Инстинкт самосохранения твердит, что нужно скорее убираться, если ящер не вернется закончить начатое, то быстро найдется другая нечисть, которая захочет меня отведать. Кряхтя встаю на колени, оглядываюсь вокруг и прислушиваюсь. Кроме неугомонного крика птиц, доносящегося из леса, ничего не слышно. Мокрое платье неприятно липнет к телу, надо бы выжать и повесить сушить. Спрятавшись в прибрежных кустах, торопливо озираясь, стягиваю платье и вешаю на ветке ближайшего куста, надеясь, что на ветру оно высохнет быстрее. На спине клык ящера порвал совершенно неприличную дыру. Теперь точно придется сменить одежду на местный вариант. День сегодня явно не задался. Распускаю мокрые волосы, плотный блондинистый плащ холодит спину. Поеживаюсь, дожидаясь тепла местного светила, подводя итоги.

Я жива — это плюс. Потеряла проводника и пока не знаю куда идти — это минус. Порвала платье и выронила туфлю — минус. Но я не стала завтраком для чешуйчатого — это плюс. Потери не значительны, и пока все складывается в мою пользу. Я увидела за лесом город. Видимо это тот, о котором говорил Элджей. Остается выбраться на дорогу, а уж в городе я найду все, что мне нужно. Обменяю кольцо на деньги, и, возможно, уже сегодня вечером вымоюсь теплой водой и буду спать на настоящей кровати. Разузнаю про мага и найду портальщиков. А с Элджеем нам больше не доведется увидеться. Если договорюсь с магом, то никогда. Жаль, хотелось бы узнать его звериную ипостась. Может он рысь? Такой же быстрый и гибкий. Хотя, он может быть бурундучком. Может, он и впрямь бурундук, просто сказать постеснялся? Я же так унизила козлов и кабанов… Стеснительный Элджей?! Это оксюморон…

Ветерок играет легкими подсохшими прядями и треплет подол платья. Эо встает из-за леса, и нежаркие лучи мягко гладят плечи и лицо. Кружевное белье быстро высыхает. Одна туфля сиротливо валяется на прибрежном валуне.

Надо найти потерянную туфлю, босиком я не смогу добраться до города, а судя по пустынной дороге, попутный транспорт тут редкость. Еще раз прислушиваюсь, тишину нарушает гомон птиц и плеск рыбы в озерке. Ухватив верный флакончик, выхожу из-за кустов и замираю на месте. Прямо передо мной рисуется уродливое свиное рыло, покрытое коричневатой, жесткой на вид щетиной, с маленькими, близко посаженными глазками и огромным пятаком, которым кабан шумно втягивает воздух. Морда ощеряется двумя парами огромных желтых клыков. Отмечаю про себя, что не плохо бы отбелить зубки. Профессиональное, будь неладно. Отступаю на пару шагов назад по скользкому берегу, от страха подкашиваются ноги, сердце бухает в висках. Мелкие кабаньи глазки загораются красным огоньком, морда похабно ухмыляется, оценивающе пробегая по фигуре, и кабанье тело, оторвав от земли передние копыта, начинает подниматься для нападения. Я выбрасываю вперед руку с флакончиком и щедро брызгаю в рыло духами… Такого визга эта планета еще не слышала. В сравнении с ним рык ящера был тихим шепотком. Стаи птиц, потревоженные шумом, с криками поднялись разом и темной встревоженной тучей унеслись подальше. Мелкие зверьки, хоронящиеся в ближайших кустах, попадали замертво. У меня заложило ухо.

Кабан задом, пробуксовывая на скользком от глины берегу, пятится от меня, не переставая истошно визжать. Я отступаю от него под прикрытие кустов. Наконец задние ноги нащупывают твердую почву, и тварюшка, теряя копыта, ломится, не разбирая дороги в чащу леса от меня подальше. Смотрю с нежностью на флакончик, недооцененный местным населением, пожимаю плечами. Аромат нежный, тонкий, мой любимый.

Чего они так шарахаются все? Дикари!

Перевожу дух, медленно оседая на прибрежный валун. Все-таки столько потрясений за одно утро — это перебор для тихой и миролюбивой меня.

Редкие хлопки и рык заставляют вздрогнуть и нервно оглянуться. Среди стволов, незамеченный мной пристроился знакомый ящер. Высунув язык, он улыбается и показывает мне большой когтистый палец в одобрение.

Я сошла с ума, или эта животина разумная?

Сглатываю стоящий в горле ком, проводя по вспотевшему лбу рукой.

— Ты понимаешь речь? — ошарашенно спрашиваю, пока не отбрасывая мысль о побочке от грибов. — Ты кто такой?

Ящер кивает и шипит в ответ:

— Ф-фи-фер-на…

Это слово мне смутно знакомо, вспоминается бой у пещеры, мою чудесную распевку и требование Элджея добить раненую виверну. С удивлением и интересом смотрю на живое воплощение ужаса оборотня. Дракон, но не очень крупный, на боках и спине темные антрацитовые пластины чешуи, закрывающие стратегические места. Брюхо серо-стального цвета. Кожистые серые крылья под лучами Эо, казалось, испускают жемчужное сияние. Голова увенчана парой костяных рогов, между крупными клыками змеиться длинный раздвоенный язык, желтые глаза с вертикальным зрачком внимательно рассматривают меня. Хвост, усеянный стальными шипами, кончиком стучит по земле, выдавая нервозность ящера, вбивая небольшие камни в мягкую землю.

— Виверна, значит. Вернулась меня доесть? — поднимаюсь с валуна, крепко держа спасительный флакончик, отступаю под прикрытие кустов. — Учти, я защищаться буду…

— Не-е-ет, есть не буду… помоги мне… — виверна смотрит не мигая, кошачий зрачок расширяется. — Болит ошеень…

Она показывает мордой себе на спину, где симметричная идиллия пластин нарушена обломком копья. Металлическое острие застряло под пластиной, свернув ее на сторону, и ткань вокруг воспалилась. Рядом правое крыло, наверно наконечник повредил маховую мышцу. Копье можно достать, но из-за воспаления будет больно, как бы в порыве гнева ящер не сожрал меня. Я покосилась на пасть с огромными клыками.

— Я попробую достать наконечник. Но тебе придется потерпеть, будет больно.

— Дос-ста-фай… — змей покорно наклонил голову, закусил пастью ближайший нетолстый ствол дерева.

Надо же, рептилия, а все понимает и делает, как нужно! Разумная, но странная! Разумные не питаются разумными, зачем тогда меня прихватила?

По крылу взобралась на спину ящера и осмотрела рану, наконечник почти скрылся за воспаленной плотью, и древка оставалось ровно на две мои ладони. Вытерев об себя потные руки, уперлась ногами в две пластины, схватила за древко, поднатужилась и резко дернула. Тело ящера пробила крупная дрожь, наконечник, сопротивляясь, вышел. По броне потекла черная струйка крови. От резкого движения я упала на спину и скатилась на землю. Рядом рухнула небольшое дерево, задев гибкими ветвями с мягкими иголками. Сломанное копье у меня в руках. Поднявшись на ноги, с ужасом уставилась на выплевывающего сосновые щепки ящера. Рядом валялась перекушенная им сосна.

— Обработать надо, чтобы не гноилось… — пролепетала я, показывая ящеру свой трофей.

Рептилия понюхала наконечник, скривилась и подтолкнула ко мне валяющийся ствол.

— С-смола… с-са-ма-ш-шь… ж-шти… пус-сть кроф-фь с-стечет…

Я с сомнением покосилась на пень, где копились прозрачные капли смолы, и посмотрела на рану, откуда едва сочилась кровь вперемешку с гноем. Но виверна уверенно кивнула мне. Пожав плечами, выбрала крупную щепку, набрала смолы из пня и, вновь забравшись на ящера, замазала всю рану. Смола быстро густела, а виверна, вздохнув, прикрыла глаза.

— Как пластину поправить? — я потрогала пострадавшую пластину доспеха ящера.

— Рана са-ши-ф-фет, само попрафит-са-а… — не открывая глаз, прошипел ящер. — Ш-што для тебя с-сте-лать ф благодар-нос-сть?

Глава 11

Я в недоумении скатилась со спины рептилии, обошла по дуге опасный хвост. Сначала хотела благородно отказаться, а потом вспомнила, что по вине этого ящера осталась без одежды и обуви. В одном белье стоять зябко и опасно, кабан, конечно, разогнал своим криком всю округу, но мало ли найдутся смельчаки или очень голодные. Переминаясь с ноги на ногу, поглядывая на виверну, залепетала:

— Мне одежду приличную по размеру. Расческу, мыло желательно, хочется привести себя в порядок, — я тряхнула влажными, спутанными волосами. — Я туфлю потеряла, помоги найти по запаху…