— А куда мы бежим? — вторя старику, спросил Хинта у Тави.

— Не знаю, — ответил тот. В этот момент они наткнулись на Кифу и Двану: те только что вырвались из гущи толпы, с боем отбили свои скафандры и теперь поспешно и сбивчиво надевали их на себя.

— Мальчики! Мальчики! — с радостью отчаяния закричала Кифа. — Я думала, потерялись, погибли… Думала, уже не увижу вас! Бегите к малому южному шлюзу центрального корпуса!

— Зачем? — спросил Хинта.

— Мы собираемся там. Мы знаем, куда дальше.

— И куда?

— На станцию землемеров, — сказал Двана. — Там есть все: оружие, еда, кислород, даже рободжипы.

Тави и Хинта переглянулись.

— Спасение? — спросил Хинта.

— Если прорвемся, — ответила Кифа.

— Там работали мои родители. — Двана добавил эти слова таким тоном, словно сейчас это имело для него решающее значение.

— Ну же, быстрее! — крикнула Кифа. Они побежали прочь из холла.

— А Ивара? — на ходу спросил Тави.

— Я хочу найти мать, — осипшим, измотанным голосом ответил Хинта, — но разве это возможно? Разве мы еще можем выбирать?

Позади них грохнул взрыв столь мощный, что его ударной волной выгнуло и прорвало часть стеклянной стены на другом конце холла. Люди попадали на пол. Те, кто уже успел раздобыть скафандр, спешно натягивали на лицо дыхательные маски. Тави оглянулся, колеблясь, выискивая глазами Кифу, но Хинта не позволил ему повернуть назад.

— Вперед, — прохрипел он, — они смогут выбраться, им проще, им не нужно нести Ашайту.

Через несколько минут они подбежали к назначенному месту сбора. Здесь было на удивление тихо и пустынно — раздевалку этого шлюза уже обчистили, скафандров не осталось. На полу лежало несколько мертвецов; кровь, пена и рвота на лицах говорили о том, что их убил тендра-газ.

— Как страшно, — обнимая плачущего брата, прошептал Хинта.

Канонада, казалось, стихает. Взрывы тоже прекратились, но винтовочная перестрелка еще шла, причем совсем близко, словно бой шел прямо в коридорах здания. Тави опасливо подошел к окну, выглянул на улицу.

— Хинта.

— Что?

— Отсюда видно тот корпус, в котором моя квартира. Тебе надо на это посмотреть.

Хинта отпустил брата, подошел к окну. Двор, час назад ярко освещенный, теперь казался темным — из всех прожекторов уцелели только два. Их лучи, скрещиваясь, рассекали розовато-белую гладь первого снега. Густая метель уже закончилась, сменившись ровным и редким снегопадом. В самом центре освещенного креста лежал мертвый омар. Его антенны стальными пиками поднимались над бесформенной тушей тела. Было похоже, что он погиб в самом начале штурма. На другой стороне двора, в оставленном людьми корпусе, светилось лишь одно окно. И свет в нем был не белым и не желтым, как у обычных ламп, а фиолетовым. Чьи-то тени медленно двигались там.

— Что это? — уже предчувствуя ответ, спросил Хинта.

— Это комната моей мамы, — сказал Тави. — Я знаю ее окно. Это свет от кристалла. Они нашли его.

Хинта лишь качнул головой, тихо опустился на пол и привалился спиной к стене.

— Омары победили. Ты видишь?

Тави встал на колени рядом с ним, расстегнул карман на бедре своего скафандра и показал угол одного из портативных терминалов.

— Нет. Ведь это осталось у меня. Послушай, Хинта, если мы выживем, если донесем это людям, то все будет не зря.

Хинта вздохнул.

— Раз омары здесь, то, скорее всего, мой отец погиб еще несколько часов назад.

— Ты этого не знаешь.

— Он всегда был невезучим. Слабым. Всего боялся. Я знаю, что он погиб. — Тави хотел что-то ответить, но Хинта жестом показал, что не закончил. — Слушай, все в порядке. Меня это не сломит. Не надо меня утешать.

Тави отвел взгляд.

— И все же, ты не знаешь о судьбе отца или о судьбе матери. Они могут быть живы.

— Твоя мать точно жива. Под крылом Джифоя.

На это Тави не ответил.

— Прости, — попросил Хинта, — я не хотел говорить гадость, я просто очень устал.

— Это не гадость. Я не желаю ей смерти. Но да, твой тон стал странным. А ведь я тоже боюсь. Больше всего я бы хотел сейчас, чтобы Ивара был с нами.

Лицо Хинты страдальчески дернулось.

— Я бы тоже этого хотел.

— Ты не просто устал, ты зол. Я знаю эту твою злость, я уже много раз с ней боролся.

Хинта тяжело сглотнул.

— Это мы привели омаров. Я говорил, говорил, что надо все это уничтожить. Надо было разбить проклятый кристалл, сжечь его в какой-нибудь кислоте. Но ты убедил меня, что это не необходимо.

— Мои аргументы будут все те же. Омары не могли прийти так быстро. А мы не имели ресурсов, чтобы уничтожить эту вещь.

— Но омары там, в ее комнате, со светом! — крикнул Хинта. — Кто в этом виноват, если не мы? Мы привели их сюда. Мы все это время знали, что делаем безумные вещи. Мы словно вызывали сам мир на ответ. Мы даже прямо об этом говорили. И вот…

— Нет, — почти спокойно сказал Тави. — Мы стремились к свободе, к счастью, к благу для всех. И если все плохое, что происходит вокруг — это ответ конкретно нам… а я в это не верю… но допустим, что это так — то это лишь доказывает нашу правоту. Мы противостоим злу. Это оно виновато в творящихся бедах. А мы виноваты только в том, что еще не успели его остановить. Мы должны это закончить — сейчас или через годы, сами или руками следующего поколения. Мы не должны умереть здесь, Хинта. Я уверен, так было уже тысячу раз: кто-то подходил к истине на полшага, как друзья Ивары, говорил с самим Аджелика Рахна, стоял на пороге — а потом погибал под непонятным и страшным ответным ударом, исходящим отовсюду, сокрушающим все. Но мы не должны погибнуть. Не потому, что мы особенные. А потому, что это надо прекратить. Я хочу на Землю, на ту настоящую Землю, которую человечество потеряло века назад. Я хочу этого так же сильно, как хочу видеть Ивару. И ты этого хочешь. И каждый другой человек.

Хинта мрачно склонил голову. Что-то боролось в нем — две воли, две силы, две ярости — и это мешало ему говорить. А потом они увидели Двану и Круну. Те неслись со всех ног. За ними плотной группой следовали другие спасшиеся мальчики. Позади грузно бежала Кифа. Даже издалека Хинта понял, что здесь не все: пропала — потерялась или погибла — почти половина тех, кто ночевал в квартире Тави.

— Шлюз! — закричал по громкой связи Двана. — Открывайте шлюз!

Хинта подхватил Ашайту, и они бросились к ближайшему шлюзу. Сейчас, когда тендра-газ и так уже был внутри, тот стал бесполезной преградой; Тави нажал кнопку, и первая из двух его герметичных дверей начала открываться, но ужасно медленно, приостанавливаясь, когда в здании мигал свет, а происходило это раз в несколько секунд. Тави и Хинта навалились на створки, чтобы раскрыть их шире. Круна и Двана были от них в двадцати шагах. В этот момент в дальнем конце коридора появился омар — самый большой, которого Хинта видел в своей жизни. Чудовище ползло по коридору на четырех ногах, антенны на его спине поднимались так высоко, что царапали потолок, но гигантский омар словно бы не замечал тесноты — с проворством древнего хищника переставляя когтистые руки и ноги по полу и стенам, он тащил, проталкивал, ввинчивал свое жуткое тело вперед. Коридор позади него застилала тьма, так как он бил на своем пути все лампы. Даже издалека Хинта увидел проблеск фиолетового сияния в огромных глазах на уродливом лице.

— А-а-а! А-а-а! — бессмысленно закричал кто-то. Двана сбился с ритма бега, задержался. Остальным пришлось проскакивать мимо него. Кто-то упал.

— Тетя! — закричал Двана. Кифа махнула ему рукой, и он снова побежал, а она отставала все больше. Омар с невероятной скоростью наверстывал разрыв между собой и людьми. Его тело было машиной смерти. Хинта уже слышал, как стучат-скребут по полу и стенам стальные когти, как визжит и трескается пластик, когда копья антенн в очередной раз сшибают лампу с потолка. Но часть выживших еще имела шансы добраться до шлюза. Круна бежал со спортивной выправкой, его руки и ноги мелькали с невероятной скоростью. Тави и Хинта достаточно разжали створки, сами вошли внутрь и ждали, когда к ним присоединятся остальные. Хинта обнял брата. Тави положил руку на кнопку, закрывающую внутреннюю дверь.