Как бы там ни было, свадьба вышла красивая. Молодые скоро въехали в дом Полины Яковлевны. И теперь дом был наполнен светом, песнями и красотой. Что и говорить, Фаина была хороша собой. Черные смоляные брови, волосы чистый шелк и такой густоты, что и пальцев руки не хватало, глаза как две черные жемчужины, сама стройная, высокая. Ромала быстро привязалась к мачехе, но мамой никогда не называла.

– Ты слишком молода, чтобы быть мне матерью, – как-то сказала девочка, – я буду звать тебя сестрой.

К зиме стало известно, что в конце лета будет пополнение в семье. И действительно, 4 августа 1992 года на свет появился Родион Яковлевич. Тезка дед даже слезу пустил, когда впервые взял внука на руки. Новоиспеченный папаша ликовал: у него есть сын, наследник. И только теперь Яша смотрел на жену другими глазами. Роды были тяжелыми. Мальчик родился весом 4,5 килограмма! После родов молодая мать была бледной, а под глазами лежали черные круги. Но именно тогда Яша впервые так ее целовал. А после возвращения домой он преподнес жене золотую цепочку и весьма увесистый крестик.

– Яшенька, родной мой, – заверила его Фая, – это не последний наш сын.

В ответ отец лишь улыбнулся.

***

Ромала сидела на лавочке возле здания ПТУ, куда поступал Саша. Как не уговаривали его мать с подругой идти учиться в политехнический техникум – не уговорили.

– Да я обычный работяга, – заявил он еще в мае. – Мне и дядя Паша оставил место в своем гараже. Буду летом подрабатывать у него.

Вот и весь сказ. Сказал, как отрубил. Мать просилась поехать с ним в ПТУ, да куда там!

– Что я маленький что ли, чтоб ты меня за ручку водила, – сказал парень.

Ромала проситься не стала. Просто взяла и поехала вместе с ним на собеседование. Знала, что гнать не станет. Так и получилось. Они проболтали всю дорогу в автобусе. Девочка несколько раз поправляла прическу и воротник на рубашке друга. Хотя теперь для этого ей приходилось приподниматься на цыпочки.

– Ты только не волнуйся, – вдруг сказала она, когда они уже подходили к зданию училища.

Саша глянул на нее. Он понимал, что она волнуется за него, хотя и не понимал причины ее волнения.

– Ты что думаешь, что у меня мозгов не хватит, чтоб поступить в эту шарагу? – спросил он.

Ромала услышала в его голосе нотки обиды.

– Ну, что ты! – воскликнула девочка. – Да эта шарага, как ты выразился, не стоит твоего внимания.

Она говорила горячо и искренне.

– С твоими отметками и знаниями тебе рады будут в любом техникуме! – заявила цыганочка уверенно, но тут же робко добавила: – Я боюсь, что доколупаться до чего-нибудь могут. Ты, хотя бы пока, постарайся не высказываться сразу. Хотя бы сегодня.

Она смотрела снизу вверх, и в ее глазах Саша читал мольбу. Что и говорить! Водился за Александром один грешок: не мог он смолчать, если чувствовал, что собеседник не прав. И спорил порой до хрипоты, до драки. Сам парень иной раз просто не мог сдержаться.

– Саша, постарайся понравиться комиссии, – попросила Ромала. – Представь, как будут злорадствовать Мамедов и Бубликов, если тебя не возьмут.

Парень тут же увидел ухмыляющиеся физиономии давних недругов и заверил девочку, что спорить не станет. Возражать тоже.

Ромала осталась в парке возле училища, как и многие родители абитуриентов. Села на свободную лавочку, напоследок незаметно перекрестив удаляющегося друга. Мамы разговаривали о своих сыновьях, вздыхали и посматривали на открытые тут и там окна ПТУ. Цыганочка, чтоб скоротать время принесла с собой книгу. И, как только вихрастая льняная голова парня пропала в черном провале настежь распахнутой двери училища, погрузилась в чтение.

Ребята выходили по одному. Родители тут же бросались к своим детям, и парк понемногу пустел. Ромала пересела на другую лавочку в тень. Читала книгу, периодически отмахивалась от назойливых мух, иногда поглядывала на дверь, когда из нее, будто из темноты на свет выходили те, кто уже прошел испытания. И вновь опускала глаза на страницы. Тут рядом с ней присели. Она посмотрела: двое парней, у которых, по-видимому, собеседование уже закончилось. Взглянула на секундочку и погрузилась в чтение, хотя, руку на сердце положа, было не до него. Мысли сползали со страниц и стремились к Александру: не надерзил бы. Смотрела на лежащие перед ней строчки, понимала, что ничего не запомнила и не поняла из прочитанного, и вновь возвращалась к началу. Конечно, она могла захлопнуть книгу, но тогда ожидание ей казалось еще более томительным.

– Ох, какая хорошенькая! – вдруг раздалось справа.

Девочка краем уха услышала фразу, да не обратила на нее внимания, но тут на страницы упала парочка помятых карамелек. И тогда она оглянулась на парней. Те сразу заулыбались.

– Маленькая еще, но хорошенькая, – сказал первый коротко стриженный сероглазый парень, который сидел ближе к ней.

– А маленькие любят сладкое, – поддакнул его приятель, с такой же стрижкой, но более острым и каким-то колючим взглядом, держа сигарету в зубах. И оба они не улыбались, а нагло ухмылялись. Ромала бросила взгляд на дверь – никого. На той стороне парка, где она сидела, не было ни души.

Тот, что поближе сидел, все так же ухмыляясь, встал, а потом присел перед Ромалой на корточки. Девочка автоматически одернула юбку.

– Ну, что же ты не ешь конфеты? – вдруг спросил он, щуря глаза.

– Спасибо, не хочу, – твердо отказалась Ромала.

– А что хочешь? Хочешь мороженого? – предложил он, и его взгляд показался цыганочке каким-то липким, что захотелось умыться. И еще хотелось бежать. Да вот только от них она вряд ли убежит. Где-то краем сознания она это понимала. Нельзя показать им, как она напугана. Нельзя давать панике шанс завладеть собой. Девочка отдала другому парню конфеты и захлопнула книгу.

– Ну, что ж ты нас обижаешь, – опять завел свою пластинку сероглазый. – Будешь мороженое? Пойдем, я куплю!

Он протянул руку, и Ромала сделала усилие над собой, чтоб не отшатнуться от этой грязной руки. Она лишь отрицательно покачала головой, чувствуя, как страх предательски сковывает голосовые связки. Девочка так сильно прижимала к себе книгу, что острые края врезались в грудь, но она не ощущала боли.

– А ты кого ждешь? Брата? – спросил второй.

Ромалу всю жизнь воспитывали так, что всегда нужно говорить правду, только правду и ничего кроме правды. Она совсем не умела лгать.

– Нет, – ответила цыганочка, поднявшись и отойдя в сторону.

Парень тоже поднялся.

– А кого? Парня что ли? – ухмыльнулся второй.

– Друга, – спокойно ответила Ромала.

– Какого друга? – не унимались эти двое, подходя все ближе и ближе.

– Меня! Чего непонятного-то? Какие-то проблемы? – вдруг раздался над ухом девочки родной голос. От неожиданности руки разжались, и книга шлепнулась на асфальт. Горячая, такая родная рука лежала на плече. И теперь девочка не могла больше смотреть на эти ехидные рожи парней. Она развернулась и уткнулась лицом в Сашину грудь, обхватив его талию руками. Она слышала, как в его груди бешено колотится сердце. Видимо, он увидел ее с крыльца и испугался. Он бежал к ней на выручку. Конечно, у парня за такую короткую дистанцию даже не сбилось дыхание, а вот сердце бухало в груди так, будто наружу просилось. Что и говорить, парней словно корова языком слизала..

Саша поднял книгу.

– О, да тут у нас «Тарзан»! Эдгар Райз Берроуз. Да ты же ее читала, вроде бы, три раза, а?

Ромала кивнула, потом отрицательно замотала головой. И Саша выругался сквозь зубы. Привлек девочку к себе, обнял.

– Надо им было по шее накостылять обоим, – пробормотал он, от злости скрипя зубы.

– Они не стоят того, – вдруг произнесла Ромала.

И тогда Александр разозлился. Он отодвинул от себя девочку и, не убирая рук с ее плеч, заявил:

– Ты того стоишь! Поняла? Ты! Ты стоишь того, чтоб вот такие уроды получали не только в нос! Ты стоишь того, чтоб за тебя драться, не щадя головы! Да я за тебя умереть готов!