“Соберись”, — скомандовал себе и услышал в звучании собственной мысли знакомые ноты. Он уже слышал такие приказы. Но тогда было проще. Тогда надо было убивать, а не говорить. Тогда он еще был в тени. И приказы отдавал не он.
— Кхаоли тянула силу из вашего леса, — заговорил Нивен. — Я… остановил ее.
— Остановил — как? — жестко перебил Ар’кеонналэрен и светлые глаза недобро блеснули.
Правильного варианта ответа не было.
Что бы сказал Йен?
Впрочем, какая разница, что сказал бы Йен? Он столько говорит, что Нивен в жизни так не сможет. Так что — неважно, что сказал бы Йен. Йен далеко. Пора учиться разговаривать самому.
И сказать правду.
Он ведь все еще пытается уйти из тени, так? Вырваться из тьмы? Значит, нужно вырываться. Никаких больше полутеней.
Здесь, на теплом ветру, в окружении мерцающих огней и ласково шепчущих на непонятном языке деревьев, хотелось избавиться от полутеней. Хотелось отмыться. Жаль, от всего не отмоешься.
Но что-то ведь можно сделать.
— Она убила тех, кто приходил к ней, — сказал Нивен. — Использовала их, чтобы питаться силой леса. Я — уничтожил их до конца. И доломал бусы.
Замолчал. Пристально оглядел собравшихся. Те тоже молчали. Косились друг на друга, потом — на Ар’кеонналэрена. А тот не сводил взгляда с Нивена прямого, холодного, полного истинного эльфийского презрения взгляда.
— Ты убил наших братьев? — тихо переспросил он.
Без угрозы, без злости — будто подумал, что не так понял, что не расслышал.
— Их убила Кхаоли, — возразил Нивен. — Я — спас остальных.
— Что теперь с Праматерью? — заговорили со стороны, и Нивен удивленно покосился на говорящего: он привык к тому, что беседу с ним ведет только Ар’кеонналэрен, а остальные заняты тем, что молча грозно взирают.
— Рассыпалась, — дернул плечом он. — Как бусы. Теперь вам решать, оставить ее пылью или отдать свои жизни, чтоб она поднялась.
Они снова переглянулись. Некоторые шепотом заговорили: бросили по паре слов. Одно словосочетание Нивен услышал несколько раз. И кажется, догадался, что оно означает.
“Кеарен такхирис”.
“Убийца богов”, что же еще.
Эльфы любят дурацкие прозвища. Хорошо, что Йена здесь нет — и они не знают, насколько дурацкими те в принципе могут быть.
А потом Ар’кеонналэрен что-то коротко приказал — и все заткнулись. Вновь грозно воззрились на Нивена.
“Хорошо, — подумал он. — Молодцы. Напугали. Страшно”.
И бросил быстрый взгляд через плечо, просчитывая путь к отступлению.
Но пути не было: в том просвете между окружающими поляну деревьями, через который он вошел сюда, сейчас стояла Аэйлар и улыбалась. Еще одна новая, незнакомая улыбка. Непривычно уверенная, почти торжествующая… Он не успел толком рассмотреть — только мазнул взглядом. А когда вновь перевел его на главу Совета, тот уже держал в руках венок.
Нивену сначала показалось, что Ар’кеонналэрен снял свой. Ну, кто его знает, может, прическу поправить… Но взгляд метнулся к его волосам, потом, несмотря на то, что Нивен заранее понял бессмысленность этой затеи, — пробежал по волосам всех остальных. И только потом — снова к рукам Ар’кеонналэрена, сжимавшим лишний венок.
Нивен поднял бровь.
Ар’кеонналэрена шагнул к нему, Нивен сделал шаг назад.
— Да ну… — растерянно пробормотал он, потому что теперь уж точно не понимал, что говорить. — Я же шутил. Про венки.
И еще один шаг.
— Нивен! — строго сказал глава Совета, и Нивен все-таки прекратил пятиться. То ли тон подействовал, то ли тот факт, что Ар’кеонналэрен тоже остановился. Остановился, протянул вперед руки с мирно лежащим на них венком. Будто пытался продемонстрировать: венок не кусается.
Нивен снова оглянулася на Аэ.
Та, кажется, тоже занервничала. Незнакомая улыбка пропала, тонкие брови — хмурила.
Не ожидала, что Нивен венка испугается? Он в общем-то и сам не ожидал. Но начнем с того, что и венка он не ожидал. У него были другие планы, совсем другие планы, никак не связанные ни с ней, ни с Советом, ни с эльфами в принципе. Какие — он сам толком не знал. Но точно были. А если не были — он бы их обязательно придумал, просто ему нужно немного времени, немного пространства, а не шумный сияющий лес и не огромный, напирающий со своим венком, эльф перед носом.
— Кеарен такхирис, — сказал тот тем временем, теперь уже не шепотом, теперь громко, в лицо. — Ты спустился в небытие, ты узрел Прамать и вернулся к нам. Ты поведал о своем пути. Место в Совете — твое.
— Мне не пойдет, — сказал Нивен и совсем по-йеновски ткнул пальцем в венок. — Я голову не помыл…
— Ты отказываешься? — Ар’кеонналэрен нахмурился, и Нивен только сейчас заметил, как дочь похожа на него: хмурились они одинаково. Остальные эльфы опять переглянулись. Кто-то что-то шепнул. Но шепот тут же оборвался, утонул в тяжело упавшей на поляну тишине.
— Ага-а… — неуверенно протянул в ответ Нивен и снова покосился через плечо.
Аэйлар смотрела уже не торжествующе, уже не напряженно — изумленно. Ошарашено. Огромные зеленые глаза распахнулись еще шире, хотя казалось, шире уже некуда. И побледнела еще больше — мраморная кожа словно истончилась, застыла маской, которую тронь — раскрошится.
“А вот это неправда, ее вообще лучше не трогать, и рука у нее твердая, даже у ошарашенной”, — подумал Нивен и пробежался взглядом по веткам деревьев вокруг поляны, просчитывая другой путь к отступлению. Деревья-то его не буду бить здесь? Деревья-то должны понимать, что он их спас?
Хоть кто-то тут должен быть умным: не эльфы, так деревья.
— Ты имеешь на это право, — кивнул наконец Ар’кеонналэрен, придя в себя.
Кажется, кивнул с облегчением. Но не с таким, с каким выдохнул Нивен. Он никак не мог просчитать правильного пути, а если бы эльфы еще и драться начали… Он и против одного эльфа сейчас не выстоял бы. Что с Кхаоли получилось — так там и эльфы не шевелились, и сама богиня полумертвой была. А эти здесь — живее некуда. Особенно теперь, когда лес снова здоров. При желании — одними венками убьют. А если еще и луки со стрелами достанут…
Нивен медленно кивнул, обозначая поклон. Как ни странно, глава Совета ответил тем же.
И остальные — поклонились, причем гораздо ниже, чем это сделал Нивен.
