнуло страшное давящее чувство, что они снова в Шарту, что их снова расстреливают. Но не было ни вспышек, ни грохота выстрелов — только люди и дроны с камерами, за каждой из которых — тысяча взглядов, ужатых в один электронный зрачок.

В первые секунды все было хорошо. Они быстро шли между серых колонн парковки. Толпу было слышно, но она осталась где-то сзади и сбоку, наткнулась на хитро расставленные машины кортежа, распалась на части. Самых резвых операторов охрана перехватила и заставила долгим путем бежать вокруг. Хинта видел впереди спину Ливы и, чуть дальше, ведущего охранника, который все время менял направление, оборачивался и делал какие-то знаки. Это был крупный мужчина, но он бежал быстрее всех, каким-то танцующим шагом. Они достигли лифтов, где им пришлось остановиться — кабины не было на этаже. Ведущий охранник вызвал лифт. Они прижались к самым дверям, остальные охранники обступили их полукольцом. В этот момент толпа их и догнала.

— Не оборачивайтесь, — сказал Лива. — Смотрите на дверь лифта. Идите внутрь, как только она откроется.

Хинта вжал голову в плечи. Прямо у себя за спиной он услышал крики, вопросы — все перебивали друг друга, накладывались.

— «Джиликон Сомос» использовала собственные подразделения?

— Кто эти мальчики? Они родственники? Беженцы? Почему они идут на встречу с Иварой Румпой?

— Каково состояние Ивары?

— Его ранили повстанцы или корпоративные солдаты?

— Он умирает?