– Ты у меня одна, и я мечтала о твоей свадьбе, – отрезала мать, и молодым пришлось покориться.

На торжество приехали все родственники, как со стороны невесты, так и со стороны жениха. Апрель улыбался теплой солнечной погодой. Света в белом, но достаточно скромном платье светилась от счастья. Яша был затянут в дорогой черный костюм. Полина Яковлевна смотрела на дочь с зятем, и ей они казались, почему-то, белым и черным лебедями. Фату, как символ невинности, Света надевать не стала. Свои белокурые волосы она украсила белыми цветами. Невеста была такой светлой, прозрачной, лучилась солнцем, в то время как Яша смотрелся черной тенью подле нее. У Полины Яковлевны болело сердце, несмотря на то, что все уже было сделано, и изменить что-либо было невозможно, все-таки считала, что дочь сделала неправильный выбор. Но не говорить же об этом на свадьбе! Поэтому Полина Яковлевна, поднимая стопку за молодых и, кладя конверт с деньгами на блюдо, желала им долгих лет счастья и любви.

Гости пили, ели, плясали, пели под гармонь, а за столом два человека сидели с каменными лицами, и лишь временами поглядывали на счастливых молодоженов. Но в их глазах сквозила какая-то затаенная тоска, глодавшая душу, будто кто-то стоял за спиной и нашептывал: «быть беде». Это были старуха Ромала и новоявленная теща. Наверно, матери и старой цыганке-предсказательнице было видней…

Света, Яша с малышкой Ромалой остались жить в городе. Приезжали на два дня пару раз в месяц. Мать смотрела на дочь и радовалась за нее: Света цвела, как роза. Она действительно была счастлива, а что еще нужно матери? Денег у нее молодые не просили. В начале лета Яша позаботился о дровах и угле для тещи. Огород посадили тоже дочь с зятем – бабушку оставили с шаловливой внучкой. В середине июня Света совсем перебралась к матери.

– Им нужен свежий воздух и витамины, – заявил зять, кивнув в сторону жены и дочери, – да и вам будет веселей.

Черной тенью мелькнула мысль в голове Полины Яковлевны: хочет избавиться от любимой женушки и дочери-шалуньи! Яша уехал, но через три дня вернулся обратно на машине, забитой разными продуктами. Все дни, что он провел со своей семьей, парень не спускал глаз с жены и не жалел времени для дочери. Как не пыталась Полина Яковлевна, а все же не смогла вспомнить такого поведения у своего бывшего мужа.

Молодые, оставив Ромалу с бабушкой, ушли вечером на ту самую заброшенную дедовскую пасеку. Теща смотрела на их удаляющиеся фигуры и вдруг поняла, что сегодня год, как познакомились супруги. Они пошли в то место, где были по-настоящему счастливы, где вкусили запретный плод любви. И ей впервые за все время захотелось, чтобы пара сохранила эту любовь и пронесла ее через всю жизнь. Чтоб Яша всегда любил свою жену, и она для него была бы светом в жизни.

Полина Яковлевна наконец-то приняла Яшу в свое сердце. Она видела, что из всех молодых супругов, которых женщина знала, цыган лучший. Не пьет, не курит, не грубит, заботиться о своей семье, обожает дочку, хорошо зарабатывает и не забывает о теще. Не было холодильника, так он привез ей новенький «Саратов», да еще дрова, уголь. Перечислять можно долго, но есть ли в этом смысл? Она просто видела, что другие мужья-отцы забывают о своих семьях и уходят в загулы. А Яша со Светой выстирали все половики в доме. Но самое главное было не это. Яша любил Свету. Полина Яковлевна видела, как цыган не зная, что за ним наблюдают, смотрел на жену. В такие моменты в черных ясных глазах жила такая безбрежная нежность, что сердце матери успокаивалось: ее дочь любима.

Все лето Света с Ромалочкой прожили в деревне. Яша сновал, как челнок, по изученному маршруту город-село-город. О своей работе парень не распространялся. Света привыкла думать о том, что муж постоянно ездит в командировки. Полина Яковлевна попыталась лишь раз поговорить об этом с дочкой, но та ушла от ответа и дала понять матери, что не желает говорить на эту тему.

В середине августа, в очередные выходные, Яша вновь появился в селе. Он был чем-то расстроен и молчал почти весь день, а вечером, когда дочь уснула, они со Светой ушли гулять. Их возвращения Полина Яковлевна так и не дождалась – уснула. Утром она увидела озабоченную дочку, которая поглядывала на мать грустными глазами. Женщина поняла: что-то стряслось у молодых. Иначе почему бы они оба были такими хмурыми и подавленными. Сердце ее сжималось и сжималось, предчувствуя беду.

***

– Мама, нам нужно тебе кое-что рассказать, – начала Света вечером после ужина, – нам с Яшей придется уехать на год, может на два.

Мать так и села на лавку.

– Куда? – спросила она глухо.

Девушка села рядом, обняла ее за плечи, поцеловала в щеку. Голубые глаза пытались казаться беззаботными, но на самом дне плескалось беспокойство.

– Мам, мы же вернемся или заберем тебя к себе, – сказала она.

Полина Яковлевна сидела с каменным лицом. Ей все еще не верилось, что дочь уезжает куда-то, да еще и так надолго.

– Зачем? – выдавила она из себя.

Света отвела взгляд в сторону, помолчала, затем вновь посмотрела матери в глаза и ответила:

– Мам, так надо.

Полина Яковлевна понимающе кивнула.

– Конечно, у тебя своя семья, – сказала она, и тут ее взгляд остановился на детской коляске, в которой спала маленькая Ромала.

– А Ромала? – спросила бабушка.

Света недоуменно вздернула брови.

– А что Ромала? – не поняла она. – Она поедет с нами. Я без дочери даже с места не сдвинусь. Мам, да ты не переживай. Все будет хорошо! Тем более мы же не навсегда уезжаем, а на время, и очень скоро вернемся. Ты даже не успеешь соскучиться!

Губы Светы улыбались, а глаза оставались печальными. Полина Яковлевна отвернулась, уголки рта опустились, а на глаза навернулись слезы. Дочь заметила это и прижалась к матери.

– Это за год-то? – проговорила она.

– Ну, он быстро пройдет, – проговорила сквозь слезы девушка. – Мам, я тебе клянусь! Я вернусь, вот увидишь!

Женщина согласно кивала, но если бы Света знала, как тяжело было матери ее отпускать! Но дочь была самостоятельной, уже отрезанным ломтем, и у нее своя жизнь.

Буквально через два дня в доме Полины Яковлевны появился телефон. Уж как это устроил Яша, женщина так никогда и не узнала.

– Вот, мам, теперь нам будет проще общаться. Я буду звонить тебе каждую неделю, – сказала Света, обнимая мать.

Девушка не знала, что мама в это время думала о том, что не нужен ей этот трындычащий аппарат, а лучше бы девочка осталась с ней. А на следующий день молодая семья покинула отчий дом. Полина Яковлевна плакала тихо, пока упаковывали чемоданы. Она посматривала на машину, приехавшую за ее детьми из города и теперь стоящую во дворе. Вот сядут в нее Яша, Света и Ромала, и увезет она их неведомо куда. Адреса Света не оставляла. Мать понимала, что она сама, скорее всего, просто не знает, куда везет ее муж. Она просто следует за ним. «И в радости, и в горе, и в болезни, и в здравии»… Почему-то эти слова вспомнились женщине. А еще пришла мысль о женах декабристов, которые следовали за мужьями в ссылку, в холодную и голодную Сибирь. Шли по велению сердца, по любви и еще потому, что перед алтарем поклялись в верности друг другу. Женщина вспомнила, как не пошла в церковь на венчание Яши и Светы. Она помнит лишь, каким одухотворенным было лицо дочери после священного обряда. И в первый раз она пожалела, что не вошла в храм Божий. Но прошлое не вернуть и не изменить. С ним нужно просто смириться, а сегодняшний день прожить так, чтобы завтра не было за него стыдно.

Сборы были закончены, и дети, расцеловав Полину Яковлевну, сели в машину. Та тронулась, и женщина еще долго стояла на дороге и смотрела вслед. А на заднем сидении мелькала светлая голова дочери, которая прижималась к плечу Яши. Видимо, и Свете было тоже тяжело уезжать, и душа так же разрывалась на части… А мать стояла и смотрела на дорогу до тех пор, пока машина не исчезла из виду.