— Даже если, — сделал ударение на слове “если”. — Он согласится на это, согласятся ли наши бойцы на очевидное самоубийство? Я по себе сужу, Правитель. Я бы не согласился. Эти люди, — он постучал толстым пальцем по пергаменту со списком на нем, — точно на такое не пойдут. И я их не смогу убедить.

       Тейрин заложил руки за спину, прошелся по комнате, остановился у окна, вновь созерцая город. Башни в белесой дымке едва виднелись далеко внизу. А может, Тейрин просто знал, где они должны быть, потому туман там казался более густым.

       Он понял, что хочет сказать гном. Это просто. Куда интереснее было понять, почему он сам не пришел к такому решению?

       — Предлагаешь, — тихо заговорил Тейрин, — взять других людей?

       — Угу, — Тейрин не видел, как гном кивает, но вполне мог представить себе этот жест — дорисовать, как белые башни внизу. — Молодняк отправь. Те, кого ты хочешь собрать, не пойдут убиваться за Даар и твоих виверн. Даже если предложишь им кучу денег — они-то знают, что мертвецам деньги ни к чему. И кроме себя у них никого, кому они могут предложить свои кровно заработанные. А новеньким только скажи, что идут совершать подвиг, им и денег не надо. Побегут, как миленькие. И сотня их уже наберется.

       Тейрин задумчиво покачал головой.

       — Кто останется здесь, со мной?

       — Я останусь, — ответил гном. — И мои люди. Поверь, мы стоим сотни дурачков.

       — Но дурачки не справятся в Дааре, — напомнил Тейрин. — Они только оружие научились держать… С другой стороны…

       Он успел сказать это раньше, чем гном. Иначе дело было бы совсем плохо. Крит легко определил бы слабину, и кто знает, что было бы дальше. Да, Крит чуть не успел сейчас спросить: а тебе какая разница? Ты ведь вряд ли указывал в своем письме качество и возраст бойцов, Правитель. Так что все останется в силе. Если Каарэй согласится, он уже будет тебе должен. Кто бы ни пришел. А справятся они или нет — тебе-то что?

       Все-таки сил у тебя недостаточно, чтобы решить исход этой битвы. Так есть ли смысл отдавать лучшие из них?

       Тейрин усмехнулся краешком губ и закончил фразу:

       — …это не имеет значения.

       Гном не видел сейчас его лица, а даже если бы увидел, не понял бы, о чем думает Тейрин. Тейрин отлично умел справляться с собой.

       А думал он о том, что все имеет значение. И что новые Чистильщики на самом деле — лучше старых. Просто нужно с другой стороны посмотреть — и видно, насколько лучше. Отдать их сейчас на убой — будто сделать ход на клетку назад.

       Туман рассеялся, белые башни стали на самом деле видны.

       Тейрин подумал, что не хочет идти назад.

       — Я подготовлю новый список? — полуспросил Крит.

       — Да, — рассеянно ответил Тейрин. — Да…

       “Тебе с этим жить”, — в который раз прозвучал голос Нивена в голове.

       И Тейрин подумал, что с Сорэн было как-то проще.

***

       Нивен наконец смог вдохнуть. Глубоко и по-настоящему. Воздух был мягким, свежим и живым. Он нес жизнь, он был жизнью.

       Вдох — и Нивен распахнул глаза.

       Кто-то поднял его за плечи, кто-то придержал под спину.

       — Вставай, — прозвучал такой же мягкий, как воздух, струящийся, напевный голос.

       Незнакомый, но и не чужой.

       — Поднимайся, вот так, — сказали с другой стороны.

       Сначала Нивен увидел деревья.

       Тянущиеся вверх, огромные, переплетенные ветвями и корнями, светло-зеленые — от основания ствола до длинных тонких ветвей. Потом — огоньки. Те, мелкие, желтые, теплые на вид, кружились далеко вверху, у крон.

       Потом он повернул голову и рассмотрел сначала одного из поднимавших, потом — второго. Рассматривать в общем-то было необязательно: он по воздуху, по голосам, по огонькам в вышине уже понял, что они добрались, доплыли. Что они в Запретном лесу. Что рядом — Иные.

       Он с трудом поднялся, но когда его отпустили — устоял.

       Огляделся, развернулся.

       Лес был светлым. Лес был теплым. Лес что-то мягко шептал ему, пока ветер гладил по волосам.

       “Где Аэйлар?” — хотел спросить он, но вдруг решил, что не стоит говорить. Не сейчас.

       Раз он здесь, значит, их не сожрала никакая морская змея, значит, она довезла его до дома. Значит, все с ней в порядке. И кажется, если прислушаться, можно услышать в теплом мягком воздухе и ее дыхание. Если прислушаться, можно разобрать дыхание каждого из них, Иных. Они и есть воздух.

       “Может, не дышать?” — подумал Нивен.

       Он-то был не Иным. Он был тут чужим. Сейчас вдохнет, выдохнет — и дерево упадет вместе со своими светлячками.

       Он чувствовал: здесь, в этом лесу все связано, слишком связано, пребывает в хрупком равновесии, потому сюда никого и не пускают. Очень легко все сломать. Как пальцами щелкнуть.

       Или чихнуть разок.

       — Живой? — спросил третий голос.

       Иная, статная, беловолосая, бледная до того, что почти похожа на Сорэн.

       Она шла навстречу, глядела пристально и пронзительно.

       Нивен дернул плечом. Чего спрашивать, сама не видит?

       — Аэйлар просила позаботиться о тебе, — сказал Иная, — пока беседует с отцом. Но вижу, ты уже поднялся.

       — Меня подняли, — поправил Нивен. И осторожно уточнил. — Что с отцом?

       Аэйлар, конечно, умница, что дотащила его сюда, но вот — зачем сразу к отцу?

       — Аэйлар должна объяснить Совету, почему привела тебя, — строго сказала Иная. — Следуй, — кивнула, развернулась и двинулась прочь.

       Нивен сделал шаг, другой, опустил глаза на тропу и подавил желание разуться. Трава тоже казалась теплой и мягкой. Нивен опустился на колено, осторожно провел ладонью — хоть так потрогать.

       — Нивен, — позвала его Иная.

       — Жди, — отозвался Нивен и еще раз провел ладонью по траве. Трава была нежной. Тянулась к ладони, гладила ее, толчками выплескивала из себя влагу, тепло, отраженный свет. Будто хотела отдать ему все, что есть. Стоит только руку протянуть — и забирай. Но на мгновение Нивену показалось, что что-то не так. Он поднял голову, огляделся.