“Из-за кого же это ты, сестренка? — думала Тэхэ, запрокинув рогатую голову и упираясь руками в землю позади себя, дыхание становилось глубже, дыхание становилось сильнее. — Неужели и впрямь кого-то любишь?”

       А Эйра все рыдала. Безудержно и громко.

       И гремел вдали разбуженный Заррэт.

       Из-под ладоней Тэхэ уже вились-стелились зеленые ковры-дороги, и она ждала, пока трава вырастет чуть повыше, чтобы упасть в нее — мягкую, нежную, живую.

       Лишь бы успеть, пока не вернулся Ух’эр. Что тот ушел — сомневаться не приходилось. Он не позволил бы Эйре заплакать. Да и не заплакала бы она при нем.

***

       Лаэф стоял вдали, пристально глядя на Тэхэ. Он любовался ею, ожившей. Хотел подойти, взять за руку, взглянуть во вновь прекрасное, не покрытое трещинами-морщинами, лицо. Но не шевелился, застыл, потому что чувствовал такой же пристальный взгляд на собственной спине. И знал, точно знал: это Сорэн стоит позади, так близко, что рукой подать. И точно знал: стоит шевельнуться — она уйдет.

       Возможно, он мог обернуться.

       Но не знал, уйдет ли в этом случае.

***

       Ух’эр еще раз дернул Сеть, проверяя, насколько хорошо держится.

       Она держалась, даже смолы не пришлось нести, чтобы чинить. Она все-таки была вечной.

       Поднял голову. Потом взял ее обеими руками, снял с шеи и поднял еще выше. Принюхался. Воды Мирдэна над головой не давали полностью ощутить происходящее, но ясно было одно: что-то происходило.

       В его царстве.

       Ух’эр вернул голову на место и пробормотал:

       — Проклятое насекомое!

       Получилось невнятное бульканье.

       Ух’эр даже не рассмеялся ему, только фыркнул себе под нос, еще раз булькнув. Он слишком злился, чтобы смеяться. И почему-то был уверен — что бы ни происходило сейчас в царстве мертвых — виной тому мелкий живучий человек.

       Оно так всегда.

       Они всегда всему виной.

Дэшон плохо спал в последнее время. Его будил каждый шорох за стенами комнаты, каждый скрип, каждый далекий сонный рык виверны, изредка доносящийся со стороны гнезд.

       И конечно же, его разбудили крики и топот, которые раздались среди ночи в коридоре, потому что такого шума во дворце, да еще и ночью, не поднимали давно.

       Сквозь сон всё казалось далеким невнятным грохотом и, лишь сев на кровати, Дэшон начал понемногу разбирать слова. Смутно знакомый голос что-то кричал, явно кого-то ругал, явно чего-то требовал.

       Издалека Дэшон разобрал лишь обрывки:

       — Явная провокация!.. Совершенно недопустимо!..

       По мере приближения голосов — целую фразу:

       — Остановись на мгновение и подумай, что делаешь!

       Очень знакомая фраза — он и сам раньше ее то и дело использовал в беседах с Даареном. И даже на таких же повышенных тонах.

       Обычно не помогало.

       — Я не интересовался твоим мнением, Риирдал! — а это Каарэй, тут сразу ясно: от грохочущего рыка дрожат стены. То ли их звуком расшатывают, то ли они просто пугаются.

       — Тогда повторю свой вопрос, принц Каарэй! — да, это был действительно Риирдал. И не узнал его голос Дэшон не столько потому, что тот звучал издалека, сколько из-за тона. Риирдал никогда не кричал. Вообще никогда.

       И что же такого могло прийти в голову Рэю, чтобы довести Дала до криков?

       Дэшон сбросил тяжелую шкуру, которой укрывался, поежился от тут же окутавшего ледяного холода, поспешно сунул ноги в сапоги, поднялся, набросил плащ, сверху — меховую накидку.

       А Риирдал продолжал:

       — Зачем ты призвал меня из Феррона? Зачем я тебе во дворце?! Тебе был нужен совет?! Так вот он! Совет! Остановись!

       — Отстань от меня, Дал! — Рэй заговорил тише, но от этого вышло даже более угрожающе.

       — Отстану — и ты сейчас же туда полезешь! — Дал же и не думал сбавлять обороты.

       — А я в любом случае полезу!

       Они были уже совсем близко: шагая к двери, Дэшон явно различил тяжелый топот. И как бы громко ни топал Рэй, такого шума все равно не создал бы: тут явно было пар пять сапог, а то и десять.

       Вероятно, эти юные идиоты с такими воплями прошлись по всему дворцу, а не только мимо его комнаты. И естественно, все разбуженные направились следом. Кому же захочется спать, когда тут так интересно? Сам Каарэй ругается, да еще и с Риирдалом!

       Да еще и при всех!

       Естественно, все этим тут же воспользовались.

       Тем более в нынешней ситуации, когда страшно и непонятно, что будет дальше. Было бы мирное время — Дэшон был бы уверен: за ними увязались, чтобы потом делиться новыми слухами. Сейчас же шли — чтоб узнать хоть что-то, хоть как-то. Хоть из ночных воплей высочества и его товарища.

       — Идиоты… — вздохнул Дэшон и толкнул дверь.

       Встал поперек коридора как раз вовремя, чтобы преградить всем путь. Поклонился, как положено, четко и низко, вежливо, пытаясь хоть так заставить их вспомнить, кто они такие, где находятся и в какое время. Заговорил тихо, но твердо.

       — Принц Каарэй. Королевский охотник Риирдал. Вы хотите чем-то поделиться со всеми?

       Последний вопрос он задавал этим двоим когда-то давно и очень часто. На каждом занятии, когда те отвлекались на свои мальчишеские споры и беседы. Сейчас, конечно, ситуация была куда серьезнее, что не помешало им обоим опять забыть, как себя вести.

       — Это Дал! — тут же выпалил Рэй.

       А вот так Рэй никогда не делал. Раньше — никогда. В последнее же время манеры Йена стали неотъемлемой частью его собственного поведения. И теперь уже никто, наверное, не разберет, помогало оно ему или мешало.

       Риирдал круто развернулся к Рэю, изумленно вскинул белесые брови, будто хотел сказать: “Да что ты говоришь!” — но промолчал, как всегда.

       Рэй даже не посмотрела на него в ответ. Выпалил, выдохнул — и вдруг изменился в лице, снова заметно и мгновенно побледнел: то ли вспомнил что-то, то ли понял, то ли просто поплохело. Он вообще выглядел плохо. Нездорово. Куда более нездорово, чем еще вчера. Да черт, он выглядел гораздо хуже, чем пару часов назад сегодня вечером!