— Там я услышал о болезни Даарена. И подумал еще тогда, что Рэй не удержится, если что.

       — А ты веришь в брата! — фыркнул Нивен, но сбавил все-таки тон.

       — И я буду в этом виноват.

       — Да каким образом?!

       “А, нет, — подумал Йен. — Не сбавил. Показалось”.

       — Я знаю его. Я знаю даарцев. Чтобы влезть на трон и нацепить корону, нужно доказать, что имеешь на это право. Показательно кого-нибудь победить или истребить, тут как пойдет. Иначе — постоянно будут сомневаться в тебе. Рэй и сам в себе сомневается. И не пойдет никого истреблять. Он слишком мягкий, понимаешь? Он с какого-то перепугу — добрый. Он и меня-то не смог… И теперь может сто раз гордиться тем, что не смог. Но в то же время никогда не простит себя за это же. Потому я дам ему шанс закончить начатое. И так, чтобы все видели.

       — И это ему обязательно понравится! — процедил Нивен. — И за это он себя тут же простит! Обрадуется, наденет корону! Будет жить долго и счастливо!

       — Я победил его врагов, он победит меня, — пожал плечами Йен.

       — Да он знает тебя! Он не сможет! Опять! И что тогда?! Сам прыгнешь?!

       — Тогда ему же хуже… — Йен задумался на миг, потом отмахнулся. — Да всё он сможет! Это тебе терять нечего, ушастый, это ты можешь меня доставать, пока не выяснишь, что происходит. А у него сейчас Даар в руках. У него нет права на ошибку. И если есть хоть малейшая вероятность того, что я наврежу его людям, а я очень внятно объяснил ему, что она есть, Рэй справится.

       Нивен тяжело вздохнул, потер лицо ладонями. Кажется, успокоился. Удалось ли его убедить?

       — И что дальше? — мрачно спросил. — Как ему потом с этим жить? Когда узнает, что это был твой хитрый план.

       — Как узнает? — удивился Йен. — Я ему не смогу этого рассказать. Ты — тоже не скажешь. Не смотри так на меня, не страшно. Говорю же: я знаю тебя, я знаю, как ты будешь поступать. Ты не скажешь.

       Нивен долго таращился ему в глаза. Потом наконец неожиданно тихо проговорил:

       — С тобой и правда что-то не в порядке, если считаешь, что таким образом ты поможешь ему.

       — Я знаю, что помогу! — Йен почувствовал: Нивен сдается, еще немного, и сдастся совсем. Значит, надо давить дальше. — Он переживет. Он сделает то, что давно пора было. Его народ будет носить его на руках.

       — А Дэшон?

       — А Дэшон его не поднимет, Дэшон старый и слабый.

       — Йен!

       — Да что “Йен”-то?! Все ведь правильно! Я уничтожаю его врагов, он — меня. Выходит, он сильнее всех в горах, Даар принадлежит ему, никто больше не плодит монстров, монстры вымирают. И очень быстро, потому что их мало осталось. Их, конечно, жаль, но разве не так все должно быть? Монстры погибают, а люди — остаются?

       Нивен помолчал, глядя куда-то вдаль. Снова стал похожим на себя. Очень тихим, расслабленным, задумчивым.

       Потом глянул в глаза, и Йен понял: это только показалось. Взгляд у него был — острее Весла, пронзительный, отчаянный, и очень, очень живой

       — А мне что делать? — спросил он.

       — Возвращаться к своей женщине, — твердо ответил Йен. — К той, которую нашел. А то вдруг она опять потеряется?

       — Почему не сказал? — что-то будто сломалось в нем. Он говорил ровно, глухо, почти без интонаций. Могло даже показаться, что в него снова влез Лаэф, если бы не взгляд. — Почему не сказал мне о том, что задумал?

       — Зачем? — нахмурился Йен.

       — За-чем? — по слогам, с нажимом переспросил Нивен. — Серьезно, Шаайенн?! Зачем?!

       Йен кивнул. Нивен тяжело вздохнул. Спросил:

       — Ты правда не понимаешь, да?

       Йен кивнул еще раз.

       — Затем, что я твой друг, — ответил Нивен. — И заслуживаю знать, насколько ты свихнулся.

       — А-а, теперь, значит, друг… — Йен ухмыльнулся.

       Нивен молча, неожиданно сильно, запустил в него мелкий острый камень. Нашел же где-то, гад. Тот свистнул в воздухе, чиркнул по плечу.

       — Эй! — возмутился Йен. — Что за манера у всех бросаться камнями?!

       — Может, дело в тебе? — доверительно спросил Нивен. — Может, ты вызываешь желание бросить камень?

       — Вот поэтому и не сказал, — прищурился Йен в ответ. — Потому что знал: будешь спорить, бросаться чем попало и мешаться под ногами. И расщелин тут много, упадешь еще, если за мной потащишься, ты же любишь в них падать…

       — Ты меня тогда толкнул! — возмутился Нивен.

       — И еще раз толкну, если полезешь, — пообещал Йен.

       — Попробуй, — пожал плечами Нивен и легко вскочил на ноги.

       — Ты прости, эльф, но я тебя не дождусь, — улыбнулся Йен. Хотел ухмыльнуться, жестко и злобно, но почувствовал — выходит что-то совсем другое. — На рассвете все решится.

       — На рассвете, — повторил Нивен и странно ухмыльнулся.

       — Опять за свое, — вздохнул Йен. — Опять повторяешь, будто заново разучился… Эй!

       Нивен не дослушал, шагнул к краю и прыгнул.

       Йен зачем-то тоже вскочил. Выдохнул, когда дошло, что Нивен не на самом деле прыгнул — он во сне прыгнул. Ничего ему не будет — проснется.

       Нет, ну хоть попрощаться нормально он мог?

       Вроде как, у них, чувствительных, принято прощаться, если знаешь, что больше не увидишь…

       Или все не так? Или Нивен находится ближе, чем Йен думал? И теперь решил поспешить, успеть добраться сюда до этого самого рассвета?

       Ну да, он забыл: Нивен слишком упрямый, чтобы сдаваться, и когда кажется, что он успокоился, когда больше не спорит, замирает, задумчиво глядя вдаль, когда якобы расслабляется — это он просто готовится к броску.

       Ну, пусть попробует, чего уж. Просто еще одна фигура на доске. Глупая и непредсказуемая, сейчас совершенно лишняя, которая к тому же может бессмысленно пострадать. Впрочем, у него это, можно сказать, хобби. Бессмысленно страдать.

       Йен, конечно, попытается уследить и за ним. В конце концов, он видит всё. Он может всё.

       А если все-таки не уследит… Ну, так же правильно, да?

       Монстры погибают, люди — остаются.