Женщина только глазами хлопала, а девушка продолжала свой рассказ:

– А потом, уже после родов, Яше рассказываю, что со мной произошло в больнице, а он улыбнулся, поцеловал меня и сказал, чтоб я больше ни о чем не волновалась. Наша девочка хоть и родилась преждевременно, но за ней очень хорошо смотрят. Она за эту неделю набрала хороший вес. Сначала потеряла почти триста граммов, зато к сегодняшнему дню те же триста набрала. Яша договорился с врачами, что мы еще неделю пробудем здесь.

Полина Яковлевна довольно хмыкнула:

– Интересно, сколько он заплатил этим «гиппократам»?

Света улыбнулась.

– Мне тоже стало интересно, и я все-таки уломала сестру назвать сумму. Ну, та и сказала, что Яша заплатил врачам пятьсот рублей.

– Сколько? – изумилась мать, едва не свалившись с кушетки, – Пятьсот? Да это же бешеные деньжищи!!!

– Вот-вот, у меня была такая же реакция.

– Откуда у него такие деньги? – пробормотала Полина Яковлевна. Дочь в ответ пожала плечами.

– Благо, защититься успела до родов, так что институт я уже окончила. И девочку записал на себя. Взял мой и свой паспорта и спросил, можно ли дочку назвать Ромалой. Мне имя понравилось, и я согласилась. Вот выйдем из больницы и зарегистрируемся.

Мать посмотрела на Свету. Щеки у нее порозовели, а глаза счастливо блестели.

– Мам, я знаю, что ты можешь сказать, – вздохнула девушка, сжимая мамину руку в своей. – Ты скажешь, что он цыган, что дома у него фактически нет, и занимается непонятно чем. Мам, но я люблю его, а он свою любовь ко мне уже не раз доказал. Мы будем счастливы. Все уже решено и сделано. И еще, мам, я покрестилась.

С этими словами она извлекла из ворота сорочки серебряный крестик на витой цепочке. Женщина сморщилась и отвернулась.

– Мам, я решила, и тебе придется принять мое решение. Мы с Яшей после регистрации будем венчаться в церкви, – закончила Света, – хотя ты можешь туда не ходить.

Полина Яковлевна посмотрела на нее. Выросла дочка. Сама строит свою жизнь, решает свою судьбу, и у матери больше совета не спрашивает. И маме лишь приходится соглашаться или не соглашаться с ней. Она, конечно, может поворчать, но это уже не поможет, и Света свяжет свою жизнь с цыганом Яшей. Она так решила!

Свету выписали в солнечный апрельский день. В этот день Яша познакомился с Полиной Яковлевной, а та увидела Розу и старуху Ромалу и еще толпу цыганских родственников. Они окружили Свету со свертком в руках и щебетали по-своему. Новоиспеченной бабушке это не понравилось. Но она просто наблюдала за всем происходящим и даже улыбалась. Какой-то подросток щелкал фотоаппаратом. Потом толпа расселась по машинам, и те рванули в неизвестном направлении.

Квартира, куда приехали гости, поразила Полину Яковлевну своими размерами и убранством. Комнат было не то десять, не то двенадцать. Это потом женщина сообразила, что, вероятно, это несколько объединенных квартир, так как санузлов здесь было предостаточно. К тому же выяснилось и то, что гость в этом доме, по сути, один – это она. Все остальные здесь обитали, жили. Женщина с удивлением смотрела на молчащую в свертке внучку: такой гвалт кругом, а та молчит. Бабушка взяла на руки малышку и вгляделась в крошечное личико. Все в нем было чужим, Яшиным, цыганским. Пожалуй, единственное, что девчонка унаследовала от матери, это маленький аккуратный носик. Тут спящая девочка открыла черные глазенки и с удивлением посмотрела на бабушку, зевнула, и Полина Яковлевна умилилась. Да какая разница, на кого девочка похожа больше, главное, что мать ее Света, а значит она родная, кровная внучка Полине Яковлевне.

– Ох, вырастет девка, ни одно мужское сердце высохнет по ней, – произнесла подсевшая по правую руку бабка Ромала.

Женщина посмотрела на нее. Интересно, сколько старухе лет? Хотя если сравнить Розу и Ромалу, то последняя не сильно отличается от дочери. Только руки у старухи Ромалы более высохшие, зато глаза все такие же зоркие. Наверное, в молодости из-за ее красоты не раз дрались цыгане.

– Жаль, мне Бог дочерей так и не дал, – произнесла бабка, улыбаясь правнучке.

Полина Яковлевна бросила взгляд на Розу. Ромала заметила это.

– Роза моя сноха, – пояснила она, – была замужем за моим старшим сыном. Родила мне трех внуков. Вот только Русика убили, да ты знаешь эту историю. Я ведь ему как говорила: «Погубят тебя лошади»! Так нет ведь, не поверил. И умер на рассвете своей жизни.

Ромала запричитала по-цыгански, и Полина Яковлевна пожалела старуху.

– А сколько у вас детей? – спросила она.

Бабка пожала плечами.

– Сколько было рождено, не помню, – ответила та, – а выросли двое лишь. Старший был женат на Розе, да только убили его. Давно уже, лет десять прошло. Младший где-то колесит по дорогам. Но ни у Розы, ни у Ады – моей младшей снохи – дочек нет. Кому дар свой отдать не знаю. Бог дочерей не дал, внучек тоже. Вот Ромалочке, наверное, и отдам.

И старуха загулила над крохой. Девчонка посмотрела на нее и улыбнулась. Мать Светы насторожилась.

– Какой дар?

– Вижу я далеко, да только ты в это не веришь, стоит ли тогда говорить об этом?

Полина Яковлевна посуровела.

– Естественно, не верю, – ответила она, – глупости все это. Предвидение, предсказание, гадание – ложь все. Не хочу, чтоб моя внучка ходила с протянутой рукой по улицам и приговаривала: «Позолоти ручку, дорогая, всю правду скажу!»

Черные брови старухи сошлись на переносице, а взгляд стал хищным.

– До стольких лет дожила ты, Поля, а не знаешь, что настоящая гадалка денег не возьмет. Вот, например, как дурят. Видят, идет одна, на руке имеется кольцо. На правой – замужем, на левой – разведена. И начинают петь, что ты и так знаешь Замужней говорят о злюке-свекрови, а разведенке о разлучнице-стерве, да советы дают, как мужика вернуть в семью. А я человека насквозь вижу. Вот ты будешь жить долго. До правнуков, правда, не дотянешь, но Ромалу замуж выдашь. И смысл твоей жизни в этой черноглазой девчонке заключен, потому что не будет у тебя никого больше, ради кого стоит жить. А Ромала будет знать тебя матерью, так как ее собственная очень скоро предстанет перед нашим Создателем.

Полина Яковлевна с каждым словом, произнесенным цыганкой, все больше мрачнела. Наконец не выдержала, подскочила, да Ромалу-малышку отвернула от прабабки.

– Чего раскаркалась? – крикнула она, и новорожденная от ее резкого крика заплакала.

Цыганка выпрямилась и смерила зоркими глазами женщину, которая укачивала на руках ребенка. Полине Яковлевне стало не по себе от этого взгляда. Она чувствовала его на себе, как руку. Но слова слетали с губ помимо воли:

– С чего Свете умирать? Молода, здорова, только матерью стала. Попридержи язык, Ромала! Задурили голову бедной девочке своим Богом. Нет Его! Природа нас создала!

Старуха хмыкнула:

– Ты еще скажи, что мы от обезьян произошли.

Женщина покраснела и не могла справиться со своими эмоциями.

– И что с того? – крикнула она.

Ромала пожала плечами, ухмыльнулась и направилась к двери. Она открыла ее, но на пороге остановилась и, не оборачиваясь, обронила, как бы невзначай:

– Ничего, конечно. Да только, как не крути, а на все воля Божья. И к несчастью в твоей жизни наступит такой день, когда ты сама переступишь порог церкви с верой и надеждой на милость Его, так как больше надеяться тебе будет не на кого. И Он услышат тебя, и поможет.

С этими словами она закрыла за собой дверь, оставив Полину Яковлевну в полном негодовании с малышкой на руках. Это был их первый и последний разговор.

***

Село загудело новостью: Филимонова выдает дочь за цыгана! Сладострастные сплетницы передавали из уст в уста эту животрепещущую весть. Одни злорадствовали, другие презрительно поджимали губы, третьи жалели Полину Яковлевну – не было только равнодушных. Мать невесты сняла с книжки все отложенные на свадьбу деньги. Сумма оказалась сказочной – почти две тысячи рублей, и свадьбу она закатила шикарную, хотя Света с Яшей хотели все устроить скромно.